Скажи «да», Саманта

— Сегодня четверг, — неожиданно сказал Дэвид, — завтра, стало быть, пятница. У меня есть к вам предложение. Садитесь!
Он распахнул передо мной дверцу машины, затем обошел ее с другой стороны и сел рядом со мной, но не включил зажигания.
С минуту он сидел молча и смотрел на меня, а потом обнял и поцеловал.
Вчера вечером это было чудесно, но сегодня мне показалось еще прекраснее. То же чувство блаженства, тот же экстаз охватили меня, а затем все мои мысли исчезли, и я оказалась во власти ощущений. У меня было такое чувство, как будто Дэвид вознес меня к звездам, мы затерялись среди облаков и в мире не стало больше никого, кроме нас двоих.
Это было до того упоительно, до того волшебно, что когда он выпустил меня из рук, я все еще была в оцепенении, и голова моя некоторое время продолжала лежать на его плече. Затем я повернулась к нему и уткнулась ему в шею лицом.
— Дорогая моя! — сказал он. — Моя дорогая!
— Я люблю… вас, — прошептала я. — Люблю!
Он чуть крепче прижал меня к себе, потом спросил:
— Это правда, Саманта?
— Правда! И это так удивительно! Так чудесно! Такой восторг!
Я приблизила лицо к нему, и он снова поцеловал меня.
Это были крепкие, властные поцелуи, и мне казалось, что сердце мое устремилось к нему навстречу и он завладел им без остатка! Я чувствовала, что отныне принадлежу только ему и что никогда никакой другой мужчина не будет что-либо значить в мой судьбе.
Дэвид еще долго целовал меня. Он все целовал и целовал, пока я не почувствовала себя наверху блаженства.
Затем он прикоснулся кончиками пальцев к моим волосам.
— Я все еще не могу в это поверить, — сказал он. — Ты можешь поклясться мне, как перед Богом, Саманта, что тебя никогда прежде не целовали?
— Никогда, никто! — ответила я. — О Дэвид, это совсем не так, как я себе представляла.
— А чего ты ожидала? — спросил он.
— Не знаю, — ответила я. — Но я не ожидала, что у меня возникнет такое чувство, как будто я принадлежу тебе… как будто мы одно целое с тобой. Но сейчас… я это чувствую.
— Моя дорогая! — повторил он.
Потом он целовал меня снова и снова, и я больше не могла ни думать, ни говорить. Я лишь чувствовала, как все внутри у меня дрожит.
Не знаю, сколько времени мы просидели так в машине у придорожного ресторанчика. Все вокруг освещалось лишь светом из его окон. Потом там погасили свет, и мы очутились в полной темноте, если не считать мерцания звезд в небе над нашими головами.
— Я должен отвезти тебя домой, Саманта, — сказал Дэвид чуть осевшим голосом.
— Мы должны… сейчас расстаться? — глупо спросила я.
— Ненадолго, моя прелесть, — ответил он. — Как я уже сказал, завтра пятница, и я что-нибудь устрою, уж ты предоставь это мне.
Он снова поцеловал меня. Потом мы поехали в Лондон. Мы неслись с большой скоростью, хотя голова моя лежала у него на плече, а его рука обнимала меня. Когда мы подъехали к пансиону, я сказала:
— Я не хочу… уходить от тебя. Мне кажется, мы утратим что-то удивительное и прекрасное, что обрели сегодня вечером…
— Мы ничего не утратим, — ответил Дэвид. — Обещаю.
Он очень нежно поцеловал меня, сначала в губы, а потом коснулся губами моих глаз, кончика носа, и после этого опять приник к моим губам.
— Спокойной ночи, любовь моя, — сказал он. — Ложись в постель, и пусть тебе приснится сон обо мне.
— Разве я могу видеть сны о ком-нибудь еще?
— В этом случае я бы смертельно ревновал, — ответил он, и в голосе его звучал смех.
— Когда я снова увижу тебя? — спросила я.
— В какое время ты сможешь завтра уйти из студии?
Я немного подумала.
— В пятницу мы обычно заканчиваем раньше, — сказала я. — Во всяком случае я буду дома не позднее, чем в четверть шестого.
— В полшестого я заеду за тобой, — сказал он. Возьми с собой вещи, которое могут понадобиться за городом.
— За городом! — воскликнула я. — Это будет замечательно! Как чудесно побыть на природе, вне Лондона!
— С тобой будет чудесно везде, — ответил он.
Он опять поцеловал меня, на этот раз быстро и крепко, а затем вышел из машины и помог выбраться мне.
— Спокойной ночи, моя прелесть! — сказал он.
— Спокойной ночи, Дэвид! — ответила я.
Я хотела сказать ему, что это был удивительный, незабываемый вечер, хотела поблагодарить его за радость, которую он подарил мне, но у меня не было слов. Вместо этого я слово на крыльях взбежала по ступенькам к двери, чувствуя, что весь мир прекрасен.
Войдя к себе в спальню, я присела на кровать и стала горячо молиться, благодаря Господа за то, что он подарил мне Дэвида. «Что, если бы я никогда не встретилась с ним? — сказала я себе. — И никогда не узнала бы, что такое любовь? А вдруг я позволила бы поцеловать себя кому-нибудь из этих глупых молодых людей?»
Я была счастлива… несказанно счастлива из-за того, что нашла свою любовь, настоящую любовь, о которой говорил папа. Он так надеялся, что это случится! И я подумала, что, может быть, это его молитвы помогли мне обрести Дэвида. Я напишу ему и все расскажу. Я знаю, что он будет очень рад.
Я легла в постель и стала мечтать о том, как мы обвенчаемся в нашей маленькой церкви. Впрочем, я знала, что место, где мы обвенчаемся с Дэвидом, всегда будет прекрасно. Я думала, что нам придется пригласить на свадьбу леди Баттерворт и всех жителей деревни, которые знали меня с детских лет, но все они мало что будут значить для нас. Во время венчания в этой церкви для меня будет существовать только один человек — и это будет Дэвид.
Я дрожала при мысли о том, как он станет надевать мне кольцо на палец и как папа произнесет слова, которые я слыхала много раз:
— Повторяйте за мной. Этим кольцом я венчаю тебя. Отныне я принадлежу тебе телом и душой.
И я стану женой Дэвида.
Зарывшись лицом в подушку, я мечтала об этом и надеялась, что нам не придется ждать слишком долго. Я так хотела этого… Хотела быть совсем близко, совсем рядом с ним. Я хотела, чтобы он любил меня не только днем, но и… ночью!
  
