И в конце, только тьма (СИ)

- Разве мама не водит тебя в музеи?
Саманта пожала плечами. 
- Я однажды ходила в музей Естествознания. Но это было очень давно. 
- Хочешь пойти со мной? 
- Конечно. Когда-нибудь. 
- Как насчет сейчас? 
- Сейчас мне не хочется.
- Хорошо. 
Молли перевела взгляд с картины на Саманту. Странно, что она наконец нашла с кем поговорить об этом, и оказалось, что это ребенок. Но мудрая душа есть мудрая душа, и Молли узнала ее. Возможно, ребенок был более проницательным, чем кто-либо когда-либо мог предположить.
- Саманта, что ты видишь, когда смотришь на картину?
Девушка взглянула на нее. 
- Что ты имеешь в виду?
- Ты видишь более глубокий смысл? Ты видишь, что она олицетворяет? Что она пытается сказать?
- Сказать? Она будет говорить со мной?
Молли теряла свою молодую родственную душу так же быстро, как нашла ее. Девушка была слишком юна, чтобы понимать, ее восприятие и осознание мира слишком наивны. Молли должна была как-то объяснить это, должна была показать ей. Саманта была на пороге великого открытия, более глубокого знания. Может быть, ее невинность поможет. Что может быть лучше для формирования ума, чем молодость?
- Это больше, чем просто краска на холсте. 
Молли повернулась на бок и оперлась на локоть. 
- Это знание, Саманта. Великая истина. Великая сила. Если ты сможешь понять секреты, ты будешь владеть миром. Ты понимаешь? 
- Нет.
- Если все, что ты видишь, это краска ... тогда ты вообще ничего не понимаешь.
Большие карие глаза широко раскрылись, словно пытаясь постичь, пытаясь выяснить, что Молли хочет сказать. Но смятение было очевидным, потерянный взгляд, застывший на ее лице, выдавал ее мысли.
- Тебе нечего бояться, - прошептала Молли. - Скажи мне. Ты похожа на эту картину?
- Разве я похожа на нее? 
Саманта наморщила лоб и закатила глаза, словно искала ответ под своими волосами.
- Или ты такая же ошибка природы, как и я?
Саманта не ответила, только уставилась на Молли, слегка приоткрыв рот.
- Женщина, которая нарисовала Белую Камелию, поняла. Она хотела, чтобы весь мир узнал. И благодаря этому она дала мне понять, что со мной что-то не так.
- Что именно? Да что с вами такое? - Голос Саманты был почти писклявым.
Молли села и склонилась над Самантой. 
- Я должна знать. Ты нормальная? Ты красивая? Или ты урод?
Саманта моргнула, пожала плечами. 
Молли расстегнула молнию на джинсах Саманты и стянула их с бедер, прежде чем девушка успела возразить. Саманта попыталась сесть,но Молли толкнула ее назад.
- Перестань. Я не обижу тебя.
Всхлипывая, Саманта покачала головой. 
- Что вы делаете, тетя Молли?
- Тише. Не двигайся. Я просто хочу посмотреть.
Девочка послушно лежала, пока Молли стягивала с нее трусы.
- Боже мой, - сказала Молли, глядя на безволосый лобок. - Прости, Саманта, я не знала. Я думала, что я одна такая.
- Теперь я могу встать?
- Нет. Оставайся на месте. 
Оставив Саманту на кровати, она бросилась на кухню, затем поспешила обратно в спальню.
Когда она вернулась, Саманта пыталась спрятаться под кроватью, но далеко не залезла; коробки и пустые чемоданы преградили путь. Молли вытащила девочку и положила на кровать.
- Может быть, мы сможем это исправить. Может, еще не слишком поздно. 
Она толкнула девочку обратно вниз и опустилась на колени между ног Саманты, раздвинула их, открывая  препубертатные половые губы.
Белая Камелия нависала над ее плечом, как часовой. Молли перевела взгляд с картины на ребенка. В руке она держала поварской нож из кухни.
- Тетя Молли? Что ты делаешь? 
Саманта заплакала еще сильнее.
- Не двигайся, Саманта. Делай, что тебе говорят. Я собираюсь сделать тебя красивой.
