Холодные шесть тысяч

Пит сказал:
— Она заработает на нем целое состояние. Прикинь, вся страна будет знать об этом клубе.
Уорд добавил:
— Или же спалим его дотла.
Пит сказал:
— Улавливаешь суть?
Уорд добавил:
— Выбор у тебя вот такой.
Пит сказал:
— Если откажешься — умрешь. Скажешь «да» — весь мир будет у тебя в кармане. Если завалишь задание — что ж, шалом, Джек — мы не любим неудачников. К сожалению, их семьи тоже.
Джек сказал:
— Нет.
Пит сказал:
— Найдем куда пристроить твоих собачек. Они будут очень рады, когда тебя выпустят.
Уорд сказал:
— Или убьем тебя.
Пит сказал:
— И с налогами больше проблем не будет.
Уорд сказал:
— Или умрут все, кого ты любишь.
Джек сказал:
— Нет.
Пит захрустел суставами пальцев. Уорд вынул из-за пояса дубинку, к которой с одного конца крепился чулок, набитый крупной дробью.
Джек поднялся. Пит снова толкнул его на пол. Джек потянулся за бутылкой. Пит вылил бурбон на пол. Правда, оставил себе на пару глотков.
Джек сказал:
— Нет. Нет, нет, нет, нет, нет.
Уорд ударил его мешочком с дробью — один раз по ребрам.
Джек сжался в комок. Джек поцеловал звезду Давида. Джек прикусил язык.
Уорд ухватил его за пояс, затолкал в кабинет и пинком захлопнул дверь.
Пит рассмеялся. Джек потерял туфлю и зажим для галстука. С Уорда слетели очки.
Послышались глухие удары. Джек вскрикнул. Крик поднял собак. Пит проглотил таблетку аспирина и запил остатками «Шенли». Псы залаяли. Поднялся шум.
Пит закрыл глаза. Поворочал шеей, пытаясь унять головную боль — ч-черт!
Он почуял запах дыма. Он открыл глаза. Из вентиляционного отверстия сочился дым. Летели хлопья пепла.
Арден.
Уорд обрабатывал Джека в одиночестве. И Пит знал почему. Делай, что мы тебе говорим, делай, что я тебе скажу, никому о НЕЙ не рассказывай. Он сжег бумаги Джека. Сжег упоминания об Арден КАКОЙ?
Джек кричал. Тявкали псы. Из вентиляции сочился дым.
Дверь резко отворилась. Оттуда вырвался клуб дыма. Вылетели хлопья сырого пепла. Кто-то открыл кран. Кто-то закричал.
Вышел Уорд. Чулок, привязанный к его дубинке, порвался. Из него сыпалась дробь. По рукояти стекала кровь. Он спотыкался. Он тер глаза. Он наступил на свои очки.
Вышел и сказал: «Он это сделает».
  
10.
 
(Даллас, 24 ноября 1963 года)
 
