Живи! (СИ)

Она схватила меня за руку, испуганно заглядывая в глаза:
— Ллир..?
— Вы отправите меня в подземелье, госпожа? — улыбаясь, посмел перебить я. — Или заставите убивать ваших магов? Убивать ваших врагов? Вы знаете, я же хорошо это умею.
— Я… Что? Ллир, нет. Ты, наверное, не понял…
Я заглянул ей в глаза, и она отпрянула.
— О нет, моя госпожа. Я понял. Я всё отлично понял.
Она замотала головой.
— Ллир, я хотела… Я полагала… Почему ты так плохо обо мне думаешь? Разве я заслужила?!
— Приказывайте, госпожа, — устало отозвался я. — Я слушаю и повинуюсь.
Она мгновение смотрела на меня блестящими от слёз глазами. Потом медленно сползла с кровати. Пошатываясь, встала. И стремглав бросилась вон из комнаты. С громким стуком хлопнула дверь, потом ещё одна — в гостиной. И наступила звенящая тишина.
Я ждал её до вечера, мучаясь от непрекращающегося звона в ушах. Магия, как вода — то шелест, то журчание, то рокот — переполняла меня, звала. Всё тело ломило, и я знал, что мне поможет — но пресекал эти пустые желания. Гнев ни к чему не приведёт — разве что к боли, когда меня "успокоят" человеческие маги или госпожа. А ещё я помнил о сородичах с приёма — что госпожа с ними сделала? Они ещё живы? Если да, то для меня кого-нибудь из них обязательно убьют — люди всегда так делают с провинившимися рей-на: убивают его сородичей.
Госпожа не вернулась и на закате — вместо неё в комнату заглянул надсмотрщик. Нашёл меня на коленях у окна, кивнул равнодушно: "Идём". Я повиновался.
Неужели меня всё-таки решили продать? Как глупо…
Но мы прошли мимо бараков и клеток в их тенях — пустых. Дальше, в темноту, за кухню, к конюшням. Здесь стояли два барака — в одном жили конюхи, другой (я был уверен) пустовал.
Надсмотрщик повозился с ключами, бормоча что-то на незнакомом наречии, и распахнул передо мной дверь.
Вся сотня рей-на была здесь — и сидела на коленях у нар, потупившись. Я заметил пару-тройку осторожных, удивлённых взглядов. А один мальчик даже вскинул голову, поражённо рассматривая меня — но сосед хвостом ударил его по спине, и дерзкий рей-на уставился в пол. Он чувствовал во мне магию и не мог поверить. На мгновение мне стало интересно, за кого он меня принял? За надсмотрщика? Предателя?
Настоящий надсмотрщик машинально погладил рукоять плети, и, не закрыв двери, кивнул на рабов:
— Вот. Распоряжайся.
Я опешил.
— Простите… господин?
— Королева сказала, что решать, как нам с ними быть, будешь ты. Решай.
Мысли одна хуже другой лезли в голову — оказывается, быть надсмотрщиком своим сородичам ещё не самая плохая идея. Что госпожа заставит меня делать?
— Господин… Я…
— Рей-на, ты читать умеешь?
— Да, господин.
Надсмотрщик фыркнул.
— Надо же… Учёный. Читай тогда, — и протянул мне скрепленный королевской печатью пергамент.
Читать вслух мне не приказывали, так что я просто сломал печать и пробежался глазами по строчкам (корявым, надо сказать — с учителем каллиграфии госпоже не повезло). И остолбенел. Надсмотрщик заглядывал через плечо, хмурился — но читать он явно не умел, иначе бы глазам не поверил, как не верил я.
"Ллир, — писала госпожа. — Надеюсь, эти оболтусы всё передадут тебе в точности. Я боюсь, что когда ты очнёшься, меня рядом не будет. А ты, конечно, первым делом вспомнишь про свой народ. Я понятия не имею, как мне с ними быть. Делать дворцовыми их нельзя — не проживут и месяца. Отдавать демонам обратно нельзя по той же причине. В общем, я дарю их тебе. И дарственную на землю — выбери себе поместье в любой части империи. И, если нужно что-то ещё — я предупредила казначейство. Хочешь, считай это наградой за моё обучение.
P.S. Я буду счастлива, если ты позволишь иногда тебя навещать. Это не приказ, Ллир. Честно.
P.P.S. Магия не делает жизнь легче, но я надеюсь, я исправила хотя бы каплю несправедливости, которую мой род причинил тебе".
