Дружба с химиками до добра не доводит (СИ)

Вопила тетя Петуния, которая взглянула на себя в зеркало – и увидела там негритянку. Или мулатку. Во всяком случае вместо блондинки с белой скандинавской кожей на нее смотрело что-то серо-черно-пятнистое.
Гарри мог бы подсказать, что это результат действия нитрата серебра, добавленного в крем, но кто его спрашивал?
По тревоге вскочила вся улица, даже коты мисс Фигг. Подпрыгнул на кровати Вернон, увидел Петунию – и тут же доказал, что орать – это семейное качество. Прибежал Дадли и истерика стала общедурслевой.
Гарри благоразумно не появлялся из кладовки, хотя и проснулся.
- Да, нитратик серебра не доводит до добра, – многозначительно пробормотал он, заткнул ухо подушкой и перевернулся на другой бок. Почему бы и не выспаться? Сегодня его явно не попросят готовить завтрак...
Обед и ужин тоже не попросили. Тетушку повезли к врачу, замотанную, как мумию. Мыло, скраб и даже средство для мытья посуды не помогли, оставалось надеяться только на могущество медицины.
В приемном покое врач покачал головой и сказал, что больную надо госпитализировать. А вам, родственники, надо бы отправиться домой и привезти ей все самое необходимое. Пусть она составит список – и вперед, на анализы.
С тем Дурсли и уехали в школу и на работу.
Болезни предстояло оставаться неизлечимой еще какое-то время, потому что в список необходимого входил и крем для лица. Новенький, свежекупленный Петунией всего два дня назад.
Лиз выслушала отчет о первой проведенной операции, вздохнула – и достала с полки следующую склянку.
 – Кузену. В еду, если обнаглеет. – Так точно, мэм! – откликнулся Гарри, блестя веселыми глазами.
Этим же вечером Гарри получил по макушке от Дадли – и на следующий день провожал кузена в больницу.
Остатки семейства Дурслей были скошены эпидемией жестокого поноса. Ибо в чай они клали по шесть ложек сахара (не размешивая, а то слишком сладко), приправленного прекрасным веществом фенолфталеин, в просторечии носящим название пургена.
 Гарри так и остался неразоблаченным. Дадли решил, что отравился печеньками из школьной столовой, а Вернон грешил на буфет на работе. В любом случае, им было не до того, чтобы следить за сахарницей или лупить Гарри. Туалеты поделить бы....
Гарри тем временем отсиживался у Лиз, следя за опытами, изучая свойства веществ и листая толстенные книги по химии.
Непонятно?
Непонятные места всегда могла объяснить Лиз. А в остальном... если химия может так легко убрать твоих врагов... Гарри готов был выучить каждую книжку от корки до корки просто в знак признательности!
Петуния лежала в больнице. Анализы пока еще ничего не выявили. Эпидемия поноса у Дадли прекратилась вместе с «заряженным» сахаром, и для Гарри в школе опять стало небезопасно. Но мальчишка даже и не собирался унывать.
И когда в следующий раз его подкараулили...
 – А ну стой!
Та же компания, то же место... но что-то изменилось. Например, Гарри.
 – Ну, стою. Чего надо? – Ты что тут – самый умный? – Конечно. А вы сомневались?
Сомневались. Но и что ответить Пирс нашелся не сразу. А Гарри усмехнулся и подкинул на ладони небольшой такой сверточек – завернутый в целлофан натрий граммов на двадцать. И продолжил:
 – Вот вы ничего умнее, чем меня лупить, до сих пор не придумали. А я знаю, как школу взорвать!
Внимание слушателей было ему обеспечено.
 – Перочинный ножик! – потребовал Гарри у Дадли.
Крошка натрия полетела в лужу, где зашипела и прореагировала.
 – Видали? А у меня его двадцать грамм! Вот если его спустить в унитаз....
Переговоры завершились спустя пятнадцать минут понятным результатом. Гарри оставался небитым. Школу собирались взрывать всей веселой компанией. Бросать натрий в унитаз доверили Дадли. Гарри сделал товарищам ручкой и отправился к Лиз домой.
Ключи у него уже были, а сама Лиз сегодня явно придет попозже.
Она у директора, пишет заявление по поводу кражи натрия из ее кабинета. Кажется, там был этот жирный мальчишка... Дурсль? И кто-то из его дружков... мелкий такой, вертлявый...
