Пробуждение Левиафана

Миллер огляделся. И впрямь, он в «Голубой Лягушке». Как он сюда попал, не помнил, однако он здесь. А ублюдок — и в самом деле Хасини.
— Я… — начал Миллер и забыл, что хотел сказать.
— Пошли. — Хасини обхватил его за пояс. — Здесь недалеко, отведу тебя домой.
— Который час? — спросил Миллер.
— Поздно.
Сколько смысла в одном слове! Поздно. Уже поздно. Он упустил все шансы наладить дело. В системе шла война, и никто толком не знал из-за чего. Самому Миллеру в июне исполнится пятьдесят. Поздно. Поздно начинать заново. Поздно осознавать, что много лет бежал не по той дороге. Хасини подтолкнул его к электрокару, который бар держал как раз для таких случаев. Из кухни пахло подгоревшим маслом.
— Постой, — сказал Миллер.
— Поблевать хочешь? — спросил Хасини.
Миллер обдумал это. Нет, и блевать тоже было поздно. Он шатнулся вперед. Хасини уложил его и завел моторы, они с визгом вывернули из коридора. Высоко вверху горели приглушенные светильники. Кар подскакивал на перекрестках. А может быть, нет. Может быть, вздрагивало только его тело.
— Я считал, что я хорош, — сказал Миллер. — Знаешь, все это время я считал себя хорошим копом.
— Ты такой и есть, — утешил Хасини, — просто тебе попалась дерьмовая работенка.
Миллер откинулся назад. Пластиковая дуга над колесом впилась в бок. Бок заныл, но шевельнуться не осталось сил. Он прожил день вместе с Мусс. Он сдал факты и материалы по Джули. Возвращаться в нору было незачем, и податься больше некуда.
Лампы мелькали и скрывались позади. Он задумался, каково это — видеть над собой звезды. Он никогда не поднимал взгляд к небу. От одной мысли закружилась голова. Ужас перед бесконечностью показался почти приятным.
— Есть кому о тебе позаботиться? — спросил Хасини, высаживая Миллера у норы.
— Обойдусь. Просто… неудачный день.
— Джули, — кивнул Хасини.
— Откуда ты знаешь о Джули?
— Ты всю ночь только о ней и говорил, — объяснил Хасини. — Зацепила она тебя, а?
Миллер, нахмурясь, придержался за бортик кара. Джули. Он говорил о Джули. Вот в чем дело. Не в работе. Не в репутации. Он увлекся Джули. Особый случай, задевший душу.
— Ты влюблен, — сказал Хасини.
— Да, вроде как, — ответил Миллер, когда откровение пробилось сквозь алкогольный дурман. — Думаю, влюблен.
— Беда, — сказал Хасини.
  