Она снова посмотрела на картину, хотя знала наизусть каждый мазок кисти. Теперь она смотрела на нее в поисках направления, руководства. Возможно, еще не поздно спасти Саманту. Как-нибудь она спасет ее от мучений, с которыми Молли была вынуждена жить.
Она согнула колени Саманты, сняла с ее лодыжек джинсы и трусы, и раздвинула ноги еще шире.
Саманта всхлипывала,ее пальцы сжимали и разжимали покрывало.
Молли прижала кончик ножа к половым губам, но не знала, с чего начать. Разрезать над одной губой? И как глубоко ей придется резать? Она не думала, что это займет много времени или усилий. После первых нескольких разрезов тело должно следовать своим естественным курсом, раскрыться и цвести, как Белая Камелия.
Первый и единственный удар рассек половые губы по центру, пах Саманты теперь напоминал крест. Количество крови, просачивающейся на постель, ужаснуло Молли, которая наивно ожидала, что с нее потечет небольшая струйка. Что еще хуже, промежность девушки практически не изменилась и никоим образом не напоминала Белую Камелию.
Саманта закричала, ее руки упали на поврежденную плоть, и истерически заплакала от крови. 
Молли побежала в ванную, взяла стопку полотенец, подложила их под нее и зажала между ног толстое банное полотенце.
Ребенок безутешно метался по кровати, слезы лились постоянно, как кровь.
- Прости меня! - воскликнула Молли, сильнее надавливая на рану. Этого не должно было случиться. Плоть должна сотрудничать, следовать своему естественному курсу. Так много крови. Когда вскоре после этого она сняла мокрые полотенца, влагалище Саманты выглядело так же, как и раньше.
*
- Вы можете рассказать мне, что произошло? - в приемном покое социальный работник допрашивал Молли, а полицейский, которого, судя по значку на груди, звали Рейберн, стоял рядом.
Она посмотрела на их лица, но они ничего не выражали. Социальный работник был молод, с покрасневшими глазами, как будто он был на службе целую вечность. Коп Рейберн выглядел так, будто хорошо играет в покер.
- Она ... Саманта ... это был несчастный случай. 
- Что случилось? 
Мистер Меллик, как показывало его больничное удостоверение, скрестил руки на груди и склонил голову набок - первый признак того, что он что-то подозревает, что его вопросы не случайны. Не то чтобы Молли этого ожидала, но все же.
- Пожалуйста, отвечайте на вопросы, - сказал Рейберн. 
- Она играла в спальне. 
Молли попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.
- Где вы были? - спросил Рейберн. Намного старше Меллика, с короткими седыми волосами, он выглядел слишком старым для полицейского в форме.
- Я была в ванной и слышала, как она играет.
- Как играет? - теперь у офицера в руках были блокнот и ручка. Меллик, казалось, растворился на заднем плане, когда Рейберн приступил к допросу.
- Со своими куклами. 
Молли смотрела, как он строчит. 
- Я арестована?
Он поднял взгляд. 
- За что? 
Изучив минуту ее глаза, он спросил: 
- Что случилось потом?
- Я услышала ее крик. Когда я вышла из ванной, она держала нож и была вся в крови. Я обнаружила, что она порезала себя ножом.
- Вы хотите сказать, что вот так - это она сама себя разрезала? 
- Да.
Рейберн кивнул. 
- Зачем ей это? 
Воздух в зале, казалось, стал разреженный. Молли с трудом справлялась с нехваткой кислорода. Она сглотнула и откашлялась. 
- Я не знаю. Она просто играла. Дети делают всякие странные вещи.
- По словам врача скорой помощи, ножевое ранение было нанесено не ей самой, - сказал Меллик.
- Кто-нибудь еще был там в то время? - спросил Рейберн.
- Только я, - голос Молли был едва слышен. - Саманта что-нибудь говорила?
- Ей дали успокоительное, - сказал Меллик. - Потребовалось наложить сорок шесть швов, чтобы зашить рану. Когда ее привезли в неотложку, она все время повторяла, что ей жаль, что все это игра.
Глаза Молли загорелись новой искрой надежды. Она тренировала Саманту до приезда "скорой помощи", но не верила, что ребенок скажет то, что Молли хотела от нее услышать. Как Саманта сделала это с собой. Что тетя Молли не имеет к этому никакого отношения.