Заявление осталось недописанным. Директору захотелось... помедитировать – и он временно оставил Лиз. Это же не так важно, подождет...
Выползая из туалета в весьма своеобразном виде, он уже не был в этом уверен.
Да, у преподавателей был отдельный туалет. Но им ведь никто не прокладывал отдельную канализацию? А потому, унитаз, в который спустили натрий, просто разлетелся на кусочки, а остальные на том же этаже сыграли в гейзеры, окатив «взрывной волной» всех, кому не повезло в этот момент «подумать о жизни».
Одним словом... нет, одним словом – не обошлось. Орали до позднего вечера.
И дети, и их родители, и директор – последний громче всех их, вместе взятых. Лиз довольно посмеивалась про себя.
Определенно, этим товарищам будет не до ее лаборанта. Из школы бы не вылететь... она-то в Литтл-Уиггинге всего одна.
Отныне Гарри мог ходить спокойно. Дадли и компания смотрели на него с откровенным уважением. Они ценили и издевательства, и подставу... не в свой адрес, конечно, но... а вдруг он еще что-то такое же придумает?
И так ведь сидеть больно!
Досталось-то всем, в том числе и Дадли.
Петуния была в больнице, а дядя Вернон, услышав сумму, которую ему предстояло выплатить, забыл про всю любовь, зато отлично помнил про ремень. И опыт Дадли не понравился.
А самое обидное, что им просто не поверили, когда они пытались рассказать про Гарри. Это же Поттер! Он же дурак-дураком! И натрий ему взять неоткуда! И видели – вас! Знаете что... хоть не попадались бы на месте преступления... болваны!
Петунию выписали через месяц. Похудевшую, побледневшую и дрожащую от одного слова «крем». Кстати – зря. Нитрат серебра прекрасно себя чувствовал и в пене для ванной. Он ждал своего часа... тут же главное, чтобы склянка была непрозрачной...
Гарри мог жить спокойно хотя бы пару недель. А потом...
Вы знаете, сколько интересных реакций в химии?
Вы не знаете сколько интересных реакций в химии. Но Дурслям предстояло это узнавать на собственном опыте.
Для Гарри опять наступили тяжелые дни.
В школе его почтительно обходили стороной. После подставы его решили пока не трогать, а то отдача замучает.
Зато дома Петуния лютовала и зверствовала, обнаружив, что трое мужчин за месяц могут так загадить дом, что десяти женщинам его за год не отмыть.
Гарри и не пытался.
Так что когда Петуния начала его донимать, посоветовался с Лиз.
И на следующее утро....
Это было обычное утро.
Яичница, чай, тосты... радикально посиневшие после того, как Петуния обмакнула их в чай.
Вопль толстяка, первым заметившего неладное, быстро ставший общедурслевым, разнесся по кварталу. Петуния свалилась в обморок. Дядя Вернон бросился ее откачивать, сверкая глазами на Гарри, Дадли съежился на стуле... ему очень хотелось жить.
Гарри не ожидал такого эффекта. Вообще-то добавленный в чай йод всего лишь должен был вызвать у семейства легкое недомогание. Но...
Надо бы спросить у Лиз, что это за реакция.****
****ВНИМАНИЕ! Пить йод в целях откосить от занятий не рекомендуется авторами. Откажет щитовидка – и откачать не успеют.
Лиз объяснила, что реакция самая простая. Йода с крахмалом. Как известно, крахмал в этой реакции синеет, а поскольку он есть в хлебе... ну, что и имеем.
Дурслей продолжило лихорадить.
Чай, хлеб и даже сахар были безжалостно вылиты и высыпаны. На Гарри смотрели с подозрением, но доказательств не было. Теперь подвох им чудился в каждом куске, в каждой ложке... Дадли даже похудел, чего с ним отродясь не бывало.
А Петуния поняла, что племянника лучше не трогать.
Доказательств нет. Но ведь и здоровья – тоже! Да гори оно все ясным пламенем, толку от мальчишки – чуть, а проблем... себе дороже выходит!
Результатом помощи Лиз было то, что Дурсли принялись шарахаться от Гарри, потом даже переселили его из чулана, хоть и в самую маленькую комнату, но все же... И что приятно – они уже не интересовались, где ребенок проводит свободное время. Лишь бы не рядом с ними.