Время кенгуру. Книга 2 (СИ)

Увидев нас, туземцы явно опешили и напряглись. Впрочем, мы напряглись не менее. Сбившись в кучу — так, чтобы женщины оказались внутри, — мы медленно приблизились к туземцам. Граф Орловский держал наготове оба своих пистолета — просто так, на всякий случай, — а я напряг тело и сконцентрировал внимание.
Пока туземцы не выказывали нам враждебных намерений. Они просто отшатывались от нас, как будто с испугом, позволив нам пройти на площадку перед хижинами, которую можно было условно поименовать центральной площадью. Дальше идти было некуда.
— Приветствую вас, друзья, — произнес я, вскидывая руку и улыбаясь что есть сил.
Туземцы промолчали, видимо не понимая.
— We are peaceful people, — произнес я далее, тем самым исчерпывая свои толмаческие способности.
Туземцы ожидаемо не поняли. Становилось ясным, что другими цивилизованными языками они также не владеют.
Внезапно туземцы заговорили, причем все разом. Они подбежали к нам и принялись просительно хватать нас за руками, а знаками приглашая следовать за ними. Следуя пожеланиям, мы зашли в одну из хижин и обнаружили в ней труп немолодого туземца с раной от холодного оружия в груди. Становилось очевидным, что местные жители жаловались на кого-то, кто убил их человека — возможно, совершил и другие преступления против гуманизма.
Отстранив меня, за дело общения с туземцами взялся Григорий Орловский. Туземного языка граф, разумеется, не знал, зато весьма лихо общался с помощью жестов. И, кажется, понимал местных жителей, а они понимали его.
Нас давно уже отвели под навес и угощали спелыми плодами и напитками, подаваемыми в выдолбленных деревянных чашках, а граф Орловский все жестикулировал и жестикулировал с каким-то морщинистым старцем, наверняка старейшиной.
Наконец, Григорий возвратился в наш узкий круг. Лицо его выглядело озабоченным.
— Перед нами непростая дилемма, — сообщил он собравшимся. — На эту туземную деревню, незадолго до нашего появления, совершено нападение вооруженной бандой. Какие-то головорезы из соседнего племени, я не знаю. Один житель деревни возмутился, и его убили. Это его труп лежит в хижине. Теперь деревенские жители умоляют нас остаться и защитить деревню от насилия и произвола.
— Погоди, — прервал я графа, — а что там со световым лучом? Надеюсь, ты спросил о нем?
— Разумеется, — ответил Орловский. — Световой луч, который туземцы называют солнечной дугой, находится в столице империи, в каком-то столичном храме, если конкретно. Что это за столица и храм, мне не удалось выяснить. Ясно лишь, что мы находимся в прошлом. Я пытался расспрашивать о ружьях, дирижаблях, чернильницах, конках, паровых двигателях и других свидетельствах технического прогресса, но не получил ответа. Очевидно, что о них туземцам ничего не известно. Так что, по моему обоснованному предположению, мы в настоящий момент пребываем в прошлом.
— Нам необходимо продолжить путь в имперскую столицу, где находится световой луч. Протечка во времени должна быть устранена! — воскликнул я.
Граф Орловский опустил голову и спросил:
— А как же туземцы, Андрей?
Я окинул взором приютившее нас племя. Вокруг нас женщины готовили еду, мужчины выпиливали лобзиками, беззаботные детишки играли в салочки. И всем им в случае возвращения вооруженной банды грозила опасность.
— Собираешься остаться здесь, Григорий? Намерен защищать мирную туземную деревню от бандитов?
— Думаю, да.
— А как же спасение всего человечества? Если мы погибнем здесь, погибнет и все человечество.
— А если мы не защитим этих мирных рыболовов и собирателей корешков, зачем защищать все человечество?
— Я с тобой, Григорий, — воскликнул я, сдерживая подкативший к горлу комок.
— Пожалуй, и я присоединюсь, — сказал Иван Платонович, скрепляя общее рукопожатие.
— И мы с вами! — закричали слушавшие нас женщины.
— Всего шестеро. Немного, если разобраться. Кстати, сколько человек в вооруженной банде? Ты выяснил, Григорий?
— Выяснил. Около пятидесяти человек, но это неточно. Туземцы плохо считают.
— Вшестером против пятидесяти? Насколько я тебя понял, эти туземцы — мирные люди, и заниматься военными действиями не обучены.
— Совершенно верно, не обучены. Только нас не шестеро, а семеро. Один из туземцев готов участвовать в предстоящей битве. Пачакути, подойди сюда.
К нам приблизился один из туземцев, совсем молодой парень. Он был широкоплеч и имел развитую мускулатуру. Его гордый взор смотрел на нас прямо, без стеснения и подобострастности, как надлежит настоящему воину.
Пачакути ударил себя кулаком в грудь и произнес что-то на местном диалекте.
— Он говорит, что готов сражаться с нами, пока сердце в его груди не остановится, — перевел Орловский.
Пачакути подошел поближе и положил свою ладонь поверх наших, сложенных в одну стопку.
— Нас семеро, — подытожил граф Орловский.
Вид у него был довольный — разумеется, в предчувствии нового выброса адреналина и новых увлекательных приключений.
  
