Норвуд (СИ)

Теперь мы передвигались по крышам с большей осторожностью, чтобы не повторить судьбу моего бывшего наставника. Тем более, нас вряд ли будут стараться захватить живыми — никакой ценности для порождений зла ни я, ни господин Глен не представляли.
— Слушайте, а почему они не могут просто учуять её? — очередной крик, отразившись от стен и мостовых, заставил руки покрыться мурашками. — Вампир у ворот говорил, что все порождения тьмы ощущают друг друга.
— Ответ на твой вопрос сейчас бродит прямо под нами, потревоженный воплями Фонтена, — интерфектор аккуратно выгляну за гребень очередной крыши. — Мертвяков в округе слишком много, а значит, тёмные твари не могут полагаться на своё чутьё...
Площадь, как и ратушу, уже можно было хорошо разглядеть оттуда, где мы находились. Удивительно, но оживших покойников на открытой местности видно не было — отчего-то они не выходили с улиц, предпочитая стоять между домами.
— А раз нельзя найти Опалённую с помощью тёмных сил, — я сам продолжил мысль господина Глена, — приходится пытать мастера Фонтена, чтобы она сама пришла к ним.
Интерфектор кивнул.
— Но ведь это какая-то глупость! — воскликнул я.
Однако мой спутник без слов, одним только выразительным взглядом, напомнил о необходимости говорить тише.
— А если она далеко и не слышит? — я перешёл на шёпот. — Или, вообще, уже покинула город?
— Значит, они запытают его до смерти, но не добьются результата, — интерфектор внимательно смотрел за тем, что происходит на площади.
— Надо быстрее его спасать! — меня раздражало это безразличное спокойствие.
— Для начала нужно придумать план, — Бернард Глен разговаривал со мной будто с ребёнком. — Иначе мы просто погибнем и никому не поможем. И ничего не выясним.
Умом я понимал, что мой спутник прав — нет никакого смысла бежать сломя голову на врага. Однако каждый крик, издаваемый мастером Фонтеном, будто подталкивал меня изнутри, побуждая к действию.
— Для начала нам нужно найти Опалённую... — господин Глен перестал, наконец, пялиться на площадь и повернулся ко мне. — С её помощью будет больше шансов.
Мне не верилось, что этот человек сможет сотрудничать с порождением тьмы, которым, без сомнений, являлась внучка мастера Фонтена. Он его самого чуть было не забил до смерти!
— Я не фанатик, Норвуд, — инерфектор угадал мои мысли. — Если нужно объединиться с меньшим злом, чтобы победить большее — я сделаю это. Главное, чтобы она сама захотела нам помогать.
— Там ведь её деда пытают, — заметил я. — Да и неспроста же Опалённую ищут таким образом — уж точно не для того, чтобы награду вручить. А значит, они для неё такие же враги, как и для нас!
— Будем надеяться, что ты прав, — дипломатично ответил господин Глен. — Но в любом случае её надо как-то найти. И желательно это сделать до того, как девушка отправится вызволять деда самостоятельно. Если она, конечно, собирается это делать.
Скепсис интерфектора был понятен — я и сам не испытывал никаких тёплых чувств к внучке мастера Фонтена. Окружающий нас кошмар — это последствие её действий. Но не думаю, что она не придёт на помощь близкому человеку.
Однако что делать было неясно. Мертвяки на улицах ограничивали передвижение по земле, упыри — по крышам. Да и кроме того, пусть город невелик, но найти одного человека, не имея ни малейшего представления о том, где он может находиться — невозможно.
— А как ваш сын так быстро нашёл Опалённую сразу после прибытия в город? — не подумав, спросил я.
Интерфектор глянул на меня с недоумением.
— Мой сын стал упырём, Норвуд, — если раньше мужчина удивлялся моей сообразительности, то теперь он был явно разочарован. — И чуял всех порождений тьмы, ведь именно для этого интерфекторы и принимают скверну...
Наступил мой черёд недоумевать.
— Мне казалось, он сделал это из страха перед мертвяками, когда был на Севере, — забормотал я.
