У кромки прибоя

— Но Мэри намного старше меня, — капризным тоном пояснила Нина. — Ей двадцать два. Она сама мне говорила.
— О, действительно намного старше! — согласился Томас, и только легкий изгиб губ, когда он на мгновение обернулся к Мэри, свидетельствовал о том, что он потешается про себя — и опять над ней.
— Послушай, папа. — Нина невольно произнесла это с интонациями своей бабушки. — Ты порой бываешь таким глупым. — Девочка возмущенно тряхнула головой, и это снова напомнило Джулию.
Мэри сомневалась в том, что к Томасу применимо определение «глупый». И естественно, не такое впечатление он произвел на нее при первой их встрече сегодня днем!
Хотя Мэри, лишенная родителей, имела лишь смутное представление о том, каким полагается быть семейному обеду, она нисколько не сомневалась, что происходившее в последующие два часа за обеденным столом Тэлфордов им не являлось.
Это была самая странная из трапез, в которых участвовала Мэри, и дело было не в еде. Миссис Бернс, повариха, как обычно, приготовила все великолепно. За домашним паштетом последовала утка в восхитительном апельсиновом соусе, а завершили все фрукты и портвейн. Но, судя по тому вниманию, которое сидевшие за столом уделяли блюдам, это с таким же успехом могли бы быть бобы с тостами, которыми Мэри наслаждалась в былые дни.
Напряжение царило почти невыносимое, что чувствовали все, за исключением Нины, счастливой от присутствия рядом отца. И Томас Тэлфорд был причиной этой всеобщей напряженности, хотя, глядя на него, можно было подумать, что он пребывает в таком же неведении, как дочь…
Или это так только казалось…
Нина сидела между ними, и Томасу пришлось наклониться, чтобы обратиться к Мэри.
— И как, получаете удовольствие? — опять со скрытой насмешкой спросил он.
Мэри никак не могла дождаться конца обеда, по крайне мере для себя и Нины. Девочка обычно отправлялась в постель, когда приходила очередь кофе и портвейна. Хотя, возможно, сегодня это правило не действует, ведь здесь ее отец…
Что же касается удовольствия… Джулия была сама надменность, в то время как Эйлин, высокая, элегантная блондинка, напропалую флиртовала с Томасом при всякой удобной возможности. Ну а Генри… тот, похоже, замечтался и почти не обращал внимания на остальных. Мэри испытывала от этого некоторое облегчение: меньше всего ей хотелось бы поставлять противнику снаряды, которые будут выпущены по ней и Генри.
— О да, спасибо! — с наигранной бодростью ответила она.
Томас на подобную вежливость ответил волчьей усмешкой.
— Лгунья! — спокойно констатировал он.
Мэри невозмутимо встретила его взгляд.
— Это, разумеется, относится к еде.
В очередной раз Мэри была поражена, когда он откинул голову и издал горловой смешок искреннего удовольствия. Морщинки вокруг глаз и в уголках рта, которые она заметила раньше, явно образовались в результате того, что этот человек много смеялся! И не только над другими, не сомневалась Мэри. Она почему-то чувствовала, что он способен смеяться и над собой. Томас Тэлфорд был загадкой, хамелеоном, в какой-то момент выглядя далеким и грозным, а в следующий — полным расположения. Потребовалась бы целая жизнь, чтобы узнать такого человека…
Мэри прервала размышления и виновато посмотрела в сторону Генри, испытав, как обычно, волнение от его привлекательности и заговорщицкой улыбки, которую тот украдкой послал ей через стол, словно бы почувствовав смущение девушки… Впрочем, нет, она ничем не выдала своего состояния. Вряд ли бы Генри так улыбался, если бы догадывался, какие мысли приходят ей в голову!
— Не будете ли вы так любезны поделиться своей шуткой со всеми? — ворвался в ее мысли высокомерный голос Джулии. — Уверена, нам всем не повредит толика веселья, — сухо добавила она, показав тем самым, что и ее задевает атмосфера, царящая в столовой этим вечером.
Но поскольку и она, и остальные члены семьи, а также напряженность, возникшая между ними в результате присутствия Томаса, как раз и были предметом веселья, Мэри почему-то казалось, что Джулии вряд ли придется по нраву шутка.
Мэри обратила к Томасу взгляд, моливший о помощи, хотя с большой долей вероятности можно было бы предположить, что он останется в стороне и с огромным удовольствием будет наблюдать за ее агонией.
— Мэри просто рассказала мне об одном анекдотическом случае с Ниной, — неожиданно выручил ее Томас. — Кстати говоря, я думаю, юной леди пора спать. И не возражай, дорогая, — с мягкой укоризной добавил он, почувствовав, что именно это дочка и собирается сделать. — Тебе нужно как следует выспаться, если ты хочешь завтра выиграть у меня в шахматы.
Мэри впервые слышала о том, что ее подопечная играет в шахматы. Девочка казалась слишком маленькой, чтобы освоить столь сложную игру. Тем не менее, воспользовавшись предложением Томаса, она быстро поднялась, чтобы тоже уйти. С ее точки зрения, этот вечер закончился недостаточно быстро!
Впрочем, следующее замечание Томаса показало ей, что до окончания еще далеко — по крайней мере, для нее!
— Пожалуйста, пейте кофе без меня, — обратился он к домашним, беря дочь на руки. — После того как мы уложим Нину, мне нужно кое-что обсудить с Мэри.
Ее обеспокоило вовсе не то, что он с такой легкостью лишил ее кофе, и даже не то, что объединил их в своей фразе в некое сообщество, а это невинно прозвучавшее упоминание о том, что ему «нужно кое-что обсудить с Мэри»…
Что Томас собирается с ней обсуждать? Тот факт, что она — новая няня его дочери? Или что-то еще?..
  
