Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)
Зураб хорошо говорил по-русски, но сейчас, заметно волнуясь, начал говорить с акцентом. И впервые с тех страшных дней его потухшая мамка заплакала и долго-долго обнимала сноху Леночку, а маленького, похожего на сына, только голубоглазого внука не спускала с рук.
А декабрь принес ещё и войну в Чечне. Эх, Россия, будет ли когда-нибудь жизнь твоя мирной? Только нет ответа на этот вопрос и поныне, как говорится: "То избы горят, то кони скачут..."
Серега умудрился купить в Москве однокомнатную квартиру, мамка с дедом взгрустнули:
-Теперь точно не приедет назад жить, кто ж из Москвы к нам в захолустье надумает? А и жениться бы пора, тридцать уже стукнуло.-
Натаха Чертова закончила вечерний экономический факультет института, и тепрь все трое работали вместе.
Саша же незаметно для себя тоже оказался втянут в кооперативное движение. Все началось с ремонта соседских машин. Отремонтировал по вечерам парочку, и потянулись к нему люди с просьбой о ремонте, так вот незаметно и началось. Помогал Мишук, хорошо разбиравшийся в моторах, затем присоединился Васька, Саша занимался по вечерам ремонтом, а днем на хозяйстве были Васька с дедом. Мужики за ремонт брали по-Божески, и как-то незаметно дело пошло. И Авер, и Васька очень радовались, что у них появился стабильный приработок. А первые деньги за ремонт стал брать с хозяев машин, как ни странно, дед. Теперь же, надев на кончик носа очки, он важно восседал у входа и зорко 'слядил за усем'. Саша и Алька радовались, что их уже такой старенький дед ещё бодрится, и не препятствовали его увлечению.
Рэкетиры у них в городе как-то не прижились, очень хорошо следили за порядком афганцы, к ним прибивались ребята уже отслужившие в армии, и криминала было немного, "больше бытовухи, чем крутых разборок", - говорил бывший участковый, теперь начальник райотдела, дважды тезка Авера - Адамович.
Алька очень дергалась и переживала за Валюху, в Югославии, теперь тоже развалившейся, обстановка была напряженная, письма туда и оттуда шли подолгу, были эти годы, прозванные впоследствии 'лихие девяностые', ох какими непростыми.
Девяносто восьмой для Аверов случился горестным, умер их самый лучший на свете дед Панас, не доживший до ста лет три года. Аверы все, несмотря на то что у деда были весьма преклонные года и последний год он плоховато ходил, очень тяжело переживали такую потерю.
-Дед, дед, ты нас всех собрал за поминальным столом, и как сейчас не хватает твоего любопытного 'Чаго? Каго? - горевала Алька.
Мишук, всегда выдержанный и спокойный, плакал навзрыд, уткнувшись в батино плечо, Серега обнимал зареванную Настюшку... Ванька, Витек, Алькины одноклашки, горожане, пол-Медведки - все провожали деда, и только Хвилипп не понимал, что деда нет, постоянно спрашивая всех:
-Када деда пидёт?
Минька, больше всех переживая уход деда, признавался Альке: -Мам, я без него как на открытом ветру стою, все жду, вот откроется дверь и с порога зашумит: "Чаго вы мяне не устречаетя?"
-Минь, он горявать ня любил, он сейчас там за тебя волнуется, экзамены же у тебя, соберись, сына.
И так и осталась у всех привычка - 'гаворить як дед по-бряньски, у своем кругу'.
Сдали благополучно экзамены, получил Минька, Михаил Александрович серебряную медаль, сочинение получилось на четверку, долго думали, выбирали ему институт, мужики выбрали Питер, механический институт, факультет радиоэлектронных систем управления.
Алька была против, уж очень далеко, да и климат там, особенно зимой, оставляет желать лучшего.
-Мам, ну я как бы не маленький, что ты так волнуешься? Если поступлю, на каникулы буду приезжать, вы когда приедете, сама же говоришь, что Питер - всем городам город.
-Ох, Минь, сердце рвется!
-Мамуль, вырос я. Вон, батю на три сантиметра и два размера обуви перерос, ты ж не одна остаешься. Настюха невеститься начинает, да и малышок наш совсем самостоятельный становится, повторюшка маленькая.
Филюшик копировал все жесты, мимику и привычки братика "бошого", изначально все трое деток тянулись и во всем повторяли отца, что радовало Сашу и заставляло ревновать временами Альку.
Дед когда ещё сказал ей:
-Аль, этта ж редкое вязение, як дети любють батьку, усягда жеж матка ближее, ты ня будь дурой, у тябе як выигрыш случився! Они усех нас як этта... а, обожають, а Сашку есть за чаго любить, ня рявнуй, а радовайся!
Вот и отпускала Алька сыночка, скрепя сердце, в Питер.
-Мишук, а не поступишь?
-В армию пойду!
А у Авера и Миньки состоялся такой разговор в их мастерской.
-Бать, ты меня всегда учил правду вам с мамулей говорить... - начал сын
-Да, сын! Что случилось? - спросил Авер, уж больно необычно начал говорить Минька.
-Бать... я... кароче, я знаю, что ты мне как бы не родной! - бухнул Минька, внимательно смотря на отца.
-Что значит не родной? - удивился Авер. - Очень даже родной, мой старший сын, наша с мамой гордость!
Минька выдохнул и проговорил:
-Бать, ты не обижайся, просто у нас с дедом, - он сглотнул, как всегда при упоминании деда, - был разговор... незадолго... Он мне сказал, что вы такого не скажете, а я должон на усякий поганай случай знать усё, мало ли чаго, трагедь штоба ня було для усех.
-Странно, с чего бы дед так себя повел? - протянул расстроенный Саша.
-Бать, ты чего? Думаешь, меня это задело? Да ни фига! Я и деду сказал, и ваще всем могу повторить -ты для меня все на свете - самый лучший и любимый отец,а на деда не обижайся. Может, он и впрямь прав, предупрежден - значит вооружен. Дед сказал, что он мяне оберегая, а я и не взволновался, Настька вон постоянно ноет, что ты меня больше всех любишь. Просто бать, не сказать тебе не могу, а мамка пусть и не знает.