— Нет, Норвуд, иногда нам приходится запускать тьму в себя, чтобы найти нужное порождение зла, — марево от кольчуги было особенно заметно сейчас, когда солнце светило со спины. — И не у всех хватает духу сдаться братьям, после того как всё заканчивается. Мой сын не смог и бросился в бега.
— Из-за этого в народе ходят слухи, что интерфекторы могут унюхать нечисть на расстоянии? — мне стало стыдно, ведь получается я зря считал его сына трусом.
Мужчина кивнул и вновь стал глядеть на площадь.
Значит, его сын принял скверну, чтобы найти какую-то особенно сильную тёмную тварь. Можно сказать, добровольно расстался с жизнью, чтобы спасти людей... А то, что не смог совладать с собой и бросился в бега, нисколько не обесценивает его поступка. Но даже после всего, он всё равно продолжил бороться со злом!
И похоже, история, рассказанная интерфектором, благотворно на меня подействовала — я вспомнил кое-что из сказанного Опалённой во время нашей первой встречи. И, возможно, это поможет её найти...
Глава 14
Наш театр давно заброшен. Так вышло, что труппы, ехавшие раньше с севера, отчего-то перестали останавливаться здесь, предпочитая отправиться сразу на юг, до ближайшего Сильного города. Поговаривают, некоторые пересекали наш оаз целиком и уходили через следующую межу в другой, где городов, а значит и денег, было побольше.
Поэтому-то последнее и единственное театральное выступление, на котором я бывал, случилось незадолго до смерти отца. Сам спектакль в памяти не сохранился, единственное воспоминание – это массивные тяжёлые кресла в первом ряду.
Следом за ними стояли самые обычные лавки, места на которых стоили всего лишь одну медную монетку, но отец тогда не поскупился, и мы разместились у самой сцены. Гладкие деревянные подлокотники и высокие прямые спинки, которые наверняка закрывали весь обзор тем, кто сидел позади, навсегда остались в воспоминаниях.
Потом отец погиб, спектакли показывать перестали, а здание театра, принадлежавшее городу, опустело. Жить в нём было невозможно, разрушить нелегко, поэтому о нём просто забыли. А кресла - как, впрочем, и лавки – быстро растащили предприимчивые горожане.
- И ты думаешь, слова Опалённой о том, что тебе удастся посмотреть представление из первых рядов… - начал господин Глен, выслушав моё предположение.
- Значат, что она скрывается в заброшенном театре, - я закончил мысль сам.
Теперь, произнесённая вслух, эта идея больше не казалась мне такой уж правильной, но других-то всё равно нет, не так ли?
- Точнее, значат, что она там скрывалась раньше, до того как мы повстречались с ней в доме, - поправился я. – Но почему бы ей не быть там и сейчас? Здание заброшенное, а таких у нас немного, слухи о нём ходили паршивые… Очень подходящее место!
Всякие небылицы о старом театре горожане стали рассказывать после того, как там помер один из окрестных жителей. Пьяный возвращался из трактира и вместо собственного дома, случайно зашёл туда. Не знаю, что послужило причиной смерти, но вряд ли в этом можно было винить здание – скорее уж вино и пиво. Но они никакого суеверного ужаса у обывателей почему-то не вызывают, хотя явно погубили людей больше, чем все театры вместе взятые.
- Тогда следует его проверить, - интерфектор в очередной раз высунулся из-за гребня крыши, выискивая упырей. – Тем более, здесь всё равно ничего нового не происходит…
На городской площади, прямо у входа в ратушу, действительно не происходило ничего такого, чего бы мы ещё не видели – четыре человека, стоявшие вокруг большого стола, вытащенного явно из кабинета бургомистра, что-то делали с мастером Фонтеном. Что именно было не понятно, но судя по раздающимся крикам – ничего хорошего.
Двигаясь по крышам, мы добрались до заброшенного театра гораздо быстрее, чем петляли бы по извилистым улочкам. Не прошло и четверти часа, как большое посеревшее каменное здание предстало перед нами во всей красе. Украшенное колоннами, оно представляло собой одно большое помещение под покатой крышей.
Перебраться на неё получится вряд ли – слишком далеко, чтобы перепрыгнуть. Можно было бы, конечно, соорудить какие-нибудь мостки, но к чему тратить время, когда мертвяков в округе не видать, а значит, получится пройти и по земле.