Живи! (СИ)

— Угу. Там мне уже чего-то принесли. Посмотри, пожалуйста, как меня в это… эту конструкцию завернуть. О, Ллир, и сделай мне что-нибудь от головы! Пожалуйста!
Я уже замечал, что госпожа ведёт себя… не то чтобы странно да и не двулично даже. Просто со мной она была ребёнком, а с придворными — ощетинившимся ежом.
Следующим утром госпожа жаловалась:
— Ллир, корона тяжёлая. Она мне давит. На рога. Вот здесь. Ай, больно!
— Простите, госпожа, я сейчас всё поправлю.
— Ваше Величество, не лучше ли позволить… — начала было леди-казначей, но госпожа не дала ей продолжить. Совершенно другим голосом она заметила:
— Если бы из отцовской короны, госпожа Ливетта, алмазы кое-кто не повытаскивал, заменять их какой-то дрянью не пришлось бы.
— Дрянью? — леди прижала надушенный платочек ко рту. — Ваше Величество, это лучшие алмазы из гавейских копий!
— Вот-вот, их даже нормально не обработали. Следить надо было за короной. И… О, какое у вас колечко прелестное, Алисия. Это там не папин алмазик в нём красуется?
Госпожа будет очень "популярна" среди знати. Определённо.
Терпеливо она переносила только лорда Леерда — тот вёл себя как человеческий юноша, ухаживающий за любимой девушкой. Но о брачном союзе не намекал ни разу — по крайней мере, при мне. Умно.
Народ госпожу тоже наверняка будет «любить». Нет, ей кричали что-то приветственное и бросали цветы, но я хорошо видел, как они на неё смотрели. Сколько бы медяков не кинули на городские улицы слуги Её Величества — да хоть бы и золота, для всех королева навсегда останется демоном. Госпожа это прекрасно понимала и даже не думала улыбаться. Наоборот, она высокомерно смотрела на нарядных горожан и недовольно фыркала. Мне было интересно, хочет она их съесть или просто чувствует их настроение? Или было что-то ещё?
С пира после церемонии она сбежала. Бросила корону в руки церемониймейстеру ("Лучшие алмазы, Гавед, с каких-то там копий. Следите! На чёрном рынке за них, говорят, дают больше, чем тот ювелир, которому вы относите ворованное") и потащила меня в дворцовые подземелья, на ходу скидывая с себя праздничный наряд — слоями, я еле успевал подбирать.
— Госпожа, позволено ли мне будет спросить?
Она отмахнулась.
— Лучше выкинь всю эту гадость, — это она про ворох атласной, шёлковой ткани и парчи, за которой меня уже не было видно. — Мне она больше не понадобится.
Я повиновался, думая, что слуги нынче получат щедрый, поистине королевский подарок.
В подземелье мы пошли не к темницам — оттуда тянуло сыростью, кровью и нечистотами, — а свернули направо. Здесь магию стягивали невидимые путы, и остро пахло спиртом. Настолько, что засвербело в носу.
— Ваше Величество, — мужчина, по человеческим меркам уже пожилой, склонился перед госпожой в изящном поклоне. Я смотрел на его чёрную с серебряной каймой мантию и никак не мог отвести взгляд. Человеческий волшебник, ну конечно! Неужели госпожа просила его преподать ей пару уроков? А меня привели для экспериментов?
Но волшебник, выпрямившись, тоже глянул на меня — удивлённо. Его обезображенное магией лицо казалось звериной маской в свете факелов.
Госпожа повернулась ко мне.
— Ллир, раздевайся.
С заминкой, но я повиновался. Госпожа и маг молча наблюдали. Госпожа — нетерпеливо притопывая ножкой; усыпанный алмазами мысок загадочно сверкал в неверном свете огня. Маг — изумлённо, но молча.
Сказать он себе позволил, только когда я встал перед госпожой на колени.
— Ваше Величество, я не понимаю…
Королева его перебила. Она обошла меня и ткнула пальцем в клеймо на моей спине.
— Вот. Сделай так, чтобы его не было.
Опешили мы с магом одинаково.
— Королева, вы понимаете, что тогда придётся его убить? Может быть, вы выберете другое наказание…
— Наказание? — в голосе госпожи звучала дрожь. Уж не знаю, от гнева ли? — Никто не говорит о наказании. И никто никого убивать не будет. Я хочу, чтобы ты просто свёл клеймо, Хафард. Ты же знаешь, как это делается?
