Звездная долина (ЛП)

— Чего боялся? — тут же спросила Зара.
— Ответственности, — ответил Салман. — Боялся неудачи. Годрик не первый глава городского совета в Штернентале, но он первый столкнулся с подобными трудностями. Не знаю, что стали бы делать другие на его месте, но он предпочел закрыть на них глаза. Возможно, он просто не верил, что у него хватит сил справиться со злом, поселившимся у нас.
— Возможно, зло так сильно именно потому, что никто не решается выступить против него, — сказала Зара. — Все не верят в свои силы, все опасаются неудачи, и зло побеждает без особого труда.
— Но все-таки почему никто из обитателей города не выступил против секты? — прервала наконец свое молчание Джэйл. — Почему вы все безропотно подчинились Годрику, хотя знали, что он не прав и что он навлекает на ваши головы беду?
— Да потому, что он глава городского совета, — ответил Салман с грустной улыбкой. — В его руках верховная власть. Его слово — закон для всех. Мы не привыкли спорить с главой совета. Поймите, мы живем здесь уже много сотен лет. Одни и те же дома, одни и те же улицы, одни и те же люди. Наша жизнь однообразна, все повторяется изо дня в день, и во многом именно поэтому мы так чтим традиции. Нам очень сложно сделать что-то такое, чего мы не делали прежде.
Джэйл покачала головой:
— Ну что ж, мне очень жаль. Но сей час я не могу и не хочу думать об этом. Если вы можете сообщить нам что-то, что поможет предотвратить конец света, говорите, и не будем терять времени. Если же вам нечего сказать, займитесь своими делами и дайте нам уехать из города.
Салман кивнул, внимательно и серьезно глядя в глаза серафиме. Внезапно Фальк понял, зачем маленький волшебник так долго объяснял, почему никто из жителей Штерненталя не решился спорить с Годриком. Сейчас Салман собирался сделать нечто такое, чего он никогда не делал прежде. Он разрывал клятву верности, принесенную Годрику, и присягал Защитнице Света.
— Я готов помочь вам всем, чем могу, — сказал Салман. — Что вы хотите узнать?
— Виглаф говорил, что в Штернентале есть волшебники, которые пытались бороться против секты, — сказала Джэйл. Если это правда, значит, мы не одиноки, у нас есть союзники. И нам необходимо как можно быстрее связаться с ними. Кроме того, нам необходимо знать, где секта будет проводить свой ритуал. Это должно быть особое место, место, обладающее собственной магией, силу которой члены секты могут использовать для того, чтобы открыть врата преисподней. Возможно, секта уже проводила ритуалы и приносила жертвы в этом месте. Вы живете здесь очень давно и должны хорошо знать город и его окрестности. Если даже вы не знаете точно, где сегодня ночью соберется секта Саккары, вы можете предположить, догадаться, хотя бы попытаться…
В голосе Джэйл вновь зазвенела надежда. Фальк видел, что она хочет верить в удачу и одновременно страшится нового разочарования. Юноша изумился — он не думал, что серафима может быть такой человечной.
Салман печально покачал головой: — К сожалению, я не знаю никого, кто решился бы помочь вам… помочь нам… особенно этой ночью. Все так испуганы… но…
Джэйл ничего не сказала. Она лишь тяжело вздохнула и опустила голову.
— Но что касается того, где будет проходить ритуал… — продолжал Салман. Действительно, есть одно место… особое место, обладающее могучей магией. Я сказал бы даже, что другого такого нет во всем королевстве…
— Да говори же! — воскликнула Зара, теряя терпение. — Во имя всех богов, что это за место?!
— Это Драхеншанц, Драконий Хвост, ответил волшебник.
— Драконий Хвост? — переспросил Фальк и невольно хихикнул — название показалось ему забавным, он не мог представить себе, что за место можно назвать так.
Салман кивнул:
— Говорят, что там погребен один из основателей культа, один из наиболее могущественных жрецов Саккары. С тех пор все члены секты мечтают быть похороненными рядом с его гробницей. Еще в те времена, когда Цак был одним из приближенных короля, а инквизиция еще не сослала членов культа сюда, Драконий Хвост был для Илиама Цака и его последователей величайшей святыней. Там они регулярно служили черную мессу. По представлениям культа Саккары, смерть — это не конец всего, а лишь отдых перед возрождением в новом мире. Они верят, что, когда мировой порядок изменится, они восстанут из гроба.
