Готика Белого Отребья (ЛП)

Я не могу этого допустить! Мокрое пятно будет невозможно скрыть!
Он должен был вырвать её из оцепенения похоти. Ему становилось неуютно, и реднеки, заполнившие бар, вероятно, заметили это.
- О, позволь тебя спросить. Твоя мама упоминала популярного евангелиста… он тоже остановился у вас в гостинице?
Туман в её глазах рассеялся.
- Что? О, да. Он приехал немного раньше, как раз, когда я возвращалась с работы. Его зовут Пастор Томми Иг… Иг-чего-то там. У него собственное телешоу. Думаю, он богат, потому что у него шикарная чёрная машина, кажется, “Кадиллак”.
- Эй, дорогуша, Сноуи, - крикнул помощник барменa. Он всё ещё сгребал лёд в ведро для пивных бутылок.
- Привет, Милки, - сказала она, почти не обращая на него внимания. - Не работай слишком много.
- И не собираюсь, милая.
Писатель ухватился за подходящий момент:
- Он тоже твой родственник?
Наконец она пришла в себя:
- О, ты имеешь в виду, потому что мы оба альбиносы - и да, и нет. Мы все часть клана Говардов. У каждого из нас только два родственника, но это было, черт возьми, я даже не знаю, лет сто назад, - oна вздохнула и крепче сжала его колено. - Это длинная, скучная история, и я уверена, что ты не захочешь её слушать.
- О, но мне бы очень хотелось это услышать, - настаивал он, наклоняясь ближе.
- Я думаю, что это восходит к 20-м годам. Я, кстати, лучшая, кого об этом можно спросить. - казалось, она непроизвольно напрягла грудные мышцы, отчего очертания её груди стали ещё более выразительными.
Писателю захотелось громко застонать.
- Думаю, в этих краях нас человек сорок-пятьдесят, - продолжила она. - Всякий раз, когда мужчина-Говард обрюхатит девушку, рождается альбинос, и когда девушка из Говардов беременеет, то тоже рождаются альбиносы. Странно, конечно, но так было всегда с тех пор.
- В этом нет ничего необычного, - сказал Писатель. - Союз ваших прародителей в 20-х годах произвёл то, что известно, как доминантный ген. И, Сноуи, ты такой же обычный человек, как и все вокруг, и если ты не возражаешь, что я так говорю – и, если уж на то пошло, твой альбинизм делает тебя ещё красивее, - после чего в его голове зазвенела дурацкая тревога.
Что я только что сказал? Она же подумает, что я кадрюсь к ней! Она наверняка подумает, что я пытаюсь склеить её этими банальными комплиментами! Он уже хотел извиниться, но…
Она склонила голову, вытирая слезы.
- Это… это самое приятное, что мне когда-либо говорили…
Писатель был удивлён её ответом. Он взял ее руку на колени и сказал:
- Сноуи, не плачь, я только…
Но затем она выпрямилась, шмыгнула носом и вытерла глаза.
- Ты просто самый милый мужчина, - и теперь она наклонилась, было понятно, что она его поцелует…
Но…
…когда ее губы оказались в дюйме от его губ, этот жест был прерван, как топором через ламповый шнур, ревущей жизнерадостной, шумной мелодией. У Сноуи зазвонил телефон.
- Бляяяядь! - в ее голосе прозвучало явное неудовольствие. - Черт, это Дон[15]. Прости, но я должна ответить.
- О, пожалуйста, не обращай на меня внимание.
Хоть Писатель и был польщен ее попыткой поцеловать его, но его также заинтересовал и её рингтон. Он поморщился, ломая голову. Что это была за мелодия? Он знал, что слышал её миллион раз, но сейчас совершенно не мог вспомнить. Эта несущественная вещь его сейчас очень сильно раздражала. Одна половина его мозга боролась за название мелодии, другая за то, чтобы незаметно подслушать разговор Сноуи с этим/этой Дон…
-...чёрт, Дон, я занята, я с другом, чёрт возьми, и я не хочу уходить. Что? Когда? Пару минут назад? О, дерьмо! Это была скорая помощь округа? Ты шутишь? Я даже не знала, что в Люнтвилле есть скорая! Они никогда не доставляли их раньше, не так ли?
Скорая помощь? Любопытство Писателя разгорелось не на шутку, но другая половина его мозга продолжала вычислять мелодию звонка. Она же вертится у меня на языке! Что это за мелодия?