Похмелье.
Свет резал глаза. Шум работающего телевизора причинял боль. Немного помог «Алка-Зельцер».
Уэйн задремал и вспомнил вчерашнее.
Он выплеснул спиртное из бокала. Заряд бурбона ослепил Мура. Пит стал между ними. Пит рассмеялся, мать его.
Уэйн смотрел телевизор. Завтрак в номер запаздывал — как и всегда в этом отеле. Показывали какого-то копа. Коп говорил: скоро мы будем его перевозить. А пока освободите-ка дорогу.
Уиллис Боден так и не позвонил. Зато позвонил Бадди Фрич. У Бадди была новая информация. Бадди говорил с пограничной службой. Уэнделл Дерфи: все еще в бегах.
Уэйн сообщил свой план: у меня есть машина, я еду в Мак-Аллен и налаживаю контакт с тамошними пограничными постами.
Фрич сказал: «Тогда возьми с собой Мура. Если накроешь ниггера, лучше, если на твоей стороне будет техасский коп».
Уэйн заспорил. Уэйн едва не признался: мой план — чистейшей воды надувательство. Фрич сказал: «Убей его. Заработай эти чертовы деньги».
Фрич победил. Уэйн проиграл. Он медлил. Он смотрел телевизор. Он не стал звонить Муру.
Уэйн прихлебывал «Алка-Зельцер». Уэйн смотрел на копов в стетсоновских шляпах. Изображение на экране было нечетким.
Он шлепнул по ящику. Он защелкал кнопками. Картинка вроде устаканилась.
Вышел Освальд. На Освальде были наручники. Его сопровождали двое полицейских. Они прошли по коридору подвального этажа. Ответили на вопросы нескольких журналистов. Быстренько расчистили проход.
Выскочил какой-то человек. В темном костюме и фетровой шляпе. С вытянутой вперед правой рукой. Он подошел. Он прицелился. И выстрелил — практически в упор.
Уэйн заморгал. Уэйн увидел это — о, ч-черт!
Освальд согнулся вдвое. Освальд охнул.
Возня. Потасовка. Стрелявший — на полу. Ничком. Обезоруженный. Схваченный.
Погодите-ка. Я его, кажется…
Фигура. Профиль. Темные глаза. Животик.
Уэйн схватил телевизор. Уэйн потряс его. Картинка наконец приобрела четкость.
Камера задергалась, запрыгала и поехала вниз.
Толпа все росла. Кто-то закричал: «Джек!»
О нет. Говнюк Джек Руби — дешевый стрип-клуб, кучки собачьего дерьма и…
Изображение вновь запрыгало. Уэйн стукнул по антенне. По экрану пошли полосы.
И он принялся вспоминать.
Мур прижимает Джека. Джек свободно шляется по полицейскому участку. Джек знает Пита. Мур хоро-шо-о-о-о знает Пита. Отрезанный большой палец. Покушение на Кеннеди…
Картинка запрыгала. Телевизор издал странное шипение. В тот же момент зазвонил телефон — черт!
Уэйн выпрямился. Споткнулся. Схватил телефон. Рывком поднял трубку.
— Аллё, Тедроу слушает.
— Это Уиллис Боден. Помните, мы встречались?..
— Да, помню.
— Очень хорошо, потому что Уэнделл согласился на ваше предложение. Он не знает, зачем вам это надо, ну я и объяснил, что вы понравились моему псу.
Звук в телевизоре пропал. Джек шевелил губами. Копы обрабатывали его известным способом «хороший-плохой».
Боден спросил:
— Эй, где вы там?
— Здесь я.
— Хорошо. Тогда будьте на остановке № 10 в ста тридцати километрах к югу по шоссе I-35. Да, и Уэнделл еще интересовался, есть ли у вас деньги.
Джек Р. выглядел сущим карликом по сравнению с копами — большими мужчинами — метр девяносто с ботинками.
— Эй! Вы здесь?
— Передайте, что у меня есть шесть тысяч долларов.
— Эй, ни фига себе!
Уэйн повесил трубку. По телику везли на каталке Освальда — белого как простыня.
  
11.
 
(Даллас, 24 ноября 1963 года)
 
Он видел прямую трансляцию. Он настроил четвертый канал. Он прищурился, чтобы лучше видеть. Ибо наступил на свои очки в Джековом клубе.
Он сидел в своей комнате. Он смотрел шоу. Которое началось через час после его разговора с Ли Освальдом. Они сидели с ним. Они разговаривали.
Литтел ехал по шоссе I-35. Огни светофоров расплывались перед глазами. Он встал в «медленную» полосу и плелся, как все.
Вчера вечером звонила Арден. Освальд умер в Парклендском госпитале. Руби арестовали.
Освальд грыз ногти. Литтел снял с него наручники. Освальд потирал запястья.
Я — марксист. Я — «козел отпущения». Больше я ничего не скажу. Я — сторонник Фиделя. Я презираю Соединенные Штаты. Презираю их преступную кубинскую политику. Презираю беженцев. Презираю ЦРУ. «Юнайтед фрут» — мировое зло [33]. Операция в заливе Свиней — сущее безумие.
Литтел согласился. Освальд оживился. Освальд страстно желал узнать, что его ждет. Ему были позарез нужны друзья.
Тут-то Литтел и замялся. Освальду были позарез нужны друзья. И Гаев посредник это знал. Литтел замкнулся. Освальд это почувствовал. Угадал это по тону. И ответил тем же.
Немного достоверных фактов. С примесью полубезумной болтовни. Вы меня не любите — так я убью вас Правдой.
И вот Литтел ушел. Перед уходом он снова надел на него наручники. И крепко их сжал на прощание.
Светофоры расплывались перед глазами. Мелькали дорожные указатели. Скользили указатели съезда с магистрали. Вот и указатель со стрелкой «Грэндвью». Литтел подтянулся к правой стороне дороги и съехал с магистрали.
Он увидел вывеску «Шеврона». Увидел вывеску мотеля сети «Хо-Джо». Есть.
А то сооружение, что позади, и есть мотель, один этаж, длинный ряд комнат.
Он пересек подъездной путь. Он припарковался у вывески «Хо-Джо». Прошел вдоль ряда дверей. Прищурился. Нашел четырнадцатый номер. Ага — дверь открыта настежь. А на кровати Арден.