И в конце, только тьма (СИ)

На следующее утро она взяла больничный и отправилась в музей современного искусства. Стены крыла украшало искусство О'Киф [2], и Молли провела несколько минут, изучая различные картины, прежде чем вернуться к Белой Камелии. Она не хотела выглядеть странной, проводя день, уставившись на одну картину. Но неизменно она заканчивала тем, что сидела на скамейке в нескольких футах от нее, изучая текстуру и цвет, восхищаясь мазками кисти. Женское совершенство во всем своем великолепии, самый изысканный пример, когда-либо придуманный, когда-либо созданный в постоянной форме.
Она задавалась вопросом, была ли она единственной, кто был ... ведь другие женщины казались такими уверенными, счастливыми. С тревогой она поняла, что может быть одинока в этом ... что, возможно, они уже были совершенны, прекрасны. Возможно, они не были уродливы. Она удивлялась, почему им так повезло ... когда они были удостоены такой перемены. И почему не она.
- Прелестно, не правда ли? Возможно, мой любимый О'Киф. 
Мужчина, стоявший рядом с ней, с волосами до плеч, с пучком волос на подбородке, пытающимися образовать козлиную бородку, выглядел как возвратившийся битник, без бонго и чашечки явы.
Отвлечение внимания раздражало Молли, но она чувствовала, что игнорирование его может быть расценено как грубость или, что еще хуже, как странность. 
- У меня тоже, - сказала она. - Это невероятно.
Он потянул за бородку, словно пытаясь вырвать волосы, и Молли сочла этот жест невероятно претенциозным. 
- И все-таки, - сказал он, - не очень то и разнообразно. Но это отличная работа, учитывая обстоятельства.
- Учитывая обстоятельства?
- Ну, да. Цветы и бычьи головы. Цветы, распускающиеся из бычьих голов. Несколько церквей ... О'Киф, как правило, мне никогда сильно не нравилась.
Она попыталась ответить, ее нижняя губа задрожала от гнева, и первое слово сорвалось с ее губ, как хрип. Она восприняла его замечание как личное оскорбление, словно его слова были нападкой на ее характер. Если она так любит работы О'Киф, то он, должно быть, считает, что поклонники Молли так же ограничены, как и ее любимое искусство. И его взгляды на плодовитую мисс О'Кифф были настолько ошибочны, что она не могла даже думать об этом.
- Простите, я не хотел вас обидеть. Могу я купить вам капучино, чтобы загладить вину? Здесь есть кафе...
- Нет, - отрезала она, - не можешь. У нас явно нет ничего общего, и ты определенно идиот.
Он отпрянул назад, как будто ему залепили пощечину. 
- Эй, в этом не было необходимости. Расхождение во мнениях - это нормально.
- Как вы можете не любить эту картину? - воскликнула она, выставив перед собой руки, словно умоляя. - Или О'Кифф? Как вы можете иметь такой узкий взгляд, упустить красоту ее работы? Как вы можете этого не видеть..?
Он подошел ближе к Белой Камелии. 
- Это цветок. Большой белый цветок. А рядом - Аризема Трёхлистная Номер два? - большой черный цветок. Понимаете, о чем я? Опять то же самое.
- О Боже ... - Молли прикрыла рот тонкими пальцами. - Вы действительно не видите…
Он отступил назад, чтобы рассмотреть Белую Камелию под другим углом. Покачал головой. 
- Нет ... извините, я вижу цветок. А что вы видите?
- Совершенство, - прошептала она в ладонь. 
- Прошу прощения?
- Совершенное женское тело. Нежный цветок, олицетворяющий все прекрасное в ... в ... Разве ты не видишь? 
Она потянулась к картине, лаская воздух. 
- Узор так красноречив. Как будто Мисс О'Киф знала секреты и хотела ими поделиться. Как будто она могла заглянуть в твою душу, - сказала она задумчиво, - и создать образ, который она видела. Как Бог, создающий совершенную женщину.
Молли перевела взгляд с картины на мужчину рядом с собой. 