Глава 8
 
Я, вскоре после
Оружия в деревне не оказалось, за исключением копий, с помощью которых туземцы охотились на мелкую дичь.
Мы с графом Орловским замучались, пытаясь сообразить, каким образом сможем защитить деревню от вооруженных бандитов. Мы не обладали оружием — за исключением двух пистолетов Орловского, запас патронов к которым имелся, и моего перочинного ножика. Однако, рано или поздно патроны должны были закончиться.
Остановились на том, что Орловский займется созданием укреплений, которые должны будут затруднить доступ врага в деревню. Туземцы согласны были участвовать в земляных работах под началом графа. Я со своей стороны брался обучить Пачакути основам рукопашного боя. Вдвоем с ним — при условии, что Пачакути окажется способным учеником, — мы должны были составить грозную силу.
Наутро Орловский настругал деревянных лопат и увел туземцев на постройку укреплений. С ним отправились женщины, которым стало любопытно, что именно задумал граф. Мы же с Пачакути облюбовали уютную поляну, на которой предстояло заняться боевыми искусствами.
— Запомни, Пачакути, — начал я первый урок. — Наше тело — это оружие. Используя тело, мы можем нанести противнику серьезный ущерб.
Я крутанул вертушку перед носом парня, затем имитировал несколько джебов и панчей. Пачакути даже не сморгнул, что мне чрезвычайно понравилось.
— Теперь приступаем, — хлопнул я в ладоши. — Сначала пробежка.
Мы размялись, и я показал туземцу еще несколько ударов, затем попросил повторить. Пачакути повторил, и мне снова понравилось.
— Теперь нападай на меня.
Пачакути попытался меня ударить. Я ушел в сторону и в свою очередь нанес ему дружеский удар по почкам. Туземец вспыхнул и кинулся ко мне с недвусмысленными намерениями. Я ударил его в грудь, чтобы остановить, затем выполнил подсечку, и Пачакути хлопнулся спиной оземь. Однако, сейчас же вскочил, сделал замах, а затем попытался достать меня хуком, который от меня же усвоил десять минут назад. Не ожидая такой сообразительности от ученика, я едва не попался, но смог уклониться и произвести хук-кик, в результате чего Пачакути снова оказался на земле.
— Из тебя выйдет толк, мальчик, — похлопал я его по щеке и помог подняться.
Все это время мы с Пачакути общались, естественно, знаками. Лишенные вербального общения, мы тем не менее прекрасно понимали язык тела. Молодой туземец был прирожденным воином, поэтому усваивал материал за десятерых.
Показав ученику еще несколько секретных ударов, я закончил тренировку и предложил посмотреть, как продвигаются дела у Орловского.
Дела у него продвигались успешно. Одна команда туземцев, под командованием Катьки, рыла блиндаж. Вторая туземная команда, под управлением Люськи, рыла траншею. Но особенно отрывалась командующая третьим туземным отрядом Натали. Горничная заставляла туземцев заострять бревна, которыми предполагалось оснастить и блиндаж, и траншею. У туземцев не было металлических орудий для обработки дерева, поэтому они использовали острые камешки, подобранные, как я понял, на берегу реки. Туземцы сидели в ряд, в руках каждого из них был кол, который требовалось обточить. Натали прохаживалась вдоль ряда, уперев руки в боки, и материлась, как заправский фельдфебель: