Четвертый брак черной вдовы (СИ)

— Бедной сиротку точно не назовешь, так что пару караваев могла бы стырить без угрызений совести, — Хоэль ткнул пальцем в цифру внушительного размера и спросил: — Вот это, если я понимаю, счет в золоте, что хранится в банке?
— Вы верно поняли, — ответил дон Вилфредо с таким видом, будто у него разом разболелись все зубы.
— Ну что, очень даже неплохо, — одобрил Хоэль. — А вот здесь интересная приписочка в завещании — все капиталы принадлежат герцогу дель Астра. Это как? Сколько бы ни было денег у доньи Катарины, все получает ее муж? И только после его смерти деньги достаются ей? Ты врал мне, значит
Банкиру пришлось признать и это. Минут пять Хоэль просвещал его на тему, что лгать клиентам нехорошо, и дон Вилфредо, умывшись потом и слезами, поклялся, что не скажет больше ни слова лжи.
— Так я сейчас знатный богач? — спросил Хоэль, возвращаясь к документам.
— Вашей светлости очень повезло, — кивнул дон Вилфредо.
— А теперь покажи расходы.
Банкир сделал вид, что не понял, и пришлось потратить еще около пяти минут на разъяснения. По их результатам дон Вилфредо — поскуливая и утирая рукавом кровь из царапины на ухе — быстро нашел выписку по счетам и особое письмо, написанное донной Катариной. Причем, письмо лежало в общих документах, а вот расходы находились совсем в другом месте — в небольшой шкатулке, припрятанной в углу.
Хоэль присвистнул, когда изучил документы:
— То есть, моя душечка-жена разрешила мачехе снимать деньги со счета в любое время и в неограниченном количестве?
— Вы же видите, здесь подпись и печать герцогини, — заблажил банкир.
— Точно не подделка? — уточнил Хоэль и получил пылкие заверения, что донна Катарина, проникшись бескорыстием мачехи, собственноручно написала данное разрешение и настояла, чтобы семья донны Флоренсии имела такой же доступ к деньгам, как и она сама.
История нравилась Хоэлю все меньше и меньше. Он просмотрел длиннющий список расходов и вынужден был признать, что донья мачеха взяла больше двух караваев — гораздо больше, и выбирала золото со счета регулярно, не особенно ограничиваясь по суммам. Что значили десять серебряных монет по сравнению с расходами за последний месяц: сто золотых пошли на наряды для донны Флоренсии и ее дочери, еще пятьсот — на аренду дома на центральной площади в столице, как раз напротив королевского дворца, и триста — на оплату прислуги в количестве двадцати человек. Особым пунктом шли покупки породистых коней (два раза в год), уплаты по неким счетам, обозначенным, как «вынужденные» и поездка всем семейством (разумеется, без донны Катарины) на юг, к горячим источникам.
Он дочитал и преспокойно сунул записи себе за пазуху, не обращая внимания на робкие попытки дона Вилфредо получить назад свое сокровище.
— Заберу на всякий случай. Память у меня плохая, подзабуду — прочитаю, — пояснил Хоэль банкиру. — А насчет вот этого — он повертел в руках разрешение Катарины на выдачу денег со счета и разорвал его на клочки.
— Что вы наделали?! — возопил банкир, хватаясь за голову.
— Считай, что распоряжение жены я аннулировал, — сказал Хоэль, растирая клочки почти в пыль. — Это мои деньги, и я не позволю тратить их по пустякам. С этого дня деньги снимаю только я.
Казалось, банкира сейчас хватит удар:
— А донна Катарина?!
— Ты оглох? Только я. И если хоть один золотой уйдет — Хоэль многозначительно показал дону Вилфредо нож и подергал себя за ухо.
Распрощались без приязни, и даже провожать знатного клиента оказалось некому — потому что Панчо куда-то исчез.
Но дойдя до ворот Хоэль повернул обратно. Он бесшумно подошел к кабинету дона Вилфредо, мысленно досчитал до пятидесяти и распахнул дверь пинком. Банкир, сидевший за столом, и что-то торопливо строчивший, подскочил, как ужаленный. Он хотел скомкать письмо, над которым только что старался, но Хоэль оказался проворнее и выхватил бумагу у дона Вилфредо из-под носа.
— Что тут у нас? — он нахмурился и беззвучно зашевелил губами, пытаясь разобрать летящий почерк. — Ого! Да ты пишешь моей дорогой теще? Донье Фло? — и он прочитал вслух и с выражением: — «Вы хотели вернуться к концу месяца, но лучше бы вам поторопиться». Ах ты, жалобщик.
