Алая жемчужина (СИ)

До владений губернатора Кин шел пешком. Городская стража исправно несла караулы, если не соваться в дальние уголки портового города и на окраины, то одинокого путника не трогали. В высоких кварталах и подавно. А уж если тебе надо как можно меньше запомниться прохожим, то лучше под утро идти напролом по главной дороге. Там тишь и благодать. И никого.
Небо неохотно светлело, лениво гоняло внезапные облака. Вместо свежести обороты набирала духота, обещая скорый ливень. У ворот в поместье суетились трое слуг, что-то грузили на небольшую телегу. Рядом скучали два стражника, позевывая.
- Что случилось? – спросил Кин у вышедшего заспанного Арта.
- Да, – мужчина огорченно махнул рукой. – Говоришь молодежи не лезть на рожон, но разве кто слушает? Мыльчишка-слуга сорвался со скалы за домом. Хороший был мальчик, как его угораздило. Вам прислуживал как раз. Впрочем, не берите в голову, мастер. Идите спать.
Арт цокнул языком.
- Подождите, – Кин с трудом подавил приступ ярости и желания немедленно разыскать Ланцео. – Арт, сегодня надо чтобы в паб Неша доставили половину вот этой суммы.
Салокин показал слуге серебряный жетон. Тот недовольно изучил сунутую под нос побрякушку и кивнул.
- Хорошо, мастер. Распоряжусь. Идите спать... раз ночью вам не спится.
«Проводящий» с удовольствием воспользовался бы советом, но сонливость, едва начавшая одолевать на подходе к поместью, начисто смылась злостью. Проклятый пират! Мальчишка не стал бы болтать, но он все равно предпочел убить случайного свидетеля. Со злостью швырнув содранную рубаху, Салокин, плохо соображая, выскочил в сад, почти бегом добрался до павильона с бассейном и, скинув сапоги, рыбкой нырнул в холодную воду. Спустившись к самому дну, «проводящий» сжался пружиной и закричал. Звук под водой резанул давлением по ушам, вырвался сотней пузырьков, устремившихся вверх. Вода сжала виски. Кин кричал и кричал, выталкивая душащую злость, надсаживая связки. Когда легкие загорелись, пришлось выныривать. Жадно глотая воду и воздух, Салокин лег на воду, слепо уставившись вверх, и только теперь почувствовал, что бассейн соленый. Легкие неосторожные царапины на плечах защипало.
Вода ласкала затылок и спину. Кин колыхался, как дохлая водоросль, старался размышлениями отвлечься от идеи прикончить Ланца. Итак, северный союз... хорошая перспектива. Губернатор замахнулся чуть больше чем на половину известного мореходного мира. Афера, по сравнению с которой переворот на Контраттосе – детская забава. Ради такого куша не только корабль построишь и наберешь команду за бешенные деньги, пройдешь по опасному морскому пути и доставишь залог договора ко двору самшитового эмира.
Теперь понятно, почему груз не боится воды и так ценен. Наверняка сундук с золотыми безделушками. Островные мастера славились своими украшениями с редкими жемчужинами, водившимися у кораллового атолла тех самых Сирен, чья дорога начиналась за Гиблым и Малахитовыми скалами. Ныряльщики сотнями тонули в тех местах. Золотые жемчужины ценились так дорого, что ради них легко могли убить. Овеянные сотнями легенд о своем происхождении, этот жемчуг шел по баснословной цене, на черном рынке достигая стоимости небольшого острова. Все знали, что Арман де Винеско владел коллекцией из двадцати крупных темных жемчужин, среди которых было три алых – самое редкое сокровище океана. И все равно, это не стоило жизни незадачливого слуги...
Кин набрал полную грудь воздуха и погрузился в воду. Ленивое колыхание прекратилось, поверхность искажала ставшее серым небо. Первые робкие капли сорвались с ресниц облаков. Побежали круги, ломая перспективу.
Вода заволновалась, Кин вынырнул, подставив лицо струям, смывающим с лица соль. Ливень набирал обороты. Сад трепало в разные стороны шквальным ветром. Какой-то запоздалый птиц с истошным воплем кувыркался в воздухе, судорожно плеща крыльями. Шум дождя нарастал, пока не поглотил все другие звуки. Грохот капель в ушах, серая пелена перед глазами. Кин доплыл до ступеней и встал по пояс в воде...
- Ну и горазд же ты дрыхнуть! Просыпайся, скоро полдень!
Салокин подорвался на кровати, запутался в простыне, судорожно дергая ногами, едва не свалился, и разодрал ресницы.