- Такая редкая провидица, как О'Киф, женщина столь же проницательная, сколь и одаренная. Она видела больше, чем просто цветок ... она видела тайны Вселенной, понимала, что женщины могут быть такими же великолепными, как и задумала природа. Она раскрыла секреты ... разве ты не видишь?
Несколько секунд он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, словно его переполняло новое понимание. На мгновение она почувствовала надежду, поверила, что нашла двойника, родственную душу, кого-то, кто понял, что она пыталась сказать. Кто-то другой, не Дэвид, безнадежно потерявшийся в собственной слепоте, в своей нелюбви к современному искусству.
Но потом он отвернулся, этот безымянный Битник, и она поняла, что понимание, появившееся на его лице, было осознанием того, что она сумасшедшая.
- Приятно было поболтать, - тихо сказал он и исчез в другой комнате.
Она снова села и принялась изучать картину, отмахнувшись от него, но пролив слезы. Слезы утраты, одиночества, осознания того, что она так ужасно потерялась в знании, которого никто другой, казалось, не мог понять.
Позже вечером позвонил Дэвид. Она позволила автоответчику поднять трубку. Она свернулась калачиком на диване, гостиная была окутана темнотой.
"Прости", - сказал он. "Мы можем попробовать еще раз?" - спросил он. "Кажется, я влюбляюсь в тебя".
"Невозможно", - подумала она. Он не мог любить ее. Он не знал значения этого слова. Он был эгоистичен и жесток, он заставил ее взглянуть в лицо ее уродству. Она никогда не смогла бы полюбить кого-то настолько злого.
Конечно, он был с другими женщинами, значит, он видел их превращение. С чем он сравнивал Молли, когда называл ее красивой? Какая-то пародия на девочку-подростка, грубая ошибка, оскорбление самой природы, давно миновавшая ту стадию, когда она должна была расцвести в своей чистоте. Что с ней не так? Почему всем остальным так повезло? Как природа могла быть такой жестокой, так играть с ее телом, сдерживая свой окончательный дар.
На следующий день Молли обещала присмотреть за дочерью сестры. Кэтрин приехала около полудня с восьмилетней Самантой, тихой, задумчивой девочкой, которая, казалось, начала репетировать свои подростковые годы.
Кэтрин ушла по делам, а Молли предложила Саманте покататься на коньках в Рокфеллер-Плаза.
Саманта пожала плечами и стукнула головами Барби и Кена. 
- Можно мне горячего шоколада?
- У меня в доме его нет. Почему бы нам не прогуляться?
- Не бери в голову. 
Девушка поникла и театрально вздохнула. 
- Можно я посмотрю мультики?
- Разве ты не хочешь прогуляться? 
Когда Саманта не ответила, Молли ответила: 
- Чувствуй себя как дома.
На фоне дребезжания Суперкрошек [3], Молли удалилась в спальню, чтобы отвлечься от шума и отдохнуть от радостей няньки. Дети ее не интересовали - ни чужие, ни тем более ее собственные. Интересно, как Кэтрин изо дня в день сохраняет рассудок? Конечно, угрюмое настроение девочки должно было повлиять на нее. Менее чем за час оно передалось от Саманты к Молли.
Молли лежала на кровати, положив голову в изножье, и изучала каждый нюанс Белой Камелии, расслабляя каждый натянутый нерв . 
- Тетя Молли?
Она посмотрела на дверь. Саманта подошла к ней и посмотрела сверху вниз. 
- Дремали? 
- Уже нет. 
Саманта забралась на кровать и легла рядом с Молли, скрестив руки под головой. 
- Что случилось с твоими мультфильмами?
- Мне стало скучно одной. 
- Я предложила тебе покататься на коньках, пойти погулять, купить горячего шоколада. Я не виновата, что тебе скучно. Ты очень ленива.
- Мама тоже так говорит. 
Она свернулась калачиком на матрасе. 
- Почему ты лежишь на этом конце?
- Я восхищаюсь своей любимой картиной.
- О. Очень красиво. 
- Тебе нравится? 
- Угу. Я никогда не видела такого цветка.
Это был самый продолжительный разговор, который они когда-либо вели. Мысль о том, что речь идет о картине, расположила ее к ребенку.