Приз победителю
— Хорошая мысль, — ответил мистер Хо.
— Не говори глупостей, — сердито произнесла миссис Хо на кантонском диалекте. — Разве она сможет там жить? Ты только посмотри на нее. Кожа да кости. Неизвестно, в чем душа держится.
Мистер Хо продолжал, однако, отстаивать свою точку зрения:
— Но здесь-то она всем чужая и о ней никто не заботится. Ей надо ехать туда, где есть родственники, готовые окружить ее теплом и лаской. Возможно, там она сумеет начать новую жизнь.
Миссис Хо выпалила еще несколько сердитых слов по-китайски, потом повернулась к Джорджине и перешла на английский:
— Думаю, тебе лучше остаться в Англии. Ведь у тебя есть здесь друзья, не так ли?
Джорджина ложкой погоняла в своей тарелке водоросли.
— Не сказала бы. Большинство моих друзей отправились учиться и разъехались по университетам, в то время как я осталась в этом городе. У меня есть вы, миссис и мистер Хо, и Айрис. Пожалуй, это все.
— Вот и поживи еще с нами. — Миссис Хо, глядя на печальную Джорджину, сама расстроилась.
Неожиданно она отложила ложку и посмотрела в окно на рыночную площадь, где какая-то женщина опускала шторы магазина изделий художественных промыслов, где прежде работала Фен Ин. Девушке вдруг показалось, что она увидела мать. В следующее мгновение она поняла, что этого не может быть, и вновь сосредоточила внимание на хозяевах ресторана.
— В Гонконге живут мои сестры. Но я их никогда не видела. Как вы думаете, они захотят встретиться со мной?
— Разумеется, Джорджина, они будут рады познакомиться с тобой. Но возможно, ехать сейчас в Гонконг не самая лучшая идея.
— А я вот как раз подумала, что это, возможно, мой долг, и я просто не могу не поехать. — Джорджина почувствовала, что печаль, въевшаяся в ее сердце, казалось, навечно, неожиданно уступила место робкому ростку надежды.
Мистер и миссис Хо переглянулись, после чего хозяйка пожала плечами и рассеянно улыбнулась. Потом наклонилась к девушке, отвела волосы с ее лица и поцеловала в щеку.
— Что ж, может, ты и права, и тебе в самом деле стоит слетать туда. — Она вздохнула. — По крайней мере познакомишься с родственниками.
И вот теперь Джорджина, к добру или нет, встретилась наконец с ними.
Глава 14
— Принести чаю, о'кей?
— Звучит заманчиво… Спасибо. — Джорджина зевнула и устало опустилась на стул.
— Надеюсь, я не отвлекаю тебя от работы, Люси? Я и одна могу побыть здесь. Честно.
— Не волнуйся, хорошо? — Ка-Мей протянула сестре щербатую чашку с чаем. — Мне на работу можно и попозже. — Она улыбнулась, повернулась к гостье спиной и занялась домашними делами. — Неплохо, правда? Есть время, чтобы получше узнать друг друга.
— Значит, ты ходишь на работу, когда захочешь?
— Вроде того!
Хозяйка подошла к буфету и стала что-то искать.
— А где ты работаешь, Люси?
В комнате установилось молчание. Казалось, Люси раздумывала, как лучше ответить на этот вопрос, ибо рано или поздно разговор на эту тему все равно возник бы. Повернувшись к Джорджине, Ка-Мей встретилась с ней глазами.
— Я работаю в ночном клубе.
— Так ты певица! — воскликнула та. — Круто!
Люси рассмеялась.
— Нет… но моя мать была певицей, это точно. Ты не знала? Ах! Подожди секундочку. Я вспомнила об одной вещи и хочу кое-что тебе показать.
Люси выскользнула из-за барной стойки и прошла в спальню. Там она встала на стул и потянулась за какой-то коробкой, стоявшей на шкафу.
— Джорджина! Иди сюда и посмотри, что у меня есть. — Она сняла крышку с коробки и, покопавшись в ее содержимом, извлекла старую выцветшую фотографию. Держа снимок в вытянутой руке, поднесла его к глазам сестры, которая вслед за ней вошла в спальню. — Ну, узнаешь здесь кого-нибудь?
Джорджина присела на постель рядом с Люси, взяла фотографию и некоторое время рассматривала. Черно-белый снимок запечатлел мужчину и женщину с двумя маленькими девочками в традиционных китайских костюмах. Они позировали фотографу на фоне расписной ширмы с изображенными на ней плакучими ивами над тихой водой. Джорджина перевернула снимок и увидела на обороте надпись: «Декабрь 1955 года. Гонконг» — и несколько китайских иероглифов, которые не смогла разобрать. Поскольку надпись ничего ей не сказала, девушка вернулась к изображению. Первым делом она узнала улыбку матери и только после этого — ее лицо. Фен Ин была ростом меньше своей старшей сестры Сяолин. Она держала ее за руку и напряженно всматривалась в объектив, наклонив голову набок.
— Отличный снимок, правда?
Джорджина медленно кивнула, словно загипнотизированная снимком, представлявшим для нее настоящее сокровище.
— Просто прекрасный…
— Если хочешь, сделаю для тебя копию, о'кей?
Когда Джорджина подняла голову и благодарно посмотрела на сестру, та заметила, что в ее глазах стоят слезы.
— Еще чаю! Нам нужно больше чая! — воскликнула Ка-Мей и, вскочив с места, выбежала из спальни. — Китайский чай — самый лучший в мире! Он тебе нравится? — вопросила девушка из кухни.
Джорджина не ответила, так как продолжала рассматривать фотографию. Через минуту или две Люси вошла в спальню, держа перед собой поднос с чайником и чашками.
— Этой фотографии бог знает сколько лет, не так ли? Ее сделали, когда наша семья впервые приехала в Гонконг. Видишь? Здесь изображены отец, мать и две маленькие дочки. То есть моя мама и твоя. Видишь? Когда наша семья приехала сюда из континентального Китая — ох, давно же это было! — предки питали относительно переезда большие надежды… — Она неопределенно пожала плечами. — …но действительность оказалась не такой радужной, как они надеялись. Твоя мама вела себя хорошо и делала все как надо, — продолжала Люси. — Хорошо училась в школе… много читала… потом работала в банке. Ума не приложу, как только она справлялась с такой сложной работой.
— В этом банке она познакомилась с моим отцом.
— Точно! Ей, можно сказать, жутко повезло. Вот моя мама везеньем не отличалась. — Люси вновь пожала плечами. — Возможно, все дело в том, что она была не такая умная, как твоя.
Хозяйка налила еще по чашке чая. Джорджина все так же смотрела на фотографию.
— У тебя есть еще старые снимки?
— Боюсь, что нет. Стыдно, конечно, но у меня очень мало фотографий родственников. Увы, многие из них уже умерли… Только нас трое и осталось.
— Люси, я очень благодарна тебе, что ты позволила мне пожить у вас. Но что же это получается? Выходит, теперь вам с Ка-Лей придется делить одну спальню на двоих?
— Никаких проблем. Мы и раньше спали в одной комнате.
— Стало быть, моя спальня пустовала?
— В ней жила одна американская девушка… Не знаю, где она сейчас. — Люси закатила глаза к потолку и пожала плечами. — Очень симпатичная девушка. Светлые волосы, длинные, с маникюром, ногти…
* * *Ему понравились ее ногти. Красивый маникюр — это было первое, что он заметил. Ему нравились женщины, ухаживавшие за собой. Он специально попросил ее покрасить ногти лаком утром того дня, когда она ударилась в бега, а он мчался по лесу за ней. Красотка очень хорошо их покрасила. Движения у нее были точные и хорошо рассчитанные, а мазки ровные и аккуратные, так что каждый ноготок представлял собой настоящее произведение искусства. В центре каждого ноготка она изобразила красную звездочку, которую затем покрыла блестками. Охотник довольно улыбнулся. Отныне он всегда будет знать, какой палец принадлежит ей.
Глава 15
Макс жил в Шенг-Сай-Ване в Западном районе. Несмотря на название, это была наименее вестернизированная часть Гонконга. Интересно, что поначалу британцы обосновались именно здесь, но в скором времени перебрались в другой район из страха перед малярией, ставшей бичом этих мест. Бизнес в районе был мелкий и состоял в основном из семейных предприятий. Жизнь здесь текла медленно, доходы обилием не отличались, и каждый стремился что-нибудь продать. На покрытых булыжником узеньких улочках лепились друг к другу мастерские ремесленников и лавочки мелких торговцев. На прилавках лежали рулоны шелка, намотанного на шпульки, изготовленные лет сто назад. Со стен свешивались полотнища с каллиграфически выписанными иероглифами «счастья». Рядом продавались аналогичные изображения, вырезанные на слоновой кости или жадеите. На углу торговец предлагал покупателю отведать свежайшей змеиной желчи. Опустошенные желчные пузыри не выбрасывались и хранились в специальной шкатулке. Однако несмотря на всю эту экзотику, дни Западного района были сочтены. Новое наступало, и даже на этих территориях, где время, казалось, остановилось, то тут, то там возносились к небу стальные остовы строившихся небоскребов. Семейство Фон, состоявшее из Макса, его брата и старика отца, обитало на Гералд-стрит — одной из самых широких и тихих улиц в нижней части района. Почти во всех зданиях на этой улице на первом этаже располагались магазины. Владельцы процветающих заведений раскладывали товары даже на тротуарах рядом с входом. Но большинство лавочек и магазинов пребывало в упадке, и их витрины уже много лет украшали только ржавые металлические шторы. На Гералд-стрит царили старомодные, словно присыпанные пылью, покой и уют, в атмосфере из-за многолетнего пренебрежительного отношения к санитарии витали запахи гниющих овощей и прогорклого масла, словно въевшиеся в эту землю и стены. Фоны жили в четырехэтажном доме в самом конце улицы. В свое время дела у семьи шли очень неплохо, папа Фон считался весьма уважаемым врачом, имел обширную практику и приемную на первом этаже в помещении магазина. Большую часть дня к двери приемной по Гералд-стрит тянулась длинная очередь. Люди часами терпеливо ждали, когда Фон-старший примет их. Он пользовался таким огромным авторитетом, что по городу циркулировали слухи о совершенных им чудесах исцеления. Что интересно, слухи получили распространение не только в китайских, но и в кругах выходцев из Европы и Америки.