— И это свершится, когда пробьет последний час этого мира, — закончил Фальк.
— Да, так, — согласился Салман. — Но с тех пор, как был разоблачен заговор Цака и все члены секты оказались в Штернентале, это место было заброшено, и никто не бывал там на протяжении столетий. А если и бывал, это осталось неизвестным. В самом деле, это уединенное место, и никто толком не знает, что там творится. Я уверен только в одном: место это существует. И честно говоря, меньше всего на свете я хотел бы побывать там. — Тут голос Салмана дрогнул. — Это место наполнено черной магией.
— А как насчет того второго парня — Измаила Турлака, так кажется? Он в самом деле мертв? — спросил Фальк.
— Да, тут Годрик не соврал, все так и было, — ответил Салман. — Я сам видел его на смертном одре, сам нес его гроб.
Не потому, что мы с ним были такими уж близкими друзьями, а потому, что у него в анклаве вовсе не было друзей, а кто-то должен был оказать ему последнюю услугу.
— А кто руководит культом Саккары с тех пор, как Турлак отошел в вечность? спросила Зара.
Салман покачал головой:
— Не знаю. Но это должен быть могу чий волшебник, если он решился открыть врата ада. По сравнению с его силой силы всех прочих волшебников из Штерненталя — как пламя свечи по сравнению с солнцем.
И он развел руками в знак того, что ему больше нечего сказать.
В следующую секунду огромный черный ворон внезапно сорвался с крыши ближайшего дома и пролетел над самыми головами путешественников, хрипло каркая.
Салман вздрогнул, испуганно оглянулся и поплотнее запахнул плащ. Казалось, решимость мгновенно покинула его.
— Ну, мне пора, — сказал он, искоса глядя на ворона, как будто тот был мифической птицей Рух, способной убить человека одним ударом клюва, или привидением, вестником несчастья.
Зара пожала плечами, не понимая, чего он боится. Конечно, ворон — не такая уж милая пташка, но Салман перепугался так, как будто это сам Годрик в птичьем обличье явился сюда, чтобы подслушать их разговор и покарать отступника. Впрочем, может быть, именно так и обстоит дело? В конце концов, разве они не в Штернентале — городе колдунов? Разве волшебнику трудно обратиться в птицу? А ведь Салман говорил, что Годрик — один из самых могущественных здешних волшебников. После оживших мертвецов, которые едва не отправили на тот свет ее саму, Зара была готова верить в любые «волшебные штучки».
Она еще раз взглянула на ворона, усевшегося неподалеку на ветке дерева, и вдруг заметила нечто странное — у птицы не было левого глаза.
Салман тоже внимательно глядел на птицу, и его рука сжимала навершие посоха так, как будто он хотел ударить незваного гостя. Но вместо этого он только повторил дрожащим голосом:
— Мне нужно идти.
Он и в самом деле хотел уже уходить, но тут Джэйл решительно взяла его за плечо.
— Одну минуту! Прошу вас, ответьте еще на один вопрос. Вы можете назвать кого-нибудь из анклава, кто мог бы нам помочь? Кого-то, кто готов сражаться с последователями культа Саккары ради спасения мира?
— Нет… нет… боюсь, я больше ничего не знаю… я сделал все, что мог… — отвечая Джэйл, Салман не сводил глаз с ворона. — Я очень хотел бы помочь вам… но боюсь, я уже сделал все, что в моих силах. Это немного… я согласен… я хотел бы сделать больше… но…
Серафима поняла, что и в самом деле больше ничего не добьется от него.
— Спасибо за все и берегите себя, — сказала она на прощание.
Салман закивал:
— Да-да, конечно, и вы тоже будьте осторожны… Прощайте, мне очень жаль… но… прощайте…
И с этими словами он метнулся в соседний переулок, так что серафима, вампирша и Фальк мгновенно потеряли его из виду.