Мара из Троеречья (СИ)
— Я листья помою, — недоуменно сказала Марушка. — Тебе же больно, разреши мне помочь.
Лис медленно поковылял к таверне, оставив девочку без ответа. Марушка воровато сорвала еще несколько листьев и ринулась догонять парня.
Лис был готов отдать все за несколько часов сна. Голова, будто чугунная, тянулась к подушке. Он сосредоточенно кивнул Отаю, оттиравшему песком жир с казанка, и стал подниматься на второй этаж — к жилым комнатам. Каждая ступенька отдавалась тупой болью где-то в районе темечка. «Если бы я помнил тебя, матушка, — подумал Лис, — я бы и тебя продал, лишь бы вздремнуть сейчас. Теперь понятно, почему этот гусь так много предложил за ключ».
Марушка влетела в таверну, проскользнула под стенкой, чтобы не привлекать к себе внимания и, как вкопанная, застыла перед Отаем. Тот поднял на девочку вопросительный взгляд.
— Лис наверх пошел.
Марушка кивнула, но с места не сдвинулась.
— Лестница там, — указал Отай, — третья дверь слева.
Девочка снова кивнула, сглотнула, но промолчала. Отай отложил казанок в сторону.
— Ты есть хочешь? Проголодалась? — сочувственно спросил он.
Марушка отрицательно замотала головой и, переклонившись через стойку, принялась высматривать ступку среди кухонной утвари «Двух Ослов».
— Молока налить? — продолжил допытываться хозяин таверны. — К Лису проводить? До уборной боишься сама ночью идти?
Марушка обреченно вздохнула, вымученно улыбнулась Отаю и побежала наверх, роняя по дороге примятые листья чистотела.
Лис в замешательстве стоял посреди тесной комнатушки. Глаза застилала мутная пелена и единственное, что останавливало его от вожделенного сна — в комнате была всего одна кровать. Раньше он всегда останавливался здесь, и даже если был со спутницей, не возникало вопросов, где они будут спать. Но, во-первых, кто знает, что стукнет в очередной раз в голову этой девке и каким образом это отразится на его сне, а во-вторых, Лис нехотя признался себе — он ее жалел, поэтому и не спешил занять удобное лежбище.
Марушка вошла без стука. Лис вздохнул, стащил покрывало и начал укладываться на полу. Девочка нависла над ним.
— Чего таращишься? Спать собираешься? — недовольно пробурчал парень.
— Давай меняться, — улыбнулась Марушка, — я на полу могу. Я привычная.
Лис собирался хлопнуть Марушку, мешающую ему спать, как назойливую муху, но только потянул запястье. Ойкнул, тихо выругался и повернулся на бок. Марушка сползла с кровати. Лис заворочался, даже через покрывало, спиной он чувствовал ее взгляд и слышал настойчивое сопение. Из-под пола тянуло мышиным пометом, отсыревшей древесиной и грибами.
— Ну, чего еще? — раздраженно повернулся он.
— Ложись на кровать, — сурово выпалила девочка и, не придумав ничего более угрожающего, добавила, — а не то я рядом улягусь.
Лис хохотнул:
— Это ты мне так угрожаешь?
— Во сне я брыкаюсь, — серьезно сказала Марушка и легонько толкнула парня.
Лис отбросил покрывало и пересел на кровать. В конце концов, почему он должен с ней спорить и уговаривать? Пока его избивали и чуть не отправили в подземелье, девка отсыпалась у Малены. Да и вообще, если бы она не сбежала, был бы цел его меч (Козыря, но какая теперь разница?), любимый кинжал, выручавший не раз и остатки аванса. Усталость предательски нахлынула на Лиса — завтра ему кровь из носу нужно отделаться от девки и забрать у нее ключ.
Снизу раздавалось мерное дыхание — Марушка, накрывшись с головой покрывалом, заснула. Лис поднялся с постели, задул лучину и удобно умостился в постели. «Можно будет срезать пару кошельков, — подумал он, — но это до базарного дня нужно дожить…»
Сон не шел. С улицы, прямо возле маленького окошка, застрекотал сверчок. Из внутреннего дворика таверны доносились пьяные голоса. Двое местных не поделили что-то с приезжим, уловил парень обрывки фраз. Голоса звучали все ближе, Лис невольно начал прислушиваться. Чужак, в отличие от нападавших, голоса не подавал. Один из местных собрался ударить оппонента, о чем громко его оповестил. Не было привычной пьяной возни, которая часто происходит по ночам у любого уважаемого питейного заведения. Звук мешком оседающего тела послышался сразу. «Все равно бы домой не дошел. Пусть проспится» — услышал Лис примиряющий голос с незнакомым ему акцентом. Второй дебошир, похоже, не захотел повторять судьбу собутыльника и резво сбежал, не смотря на явно приличное количество выпитого, звучавшего тягучими нотками в голосе. На время звуки за окном смолкли.
