У кромки прибоя

— А как же! — ответил Томас. Ему, по-видимому, было очень весело — за ее счет! — и от этого его глаза стали еще темнее.
Мэри вздернула подбородок и на сей раз отважно встретила его взгляд.
— Думаю, Нина будет в восторге.
К ее удивлению, Томас откинул голову и коротко, тепло рассмеялся. Эта теплота все еще озаряла его лицо, когда он посмотрел на Мэри.
— Я все думал, естественный ли этот цвет или он из пузырька. — Томас протянул руку и легко потрепал короткие вьющиеся волосы. — Теперь я понял: они действительно рыжие! Я бы на твоем месте был настороже, Генри, — обратился он к брату. — Она вполне может развернуться и укусить.
С этими словами он стал подниматься по лестнице. Радостный вопль Нины они услышали несколько секунд спустя.
— Что он хотел этим сказать? — резко спросил Генри. — О чем именно вы с ним говорили, когда встретились впервые?
Мэри раздраженно поправила слегка взлохмаченные волосы. Поистине, Томас Тэлфорд обращается с ней так, словно она не старше Нины! Хотя из намеков, которые он делал в отношении нее и Генри, следовало, что он вовсе так не считает!
— Мэри! Я спросил, о чем вы с Томасом говорили раньше? — пояснил он в ответ на ее озадаченный взгляд.
Девушка воспроизвела в памяти недавний разговор на пляже и поняла, что не сможет рассказать о нем Генри. Та неожиданная встреча и так достаточно смутила ее, чтобы еще обсуждать это с другими.
— Да так, ни о чем, — пробормотала Мэри. — Он просто посоветовал мне быть осторожнее на пляже. Сказал, что однажды там кто-то погиб. — Она озадаченно взглянула на Генри.
Тот задумчиво поджал губы.
— Вот как? — медленно проговорил он. — А Томас сказал, кто именно?
— Нет. — Мэри пожала плечами. — Мы говорили совсем недолго. — Правда, вполне достаточно для того, чтобы предстать перед ним полной дурой!
— Хмм… — Генри словно ждал чего-то еще. — Интересно, что он вообще заговорил с тобой об этом.
Теперь уже Мэри была заинтригована.
— А что?
— Неважно, — беззаботно отмахнулся Генри. — Впрочем, ты должна понимать, что теперь, когда здесь Томас, мы должны быть вдвойне внимательны при выборе времени и места наших встреч.
Днем Мэри прикидывала, ожидая его на причале, — напрасно, как оказалось, — стоит ли им вообще встречаться. Она попала в заколдованный круг, из которого невозможно было вырваться: влюбилась в человека, собирающегося жениться, но не на ней. Пусть даже влечение казалось взаимным, Мэри все равно считала неправильным испытывать подобные чувства к человеку, который дал обещание другой.
Она перевела дыхание.
— Может быть, нам не стоит…
— Я надеялся, что ты это скажешь! — Генри на мгновение притянул ее к себе, а затем, улыбаясь, отпустил. — Это ненадолго. Как я говорил, судя по прошлому визиту, Томас продержится здесь лишь день-другой. А потом мы опять сможем встречаться, не опасаясь его.
Мэри хотела сказать совсем другое. Как ни было ей больно, она пришла к единственно возможному для себя решению — их отношения в том виде, в каком они существовали, следовало прекратить. По крайней мере, до тех пор, пока Генри не решит, как быть с помолвкой. Но тот, похоже, не понял ее…
— Ты просто чудо, Мэри! — слегка задыхаясь, проговорил Генри. — Каким же дураком я был, полагая, что у нас с Эйлин все наладится! Он покачал головой, сокрушаясь о своей непредусмотрительности. — Я все устрою, милая, вот увидишь. А пока я собираюсь держаться подальше от Томаса. И тебе советую.
Легче сказать, чем сделать!
Все произошло так, как надеялась Нина: папа вернулся и отнесет ее вниз к обеду. А это значило, что ему пришлось подняться в спальню девочки, чтобы забрать ее. Поскольку Мэри тоже находилась там, помогая Нине надеть самое лучшее платье — из красного бархата, отделанное великолепными кружевами у шеи и на рукавах, — то не прошло и часа, как она вновь столкнулась с Томасом.