Раздумье двенадцатое
 
На другой день я еле-еле успела подготовиться к встрече с Дэвидом в половине шестого.
В студии было много работы, и на сей раз Джайлз не отпустил нас пораньше, как обычно делал это по пятницам.
У меня была жуткая запарка во время ленча, потому что пришлось выскочить в магазин и купить себе два ситцевых платья и купальник.
Придя в это утро на работу, я первым делом спросила мисс Мэйси:
— Какая одежда может понадобиться мне для загородной поездки?
— А куда вы едете?
— В гости к кому-либо, я полагаю.
— Ну, тут могут быть разные обстоятельства, — отозвалась она.
Я думала, что Мелани, которая находилась в кабине для переодевания, не слышит нас, но, видимо, я ошиблась, потому что она, выйдя к нам, спросила:
— А с кем ты едешь, Саманта?
У меня не было оснований делать из этого тайну, и потому я сказала:
— С Дэвидом Дарэмом.
— Ого! — воскликнула Мелани. — Ты делаешь успехи! Что ж, на твой вопрос и я могу ответить. Тебе понадобятся самые шикарные наряды.
Сердце у меня упало, но я поняла, что в словах Мелани есть доля правды.
Конечно, Дэвид — один из самых блестящих молодых людей, и все его друзья без сомнения принадлежат к разряду тех лощеных, элегантных щеголей, которые всегда нагоняли на меня страх.
У меня теплилась надежда, что мы будем гостить у какой-нибудь солидной супружеской пары, и что кроме нас и хозяев там никого не будет. Но по зрелом размышлении я решила, что такой вариант не во вкусе Дэвида. Ведь и познакомилась-то я с ним на светском рауте в доме Мэлдритов.
Когда мы с ним разговаривали, он упоминал имена многих видных людей, с которыми был близко знаком. В их числе были члены правительства, промышленные магнаты, владельцы газет и радио. Для меня это были всего лишь фамилии, но, как я поняла из его слов, идеи Дэвида их заинтересовали.