— Ну? Так что с ними делать? — нетерпеливо позвал надсмотрщик, которому надоело вглядываться в торопливую вязь букв.
Свиток свернулся, когда я опустил руку. И мягко лёг на покрытый циновкой пол.
— Рей-на! Эй! А ну стой!
Я отмахнулся от него — порыв ветра сбил надсмотрщика с ног, и долго потом его вопли звучали в моих ушах. Но мне не было до них дела. Я принюхивался, надеясь учуять дым, смешанный с запахом цветов — только он сейчас имел смысл.
Госпожа сидела на северной стене — там, где впервые взлетела — и задумчиво смотрела на расстилающийся внизу лес, замерший в вечернем мареве. Но ко мне обернулась. Смерила настороженным взглядом.
— Что? Я опять что-то сделала не так?
Я упал рядом с ней на колени и поднёс её руку к губам. Прошептал, прижимаясь лбом к запястью:
— Почему, госпожа? Какое вам до меня дело?
— Помнишь, ты сказал мне, что я должна жить? — глухо произнесла она. — Помнишь, Ллир? Ты тоже должен. Ты ничем не хуже меня. Ты можешь ещё столького добиться! Хочешь, скупай рей-на по всей империи — я прикажу сборщикам налога и тайной службе не обращать внимания. Хочешь — открой школу и готовь там волшебников с кошачьими ушами. Я закрою на это глаза. А хочешь, я подарю тебе Вечный лес? Только ты был прав, его сожгли — но если можно восстановить…
Какая-то часть меня всё ещё не могла в это поверить. Люди — враги. Даже полукровки. Особенно — полукровки демонов. Она делает это, чтобы посмеяться — или заставить меня служить ей… Но зачем, если ей достаточно просто приказать?
В закатных лучах её глаза казались дымчато-розовыми. Глаза демона или змеи. Но голос был мягким, человеческим. И уж конечно, она ничем не напоминала женщин моего народа — но мне хотелось показать ей, что я ценю её слова, что я благодарен. И я заставил замолчать ту часть, которая не верила — и потянулся к её губам.
— Ллир, в чём де… Не нужно! — она упёрлась руками мне в грудь, заглядывая в глаза. — Мне не нужна такая благодарность. Прекрати. Мне ничего…
Впервые за эти годы я не подчинился приказу. И впервые мне было плевать, что от неё несёт демоном, что её кожа голая, и нет таких ушей, за которыми принято целовать, чтобы получить разрешение.
Она отбивалась первое время — но потом наши хвосты сплелись, и её крылья захлопнулись, закрывая нас от всего мира. Только розовое, с зажигающимися звёздами небо в её глазах — и как же сильно она старалась меня не поцарапать, маленькая глупенькая девочка…
— Так вот как это бывает, — шепнула она потом, расслабляясь и раскрывая крылья.
— Вам нравится, госпожа?
— Очень, — она вздохнула. — Ллир, возьми меня в жёны?
Я осторожно, чтобы не поломать ей крыло, лёг рядом — госпожа играла моим хвостом, пытаясь уколоть его своим.
— Хорошая шутка, госпожа. Вашим советникам понравится.
— Ты считаешь? — она улыбнулась. — Я просто подумала… Я же теперь королева… Но я, ну, должна выйти замуж и родить наследника… Должна, понимаешь?..
Я понимал. Отец ей в своё время приказал — а она любила отца, и даже сейчас, неосознанно, выполняла его приказ.
— Госпожа, вы не можете родить наследника от рей-на.
Она фыркнула.
— Ой, да брось, Ллир. Мы оба знаем, что в этом мире нет ничего невозможного. — Неужели? Я так не думал. Но госпожа была ещё очень юна — и я не стал её переубеждать. А она продолжала: — Просто я никогда больше никого не полюблю, а выходить замуж без любви…
Какой же она ещё ребёнок!
— Госпожа, позвольте недостойному рабу дать вам совет?
Она закатила глаза.
— Ну?
— Вы ещё встретите подходящего вам по положению человека, ещё не раз влюбитесь…
— …Но никто не будет понимать меня так, как ты, — подхватила она. — Серьёзно, Ллир, я же для всех навсегда останусь взбалмошной чудаковатой уродиной.
— Значит, вам нужен демон.
— Ты что, спятил? — фыркнула она. — Демон? Скажи ещё, Стикта! Да мы прибьём друг друга в первую же ночь!
— Страсть, говорят, неплохое подспорье…