— Да… Ваше Величество… Но он будет опасен, вы понимаете?
— Хафард, это не твоё дело. Ты что, боишься, что рей-на тебя покалечит? — госпожа уже почти рычала. — Так вот, я куда сильнее тебя покалечу и прямо сейчас, если ты, наконец, не приступишь. Я сегодня очень нетерпеливая.
Маг молча прошёл в середину залы, сдвинул стол с флаконами и свитками, полоснул кинжалом запястье и принялся кровью что-то выводить на грязном полу.
Меня замутило. Госпожа тоже прижала руку к носу — но я видел, как алчно блестят её глаза. Кровь она учуяла, а какой демон устоит против искушения?
— Ваше Величество, я последний раз вас предупреждаю, — повторил волшебник, когда выпрямился. Весь пол от стены до стола "украшали" кровавые письмена. — Рей-на сильные маги, и ваш раб может сделать вам больно, когда ритуал закончится. Может получиться так, что я не смогу вас защитить.
— Давай уже, — госпожа нервно била возникшим хвостом по полу. — Ллир, иди к нему. Делай, что он говорит.
Я не понимал, что это за фарс. Она поставит своё клеймо после? Или действительно убьёт меня?
Госпожа с болезненным внимание следила за действиями колдуна — а я пытался не потерять сознание. Зловоние и скованная сила били по голове не хуже кнута. Потом пол закачался, накренился — я услышал крик госпожи сквозь туман, и почувствовал тёплую человеческую кровь на своей щеке. Когда туман заволок всё вокруг, я подумал, что они меня всё-таки убьют.
И очень удивился, когда очнулся в королевской спальне. Госпожа что-то говорила, склоняясь надо мной, но я её не слышал. Что-то было не так.
Когда я понял, что, мне показалось: мир перевернулся — или я умер. Магия текла через меня, как река — я слышал и чувствовал всё: отдалённый смех Ветриницы, капли дождя, холод и потрескивание огня в камине…
Любопытная, как и всегда, Ветреница заглянула в комнату, окружила меня своими струящимися волосами. Я протянул руку — и дёрнул их, как струны. Они отозвались — и дворец содрогнулся.
Да, я чувствовал сотни его обитателей-людей, сотни пёрышек, которых было легко закружить — и Ветреница захохотала, готовая исполнить мою маленькую просьбу.
— Ллир, прекрати! Не надо! Ну пожалуйста, Ллир! — голос госпожи ворвался в свист ветра, и я словно вынырнул из ледяной воды озера слёз.
Ветер улёгся — Ветреница улетела, хлестнув меня напоследок волосами. Я непонимающе смотрел на госпожу, на спальню, в которой целой осталась только кровать. Потухший камин недовольно шипел под дождевыми каплями.
— Что ты… сделала со мной?!
Госпожа жалко улыбнулась, скорчившись на самом краю постели.
— Я обещала вернуть тебе магию, если ты мне поможешь. Забыл? Пожалуйста, не разрушай мой дворец, Ллир. Не надо никого убивать. Я не смогу тебя остановить.
— Сможешь, — машинально выдохнул я.
Она покачала головой и испуганно отпрянула, когда я потянулся к ней — госпожа лучилась магией и грела. И впрямь, как солнце.
— Вы боитесь меня, госпожа?
— Ты свободен, Ллир. Не надо называть меня госпожой, — пробормотала она, отползая. — Да. Боюсь. Очень. Я не думала… Нет, я видела в твоих снах… Но я не думала… Как ты вообще попал в плен?
Я прогнал и мысли, и воспоминания об этом давным-давно. И сейчас они почти ничего уже не значили — больно мне было из-за другого.
— Госпожа, позвольте, я позову слуг — в вашей спальне беспорядок. Или вы разрешите мне прибраться?
— Ллир, я тебя освободила…
Я не сдержал смех. И, всё ещё смеясь, склонился перед ней.
— Благодарю вас, моя госпожа, — я ненавидел её в этот момент сильнее, чем даже в первые дни. Беспомощный ребёнок тогда, сейчас она, очевидно, многому научилась — у меня. Ну что ж, я знал, что так будет. Что когда-нибудь она придёт к мысли: лучше иметь раба-волшебника, чем смазливую постельную игрушку.
— Ллир, что ты… В чём дело?
Я поднял голову и выпалил:
— Я радуюсь, госпожа. Я счастлив.