3
 
— Прекрасные рекомендации. — Томас положил прочитанные письма на стол перед собой и задумчиво сощурился. — Должно быть, в детском саду с вами расстались с глубоким сожалением.
Мэри знала, что это утверждение, а не вопрос, так как Изабелла Стоун, руководившая детским садом, именно так и написала в своей рекомендации.
Они расположились в кабинете Томаса Тэлфорда, просторной комнате, обставленной тяжелой мебелью красного дерева. Кабинет соседствовал с библиотекой, и Мэри даже не знала о его существовании, не говоря уж о том, чтобы заходить в него. Нельзя сказать, чтобы это особенно удивило ее. «Дом на мысу» был громадным, с двумя изолированными крыльями. В одном из них жили слуги. Другое казалось необитаемым и состояло из десятков комнат, в которые девушка никогда не заглядывала…
Когда они поднялись в детскую, Томас поцеловал на прощание дочь и оставил Мэри наедине с девочкой, чтобы та подготовила ее ко сну, предупредив, что будет ждать внизу, в своем кабинете. Мэри пришлось спросить у Нины, как пройти в кабинет отца.
Сидя по другую сторону стола, Мэри чувствовала себя так, словно тех мгновений взаимной симпатии, возникшей между ними раньше, не было вовсе. Она вдруг ощутила себя одной из воспитанниц приюта, отчитываемой миссис Финчли за ту или иную провинность. Не поднимай головы и избежишь неприятностей! — таков был ее девиз. И у Мэри пока не было причин усомниться в его справедливости.
— Прекрасные рекомендации, — медленно повторил Томас. То, что он снял пиджак и расслабил галстук-бабочку, не сделало его менее неприступным. — Но на самом деле в них почти ничего не сказано лично о вас. Кто вы? Где ваша семья? Готовы ли и вы уволиться без видимых причин? — мрачно добавил он, очевидно, имея в виду исчезновение Эстер. — Полагаю, я имею право задать вам эти вопросы, раз вы несете ответственность за мою дочь.
Мэри была согласна с ним. Если бы речь шла о благополучии ее дочери, она поступила бы так же. И все же вопросы казались ей вторжением в ее личную жизнь со стороны Томаса Тэлфорда. В этом не было никакой логики, но она вдруг поняла, что не хочет рассказывать ему о себе больше необходимого.
— Я — Мэри Райс. Если угодно, типичная сиротка Мэри, — добавила она самоуничижительно. — Насколько мне известно, семьи у меня нет. И я не скроюсь и не оставлю Нину, не предоставив вам достаточных объяснений и времени, чтобы найти мне замену.