Наилли сидел на краю постели, скрестив босые ноги. С кончика мокрой косы капало на пол, аккурат на сапоги и брошенную поверх рубаху Кина. Крупные капли задержались у юноши на лице, на шее и груди – рубашка широко разошлась почти до пояса, показывая вензель необычной татуировки. В прошлый раз Кин заметил только на пояснице, но, похоже, радужная вязь шла и по животу, кокетливо поблескивая самым краешком пальца на три ниже солнечного сплетения. С такого близкого расстояние сонному «проводящему» почудилось, что сегодня переливы ярче, вымытые дождем. Мокрый батист лип к плечам и груди, рисуя узоры складками.
- Доброе утро! – ехидно пропел юноша, упираясь руками в колени. – Проснись и пой.
- Тогда ты сбежишь, – улыбнулся Салокин, прикидывая, как дотянуться до штанов. – У меня ни слуха, ни голоса нет.
- Вот незадача! Никудышная из тебя сирена, как договариваться будешь?
- Другими способами. Сирены падки на золото, очень любят этот металл. Они сами цвета золота, и волосы эти длинные – как золотые нити, толстые и прочные. Окажешься в воде рядом с расстроенной сиреной – запутает в волосах, утопит. И жалеть не будет. Вспыльчивые они и обидчивые.
- Ты так говоришь, как будто общался с ними, – Наилли оценивающе взвесил свою косу, в серых прозрачных глазах прыгали смешинки.
- Видел, разговаривал, – Кин кивнул, потихоньку вытягивая одеяло из-под юноши. – Но мне повезло – настроение у сирен не испортилось.
- Что ж ты им наговорил?
- Погоду обсуждали, – Кин встал, придерживая на бедрах одеяло; брошенные вчера на пол бриджи оказались насквозь мокрыми.
Ливень до сих пор колотился в окна и стены, барабанил по листьям и крыше, пытался позвать поиграть. Пока Кин копался в шкафу и натягивал штаны, стараясь одновременно не уронить одеяло и не показать юноше утреннюю эрекцию, Наилли молчал. Обернувшись, Салокин фыркнул – юноша увлеченно расплетал косу, встряхивал мокрые локоны и расчесывал пальцами.
- Были б у тебя светлые волосы – походил бы на сирену, – сомнительный комплимент вырвался внезапно, Кин сам не ожидал, что сболтнет такую банальщину.
- Этим можно утопить? – Наилли, хитро улыбаясь, потряс волосами.
- Наверняка. Если ты сам хорошо плаваешь.
Юноша повалился на спину, безудержно хохоча. Салокин против воли засмеялся с ним. Серебряные переливы щекоткой отдавались в груди.
- Плаваю, – утирая выступившие слезы по-детски ладошками и все еще подхихикивая, сказал Наилли. – Вообще люблю воду. Гулять пойдем?
- В дождь?
- Не в дождь, а в ливень! И там очень тепло. Скучно дома сидеть. Никого нет, не бойся. Ланц уехал опять утром по делам, вернется к вечеру хорошо если. Отец на очередной встрече. Я устал сидеть один. Пойдем! Пожалуйста!
Юноша умоляюще распахнул глаза. Салокин вздохнул. Дьявол, ведь знает, что убийственное сочетание детской непосредственности и сдержанной, едва раскрывшейся сексуальности отшибает мозги. Наверняка знает и нагло этим пользуется. Кин прикинул, что за последнее время совершил уже достаточно глупостей, терять особо нечего. В конце концов, они просто пошляются по мокрому саду. Слуги сидят под крышей, Ланца и губернатора нет…
Наилли первым выскользнул из домика под проливной дождь. Распахнул руки, запрокинул голову, ловя со смехом небесную воду. Ветер радостно облапил новую игрушку, взъерошил алую гриву, хлестнув прядями близко стоящего «проводящего».
- Догоняй, – толкнув Кина в плечо, юноша сорвался с места.
Они играли в догонялки, шлепая босиком по мокрой траве, по дорожкам, набравшим луж и размокшим, оскальзывались, цеплялись за стволы и лианы, падали. Кин забылся совершенно, лишь иногда прикидывал, глядя на шальную улыбку, сколько Наилли лет? Не больше восемнадцати. С одной стороны, взрослый, с другой – сущий ребенок. Если его не выпускают за пределы поместья, то еще и очень оберегаемый. Странно держать наследника взаперти. Экзотическая внешность, татуировки, украшения, особенно длинные волосы юноши – тоже выбивались из общепринятых норм. Но это не повод запирать сына пусть и в огромном, но ограниченном пространстве, без нормального человеческого общения. Арман де Винеско не походил на человека, бросающего все на самотек, воспитание собственного ребенка тем более. И где мать… Наилли с грустью смотрел на портрет, ни разу не упоминал женщину в разговоре. Умерла?