- Но, Дон, я же говорила тебе НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ, мы не можем сейчас, потому что Додика здесь нет. Я ЖЕ ГОВОРИЛA ТЕБЕ!
Мозг Писателя на мгновение отвлёкся, чтобы подумать:
Додика…?
- Он повёл сыновей на бойскаутскую вечеринку в “Национальный Парк Буна”. Чёрт, девочка, ты что, не слушаешь, что я тебе говорю! У нас никого нет для… для… ну ты поняла…
К чему бы ни относились эти загадочные комментарии, Писатель не мог себе представить, да и ему было все равно. Сейчас он боялся, что никогда не уснёт, если не вспомнит этот чертов рингтон.
- Ты этого не знаешь. Всё, что тебе нужно сделать, это сказать Оги, чтобы он не приходил до следующей недели…
Пауза, на другом конце кто-то что-то бормотал. Потом снова замолчал, словно размышляя. Тем временем Писатель продолжал размышлять над этой чертовой мелодией. Затем, как стрела из арбалета, его поразило озарение…
“Семейка Монстров”![16] - oбрадовался он. - Эта тема из "Семейки Монстров"!
- Хорошо, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы это произошло. Скоро увидимся, - и она повесила трубку.
- Сноуи, - выпалил он. - Откуда ты знаешь “Семейку Монстров”? Ты слишком молода, чтобы их знать.
Она искоса взглянула на него.
- Что? А, мой звонок. Да, я люблю “Семейку Монстров”. Мы с ма всё время смотрим их по кабельному. На самом деле это моё любимое шоу.
- Как интересно!
Она наклонилась и снова сжала его руку.
- Мне нужно в дамскую комнату, а потом я должна буду попросить тебя кое о чем, хорошо? В этом нет ничего особенного, и это понравится тебе, поверь мне.
Она соскочила со стула и направилась в туалет.
Её просьба сбила его с толку. Он думал об этой дурацкой, замечательной теме из "Семейки Монстров". Эта песня наполнила его самыми приятными воспоминаниями: он смотрел «Мюнстеров» каждую неделю в подростковом возрасте, а также другие замечательные шоу, такие как «Семейка Адамс», «Гиллиганов», «Крысиный патруль», и умолял родителей позволить ему допоздна посмотреть телевизор. Какие это были чудесные времена!
Затем он уставился в пространство, и возникло ощущение, будто шар пробивает стеклянный дом…
Хвала великому Зевсу! Я только что вспомнил кое-что конкретное и подробное о своём детстве! Телешоу по чёрно-белому телевизору, а потом у нас появился большой цветной RCA, когда папа получил повышение на работе! Дом в Боуи, «Форд Фэрлейн» на подъездной дорожке!
Несомненно, это было началом ручейка, который в конечном счете приведёт к полному восстановлению его памяти…
Но что сказала Сноуи? Она хочет, чтобы я что-то сделал? Что бы это могло быть?
В этот момент она вернулась с напряженным выражением на её узком лице.
- Сноуи, мне очень любопытно. О чём ты хотела меня попросить?
Она села рядом и заерзала:
- Просто хочу, чтобы ты пошёл со мной к моей подруге Дон.
Просьба выглядела достаточно безобидной.
- Понятно, потому что ты предпочитаешь не ходить ночью одна…
- Нет, дело не в этом. Просто… Просто поверь мне.
- Конечно, я с удовольствием сопровожу тебя куда угодно, но есть ли у меня возможность выпить ещё одно пиво?
- Нет. Понимаешь… Просто доверься мне. Нам пора идти.
- Понимаю. - Но после стольких часов в автобусе, разве он не слишком устал для долгой прогулки? - Далеко живёт Дон?
- Э-э-э, ну мы не пойдём к ней домой, мы пойдём к ней на работу, это всего в пяти минутах пешком.
Писатель согласно кивнул.
- А где она работает?
Её эпохальные груди выделялись в необузданном великолепии. Она вздохнула.
- Дон работает в похоронном бюро Люнтвилля…
Как бы ему ни нравилось проводить с ней время, происходящее начало приобретать оттенок странности, который начинал беспокоить его.
- Ну... что именно ты хочешь?
- Пожалуйста, пойдём со мной! - взмолилась она. - Я же говорю тебе, там кое-что будет для тебя. Ты же хочешь узнать, что именно?