Лис приподнялся на локте, посмотрел на спящую Марушку — та сопела, свернувшись калачиком. Лис встал, осторожно переложил девочку на кровать, а сам умостился на голых досках. «Не так уж и плохо» — подумал он, мгновенно проваливаясь в сон.
* * *
Встречая рассветное солнце, Марушка болтала ногами, сидя на широком парапете моста. Ей хотелось спуститься к реке, но склон был явно илистым. Девочка поежилась, глядя на поломанные стебли упорно пробивавшихся через каменную кладку бесполезных сорняков. Как в кромешной темноте она спустилась к реке помыть листья, после того, как Отай прикрикнул на нее, чтоб не переводила чистую воду из рукомойника, и как выбиралась по гладкому скользкому склону — сама не помнила. «Нужно будет поискать удобный спуск. Лиса попрошу показать. Не может быть такого, чтобы он прожил тут всю жизнь и ни разу не искупался» — подумала Марушка. Она была очень довольна собой: пока Лис спал, ей все-таки удалось приготовить лекарство для его ран из чистотела и лопуха. «Может, работать на травника не самая плохая мысль, — утешала Марушка себя, — я смогу чему-то научиться. Останусь здесь, Лис будет рядом. Если станет совсем туго, сбегу к нему».
— Это что такое вообще, я тебя спрашиваю? — за спиной стоял, потягиваясь, недовольный Лис. На его лице в местах ушибов и ссадин под лучами ласкового утреннего солнца блестели щедро наляпанные желтые пятна от сока чистотела.
Марушка жадно, с профессиональным интересом, смотрела на затянувшиеся царапины и подсыхающую по краям глубокую ссадину, пересекавшую бровь. Жаль, что он так мало поспал и так быстро стер вязкую кашицу из перемолотых листьев — лекарство могло бы подействовать лучше.
— Но помогло ведь? — улыбнулась Марушка.
Лис ощупал лицо — теперь действительно не так болело, правда, нестерпимо чесалась рассеченная бровь. Мелкие царапины зудели гораздо меньше, а потому особо неприятных ощущений не доставляли.
— Когда пятна пройдут? — жалобно спросил он.
— Ну… это зависит… — задумалась Марушка и тут же скисла под взглядом Лиса, — Не знаю. Но ты же лучше себя чувствуешь? Уже не так больно?
Лис уселся на парапет рядом с Марушкой.
— А ты молодец, — ободряюще хлопнул ее по плечу, — не побоялась ради этой бодяги с Отаем поговорить. Жаль, что я пропустил зрелище, как он перерывает свои закрома, в поисках той штуки, ну, чтоб растирать всё… — хохотнул Лис, в красках представив, как Отай на карачках ползает по кухне, ища посудину.
— У Отая нет ступки, — пожала плечами девочка. — Я разжевала листья, чтобы они пустили сок.
Она отвернулась, собираясь с духом. Лис брезгливо скривился и соскользнул на землю.
— Я готова идти к травнику, — выпалила наконец Марушка.
Ответа не последовало, и девочка обернулась. Лис бодрой рысцой направлялся ко входу в «Два Осла».
— Ты куда? — удивленно крикнула она вслед, — разве мы не спешим?
— Умоюсь, — отмахнулся Лис на ходу.
Марушка догнала его у самой двери.
— Там, — запыхавшись, протараторила она, — на окне стоит деревянная плошка. В ней сок из корня лопуха. На вкус гадкий, но все заживет, как на собаке, если пить три раза…
— Только предупреди меня сразу, — поморщился Лис, — каким образом ты его выдавливала, и сколько раз пришлось в него плюнуть.
Когда Лис с Марушкой зашли в лавку травника Пащека, колокольчик под потолком тоненько зазвенел, оповещая хозяина о новых посетителях. Пащек — круглолицый, чернобородый мужчина средних лет, выкатился из подсобки, впившись колючим взглядом в Лиса.