Дон Вилфредо получил крепкий подзатыльник, от которого потемнело в глазах, но на этом расправа закончилась — герцог даже не стал рвать письмо донне Флоренсии. Просто бросил его на стол и ушел, на этот раз — окончательно.
Из банка Медичи Хоэль сразу же направился в другое, не менее защищенное собаками и охранниками, место. Банк Венетта — пусть не второй, и даже не третий после банка Медичи, но приличное заведение.
Банкир из Венетты — дон Базиль, тоже носил парик и белоснежный воротничок, и прятал плутоватые глаза за стеклами круглых очков.
— Чем могу служить, добрый дон? — спросил он, предлагая Хоэлю кресло и апельсиновую воду.
— Хочу забрать капиталы из Медичи и хранить их в вашем банке, — сказал Хоэль без обиняков.
— Позвольте ваше имя? — спросил он очень любезно.
— Герцог дель Астра.
— А о — банкир смешался всего на секунду, а потом разулыбался еще любезнее. — Конечно, простите, я сразу вас не узнал. Вы изменились, ваша светлость. В последний раз я видел вас на площади возле виселицы.
— Тюрьма не красит, — небрежно согласился Хоэль. — Но жена заботится обо мне, так что сейчас я совсем красавчик.
Он сделал вид, что не заметил скептического взгляда банкира, а банкир тут же принял самый благожелательный и радушный вид:
— Вы выбрали наш банк, ваша светлость, и я смею надеяться, что не пожалеете об этом.
— Тоже на это надеюсь, — проворчал Хоэль. — Сколько займет перевод денег? Из банка Медичи в ваш банк?
— Каковы размеры вашего вклада? — тут же заговорил банкир деловито.
— В золоте — Хоэль назвал сумму, и дон Базиль, сохраняя на губах улыбку, достал из-за рукава платочек и промокнул лоб. — Как быстро вы переведете деньги?
— Максимально быстро, если вы желаете
— Желаю. Прямо молниеносно. За день управитесь?
— Конечно. Для перевода всего-то и требуется, чтобы написать расписку
— Я хочу, чтобы вы забрали все золото, — перебил его Хоэль. — Бумажки мне не нужны.
— О — на этот раз платочком не обошлось, и банкир оттянул тугой воротничок. — Это займет время. Чтобы собрать такую сумму банку Медичи придется потрудиться Возможно, неделя.
— Долго, — пробормотал Хоэль себе под нос. — Ведьма скоро прилетит.
— Что? — переспросил банкир, не расслышав.
— Ничего, — отрезал Хоэль. — Поступим так. Забирайте все золото, что у них есть, а на остальную сумму пусть напишут расписку. Только проверьте, чтобы не заныкали чего-нибудь. Не доверяю я им.
— Будет сделано, мой добрый дон, — заверил его банкир, глядя в глаза с такой преданностью, как смотрели на Панчо псы банковского дома Медичи.
— И еще — Хоэль подался вперед, глядя на дона Базиля исподлобья. — Никто не должен снимать деньги со счета. Ни моя жена, ни кто-то по ее доверенности. Деньги принадлежат только мне. Банкиру из Медичи я пообещал отрезать уши, если хоть золотой пропадет. Вам я отрежу пальцы, если что-то мне не понравится. Ясно?
К чести представителя банка Венетты, он даже глазом не моргнул, услышав такое заявление. Наоборот, улыбка его стала еще шире, чуть ироничнее, а глаза за стеклами очков понимающе блеснули.
— Можете быть уверены, ваша светлость, я не подведу, — сказал он с легким поклоном.
— Еще. Я пока не хочу использовать эти деньги. Но мне необходимо кое-что прикупить. Нужна ссуда на дайте подумать пятьдесят золотых. Сколько процентов возьмете?
— Нисколько, — любезно ответил дон Базиль. — Если клиент настолько доверяет нашему банку, ему предоставляются льготы. Желаете получить облигациями или монетами?
— Монетами, — говорит Хоэль. — Они мне привычнее.
— И они надежнее, — подмигнул банкир.
Когда пятьдесят золотых были уложены в шкатулку — ребрышками кверху, очень плотно, и закрыты толстой тканью, чтобы не стучали, и переданы новому владельцу, дон Базиль словно бы ненароком спросил: