И в конце, только тьма (СИ)

Задыхаясь и ухмыляясь, как Чеширский кот, Надин машет грамотой перед его грудью, размахивает ею у него перед носом, возбужденно раскачивается на каблуках.
Он протягивает руку и берет грамоту.
- Третье место?
Она кивает, ее улыбка чуть дрогнула, все еще надеясь, что...
- Какое слово было с ошибкой?
- Tomorrow.
Он хмыкает, и она не понимает, почему этот звук так сильно ее беспокоит.
Он отдает грамоту, не говоря ни слова,  и возвращается к газете.
Она смотрит, снова пытаясь прочитать его мысли ... пытаясь изменить их, сделать его внимательным, понравиться ему... заставить его полюбить ее. Но она все еще не знает, как это сделать. Поэтому она ждет ответа, ждет, что он что-нибудь скажет. Ждет его поздравлений. Ждет объятий, которых просто никогда не будет.
Она размахивает руками, и он, наконец, отвечает.
- Глупо было ошибаться в этом слове. Ты должна была выиграть.
Мой папа веселый. Он рассказывает хорошие шутки. Он смешит меня, когда шутит. Он щекочет меня и смешит. Иногда я так сильно смеюсь, что писаю в штаны. Это случилось только один раз. В тот раз он перестал щекотать меня после того, как я пописала, и после того, как слезы потекли из моих глаз. Я даже не помню, как плакала, помню только, что у меня были мокрые глаза. Он смеялся, смеялся и, наконец, когда я думала, что меня сейчас вырвет, перестал щекотать. Иногда он щекочет меня, когда укладывает спать.
И он улыбается, обнимая неподвижное тело дочери, слезы высыхают на ее щеках, ее волосы - взъерошенное птичье гнездо, сложенное на макушке.
Надин делает вид, что заснула, но он знает, что это не так. А Надин это знает, потому что украдкой бросает взгляд на его лицо. По ее дыханию, по резким движениям под веками, он может сказать, что она еще не спит. Она понимает, что должна научиться лучше притворяться.
Мама Надин на цыпочках входит в комнату, чтобы не потревожить спящего ребенка. Надин смотрит на мать сквозь щелочки, все еще пытаясь притвориться спящей, думая, что обманула родителей, но предполагая, что отец, вероятно, знает правду.
Папа почему-то подыгрывает.
- Тссс, - шепнул он, кивнув головой в сторону двери. - Не входи. Я выйду за тобой.
Мама улыбается этому зрелищу, прекрасному и совершенному зрелищу, дочь в объятиях папы, Мадонна с младенцем Джотто [5] в мужских руках и пижаме Барби.
Мама уходит. Папа убирает руки от Надин, чтобы встать с кровати. Мать Надин ушла и не видела, где были руки ее отца. Ее матери это, наверное, не понравилось бы.
Надин засыпает по-настоящему, когда отец выходит из комнаты. Она хоронит это воспоминание вместе со всеми другими, которые не хочет признавать.
Мой отец справедливый. Мы с братом Аароном иногда ссоримся, и папа заставляет нас остановиться. Он кричит на нас обоих и говорит, что мы не должны драться. Я думаю, мой отец справедлив, потому что даже когда он наказывает нас, он делает это справедливо. Некоторые отцы очень строги. Мои друзья говорят, что их отцы строгие, но мой отец говорит, что он не строгий, совсем нет. Мой отец наказывает меня, и Аарона тоже, но я думаю, что он справедлив, когда делает это.
Друзья Надин пришли на пижамную вечеринку [6]. Три девочки из ее класса: Рейчел, Эмили и Сара. Они решили разбить лагерь в гостиной, потому что мама Надин разрешила. Комната Надин слишком мала, чтобы вместить четырех девочек. Кроме того, Надин хочет использовать свой спальный мешок, как это делают ее друзья.
Девочки хихикают над мальчиками, которые им нравятся, и сплетничают о своих одноклассниках. Ничего необычного для пижамной вечеринки. Надин взволнована тем, что она заводит новых друзей, что не так легко для нее.
Папа тащится в гостиную с полотенцем, обернутым вокруг талии.
- Заткнитесь и ложитесь спать, - говорит он. Другого предупреждения не будет, это окончательный приказ. Он исчезает в коридоре и закрывает за собой дверь спальни.
Надин забирается в спальный мешок и закрывает глаза, готовясь ко сну, ожидая, что другие девочки сделают то же самое.
Эмили включает фонарик и освещает коридор.
- Ворчун, - говорит она, хихикая.
Рейчел и Сара посмеиваются, прикрывая рот пальцами. Надин натягивает одеяло до самого носа. Ее сердце бьется немного быстрее.
- Ворчун, - эхом отзывается Рейчел, и это смешит приезжих девушек и пугает Надин.
- Ш-ш-ш, - шепчет Надин, но девочки хихикают еще громче.
Дверь родительской спальни распахнулась настежь. Куски света заполняют темную часть коридора.
Снова завернутый только в полотенце, ее отец врывается в комнату.
- Черт побери, - говорит он. Потрясенная Эмили вскрикивает от этого бранного слова.
- Я же сказал вам, девочки, заткнуться. Я серьезно!
Мама Надин зовет его из спальни.
- Все в порядке?
Он стоит в центре круга девушек.
- Ни звука, - предупреждает он, и исчезает в коридоре.
Несколько минут девочки молчат. Надин чувствует облегчение от того, что они уснули. Напряжение в ее теле, которое началось в пальцах ног и поднялось вверх по ногам, туловищу, пальцам рук, по рукам и шее, ослабевает.
Но внезапный луч фонарика пронзает темноту, как лазер. Эмили направляет его в лицо Надин.
- Что случилось с твоим отцом?
У нее гнусавый, носовой голос. Она произносит слово "Отц-ооом".
- Он жуткий.
- Да, - добавляет Сара. - Он напугал меня.
- Пожалуйста, - умоляет Надин. - Ведите себя тихо.
Она закрывает глаза и желает, чтобы и девочки спали. Пытается управлять их мыслями, сказать им, что ее отец не шутит. Но они не получают ее экстрасенсорного послания. Надин снова потерпела неудачу.
- Важная тупая башка, - говорит Эмили, и ее голос становится глубже, как девичья пародия на отца Надин, - черт побери.
Ее щеки надуваются, голова падает на грудь. По какой-то причине она считает, что это делает ее похожей на отца Надин.
Рейчел и Сара думают, что это одна из самых смешных вещей, которые они когда-либо видели, и разражаются смехом, зажимая носы,  зарываясь лицом в подушки, чтобы заглушить его.
Надин переворачивается на бок и натягивает одеяло до ушей. Она притворяется спящей.
На этот раз, когда она слышит, как открывается дверь спальни, и снова видит свет в темном коридоре, она хочет притвориться спящей и не видеть всего этого. 
Другие девочки понимают, что он идет. Они падают навзничь и пытаются зарыться в спальные мешки, но слишком поздно.
Он их видит.
Он стоит в центре круга девушек. Эмили начинает плакать и прячет лицо в сгибе руки.
Он стоит над Надин.
- Пошли.
Она смотрит на него.
- Почему? - говорит она. - Я ничего не сделала.
- Сейчас же.
- Но я спала.
Три другие девушки молча смотрят.
- Я сказал, пошли.
Надин вскакивает. Она подхватывает спальный мешок и идет за ним в спальню. Он стоит в дверях и ждет, когда она пройдет.
- Но я ничего не сделала! - кричит она срывающимся голосом, слезы текут по ее щекам. Он не замечает ее слез. А если и видит, то, похоже, ему все равно.
- Оставайся в своей комнате. Не выходи, пока я не скажу.
- Могут ли мои друзья...
- Нет. Он захлопывает дверь и оставляет ее стоять в темноте.
Всхлипывая, Надин забирается в постель. Она плачет до тех пор, пока не ослабевает и не выдыхается, и вскоре засыпает.
Надин просыпается от смеха и запаха кофе. Она вылезает из постели и бежит вниз по лестнице. Папа готовит завтрак, который, похоже, нравится друзьям Надин.
Папа отрывает взгляд от вафельницы. Он смеется, наверное, шутит. Она ловит его взгляд и его лицо каменеет.
- Почему ты не в своей комнате?
Этот вопрос она игнорирует. Как он мог спросить ее об этом?  Как ее еще можно наказать?  Особенно, когда ее друзья все еще были здесь.