Поскольку Тэлфорды относились к семействам, переодевающимся к обеду, его черный вечерний костюм, белоснежная рубашка и черный галстук-бабочка не сильно удивили Мэри. Тот факт, что официальный стиль его одежды лишь ненамного скрывала сдерживаемую силу, также не стал для нее сюрпризом. Томас Тэлфорд был из тех мужчин, которые буквально излучают властную мужественность.
— Наша маленькая мышка по-прежнему рычит сегодня вечером? — съязвил он. — Или выговор Генри заставил вас перейти на писк?
Нина была озадачена.
— Но у нас нет мышей, папа.
Мэри не стала притворяться, что не поняла, к кому обращен вопрос. Обычно она вела себя очень сдержанно — детская не самое подходящее место для истерик! Но этот человек был единственным, кто пробуждал в ней вспыльчивую сторону ее натуры, которую она так старательно стремилась подавить.
— Мистер Генри Тэлфорд никогда не делает мне выговоров, — вызовом возразила она.
Насмешливо-добродушное выражение покинуло лицо Томаса. Он нахмурился, отчего приобрел слегка зловещий вид, заставив Мэри усомниться, умно ли она поступила, так резко ответив ему. В конце концов, он ее работодатель…
— Не тушуйтесь, Мэри, — заметил Томас, казалось, видя ее насквозь и улавливая внутреннюю неуверенность девушки.
Однако она никогда не умела скрывать своих чувств. Вот еще одна причина разорвать едва начавшиеся отношения с Генри. Они не принесут ей ничего, кроме горя, возможной потери работы и разлуки с девочкой, к которой она успела привязаться. Мэри даже не представляла, что перед ней могут возникнуть подобные сложности, когда выбирала работу в семейной обстановке!
— И я также не выговаривал вам, — продолжил Томас. — А Нина вообще только и делала, что превозносила ваши добродетели большую часть вечера. — Он с любовью потрепал девочку по волосам, получив в ответ довольное хихиканье, а затем опять повернулся к Мэри и пронзительно взглянул на нее. — Детей не так-то просто провести.
Это была правда. Живя в приюте, она всегда с легкостью определяла, кто испытывал к ней искреннюю симпатию, а кто лишь изображал. Но она даже представить себе не могла, как можно не любить такого чудного ребенка, как Нина.
— Папа… — Девочка озадаченно сморщила носик. — А что означает «превозносить добродетели»?
— Это означает, юная леди… — Томас с легкостью взял дочь на руки, — что ты считаешь Мэри потрясающей.
— Так и есть! — воскликнула Нина без тени сомнения.
— Да, конечно, малыш.
Томас пощекотал дочь и понес ее вниз по широкой лестнице.
Мэри следовала за ними, откровенно радуясь явной близости, сохранившейся между отцом и дочерью, несмотря на трехмесячное отсутствие Томаса. Эти двое, казалось, расстались только вчера — такими искренними и теплыми были их отношения.
— А знаешь… — Томас помедлил и перешел на шепот, обращаясь к дочери, — когда я впервые увидел Мэри, я решил, что она ненамного старше тебя! — Игривое замечание сопроводил лукавый взгляд в сторону покрасневшей Мэри. — Она выглядит… гораздо взрослее в этом черном платье. — Во взгляде синих глаз мелькнул вызов.
— Это я помогла ей выбрать его! — с гордостью заявила Нина.
Это действительно было так. Работая днем в детском саду, вечерами Мэри была предоставлена себе, и ей ни к чему были наряды, потребность в которых она внезапно ощутила в доме Тэлфорд. После двух вечеров, когда она выходила к столу в юбке и блузке, ощущая себя именно тем, кем и была, — служащей, — Мэри решила в корне изменить ситуацию.
В следующую субботу, взяв с собой Нину, она отправилась в близлежащий городок и купила три платья, которые, в сочетании с различными аксессуарами, позволили бы ей не думать о том, что надеть к обеду, независимо от того, кто к нему приглашен. Как раз вечером того дня ее представили священнику и судье, так что покупки оказались весьма кстати…
Мэри приобрела черное, голубое и белое платья, и сегодня вечером на ней было черное, которое прекрасно подчеркивало фигуру. Длина до колен оставляла открытыми ноги во всем их великолепии. В предыдущие два вечера она надевала к нему длинный, с цветочным орнаментом, шарф или приталенный жакет дымчато-голубого цвета. Но сегодня его украшала лишь серебряная брошь, приколотая слева на груди, — этим вечером ей не хотелось привлекать к себе внимание.