Глава 17
 
Холден
 
Камбуз «Тахи» был настоящей кухней, и за столом хватило бы места на двенадцать человек. Стояла тут и кофеварка, способная сготовить сорок чашек кофе в каких-нибудь пять минут, все равно, в невесомости или при пяти g. Холден вознес безмолвную благодарность раздутому военному бюджету и нажал кнопку. Пока машина мягко булькала, он едва сдерживался, чтобы не врезать по чистейшей стальной крышке.
Воздух понемногу наполнял аромат кофе, и к нему примешивался запах пекущегося хлеба, поставленного в печь Алексом. Амос в свежем гипсе ковылял вокруг стола, расставляя пластиковые тарелки и раскладывая самое настоящее, как перед богом, столовое серебро. Наоми смешивала в миске нечто, издававшее чесночный запах доброй чечевичной похлебки. При виде команды, занятой домашними делами, Холден ощутил мир и покой, столь глубокие, что немного закружилась голова.
Их бегство продолжалось несколько недель, и все это время то один, то другой корабль преследовал их. Сейчас, впервые после гибели «Кентербери», никто не знал, где они. Никто от них ничего не требовал. Для всей Солнечной системы они числились в тысячепунктном списке потерь «Доннаджера». На миг возникшее перед глазами видение исчезнувшей словно по волшебству головы Шеда напомнило ему, что одного человека его команда действительно потеряла. И все же снова оказаться хозяином своей судьбы было настолько хорошо, что даже жалость не смогла полностью прогнать это чувство.
Звякнул таймер, и Алекс вытащил поднос с тонкими плоскими хлебцами. Он принялся резать их на ломтики, а Наоми намазывала на них пасту, и впрямь похожую на чечевичное пюре. Амос раскладывал их по тарелкам. Холден налил кофе в чашки с названием корабля на боку и раздал их по кругу. На минуту возникла неловкость: все уставились на аккуратно накрытый стол и застыли, словно опасаясь нарушить совершенство.
Амос прервал всеобщее оцепенение, проворчав:
— Я голоден, как медведь долбаный. — Со стуком усевшись, он добавил: — Передайте мне кто-нибудь перец, а?
Следующие несколько минут никто не заговаривал, только ели. Холден откусил кусочек намазанного пюре хлебца, и острый вкус после недель на протеиновых плитках отдался звоном во всем теле. Затем он стал запихивать ломтики в рот так поспешно, что гланды загорелись огнем. Он в смущении обвел глазами стол, но остальные жрали с таким аппетитом, что и он, плюнув на приличия, сосредоточился на еде. Подобрав с тарелки последние крошки, он со вздохом развалился на стуле в надежде подольше растянуть чувство довольства. Амос ложкой вычищал миску из-под пюре. Алекс, закрыв глаза, прихлебывал кофе. Наоми сонно посмотрела на Холдена из-под век, взгляд ее вдруг стал дьявольски соблазнительным. Холден отогнал эту мысль и поднял кружку.
— За десантников Келли. Они до последнего остались героями, да покоятся они в мире, — сказал он.
— За десантников, — отозвались остальные и выпили.
Алекс снова поднял кружку.
— За Шеда.
— Да, за Шеда, и чтоб его убийцам поджариться в аду, — тихо добавил Амос. — Вместе с пидором, взорвавшим «Кент».
Наступило отрезвление. Холден чувствовал, как ускользает минута покоя.
— Ну, — сказал он, — расскажите, каков наш новый корабль. Алекс?
— Красавчик, кэп. Я чуть не полчаса гнал на двенадцати g, уходя от «Донни», а он знай мурлыкал, как котенок. И пилотское кресло уютное.
Холден кивнул.
— Амос? Не успел еще заглянуть в машинный зал?
— Заглянул. Блестит, как свистулька. Грязнуле вроде меня там придется поскучать с уборкой, — ответил механик.
— Поскучать — это неплохо, — заметил Холден. — Наоми, что ты думаешь?
Она улыбнулась.
— Я в него влюбилась. Самый удобный душ, какой я видела на корабликах такого размера. Плюс потрясающий медицинский отсек с компьютерной диагностической системой, которая знает, как чинить поломанных десантников. Жаль, что не нашли его прежде, чем взялись сами ремонтировать Амоса.
Амос костяшкой пальца постучал по лубку.
— Вы отлично справились, босс.
Холден оглядел свою чистенькую команду, погладил себя по волосам, и впервые за много дней рука не стала сальной.
— Да, душ и возможность не вправлять самому сломанные ноги — это приятно. Что-то еще?
Наоми склонила голову, глаза ее словно бегали по строчкам мысленного списка.
— У нас полный бак воды, и топливных стержней для реактора хватит лет на тридцать. Камбуз набит битком. Если ты вздумаешь вернуть кораблик флоту, меня придется связать. Я влюблена.
— Отличная лодочка, — с улыбкой согласился Холден. — Вооружение не смотрели?
— Две «трубы» и двадцать дальнобойных торпед с плазменными боеголовками, — ответила Наоми. — Во всяком случае, так значится в описании. Их заряжают снаружи, а мне неохота выбираться на корпус для проверки.
— Оружейная панель подтверждает, кэп, — вставил Алекс. — И орудия точечной обороны заряжены полностью. Если, понимаешь, не считать…
«Если не считать того, что ты выпалил в убийц Гомеса».
— И еще, капитан, когда мы укладывали Келли в грузовом отсеке, я нашла большой ящик с шифром на боку. Если верить описанию, в нем «мобильный боевой набор». Думаю, на флотском жаргоне так называются комплекты оружия, — сказала Наоми.
— Точно, — подтвердил Алекс, — полное вооружение на восемь десантников.
— Отлично, — заключил Холден. — Итак, у нас эпштейн флотского качества — значит, без ног не останемся. А если вы, ребятки, не ошиблись насчет оружия, у нас и зубы есть. Следующий вопрос — что со всем этим делать. Я склонен принять предложенное полковником Джонсоном убежище. Ваше мнение?