ПО 2 (СИ)

кружки.
– Вижу что получилось – кивнул Тихон – Вижу.
– Вот как? – удивленно приподнял я бровь – Прямо получилось?
– Ты молод и здоров, Охотник. Какое еще богатство тебе нужно в этом мирке
престарелых и озлобленных? – спросил старик.
Ответил я секунды через две. Кивнул и подтвердил:
– Я богат.
– Богат как Крез, умен как Соломон и хитер как Шахерезада – добавил Тихон и
поднялся – Мы верим в тебя, Охотник. Ты зажег в наших старых темных душах яркую
искру надежды. Прошу только об одном – не умри, не пропади.
– Даже и не планирую – широко усмехнулся я, поднимаясь – Ладно. Займусь-ка
делами бытовой нудности.
– Бытовой нудности – повторил Тихон и покачал седой головой – Хорошо сказал. А я
пожалуй начну восхождение в богатые палаты Центра…
На том мы и разошлись.
Поднявшись в хижину, я аккуратно развесил все снаряжение, сменил нательное
белье, запихав пропотевший ком в мешок, что позже передам в стирку. В душ
отправляться я пока не планировал – сделаю это позже и не в Бункере. Буквально
силой заставив себя усесться, поочередно проверил каждый палец на ноге, подстриг
отросшие ногти, избегая остригать слишком коротко – если поранить, то потом ходок
из меня будет никакой и вполне вероятно воспаление и заражение. А оно мне надо?
Из-за странного приступа одобряемой мной паранойи еще раз осмотрел все свое
«уличное» снаряжение, прощупав каждый шов, подергав за каждую пуговицу, липучку
и тесемку, убедившись, что все держится крепко и нигде ничего не разошлось.
Бережно расчел мех, вывернул одежду наизнанку – чтобы просохла быстрее и лучше.
Следом настала очередь рогатин, ножей и снеговой лопатки – их проверил с той же
тщательностью.
Вот оно мое новое чувство, моя новая озабоченность, мое новое понимание. Если эти
жизненно важные для меня вещи придут в негодность далеко от убежища – я умру.
Это в обычном мире, в обычном городе, я мог небрежно напялить кроссовки – сминая
беспощадно задники пятками – накинуть рубашку и выйти на улицу даже без взгляда в
окно. А зачем? Даже если дождь или холод – до припаркованной под окнами машины
все одно добегу. Если останусь без обуви и при этом нахожусь далеко от машины – да
плевать. Дойду до дома босиком, ложными комплексами я не страдаю и плевать хотел
на чужие косые взгляды. Если дело зимой случилось – вызову такси. В общем – не
проблема. Плевать. Никаких сложностей при любом раскладе.
Но тут дело иное…
Помнится смотрел я передачу про охотников севера. Про тех, кто пропадает месяцами
в глухой тайге, охотясь на пушистых зверьков с собакой и настораживая
ловушки-давилки. И вот там, во время интервью, тот самый охотник, бородатый
улыбчивый детина, обстоятельно отвечая на вопросы милой ведущей, глядел не на
красотку, а на разложенные перед ним на столе детали ружья. Отвечает, а сам каждую
деталь раз за разом ветошью оглаживает, пристально разглядывает, крутит в
мозолистых пальцах. Собрав ружье, занялся патронами, следом, без паузы, схватился
за лыжи, мимоходом заметив, что надо бы и снегоход капитально проверить. И так –
постоянно на всем протяжении долгого интервью. Сначала я подумал, что он просто
стесняется камеры или же пытается показать себя крайне занятым человеком –
важность напускает. А затем понял – нет. Нихрена подобного. Охотник полностью
сфокусирован на проверке и починке вещей и снаряжения. Почему? Да потому что от
их исправности зависит его жизнь.
Неухоженное ружье даст осечку – и вылезший из берлоги медведь шатун разорвет
тебе живот, сдерет лицо, натягивая его на затылок.
Останешься без обуви – и получишь обморожение, лишишься ног. Не зря Милена
вспоминала Маресьева – бравый военный проявил чудеса стойкости, доказал свою
волю к жизни всем, включая небожителей, но это не спасло его ноги – ему их
отрезали. С морозом не шутят.
Не проверишь забрасываемые на зимовку крупы – и в самый неподходящий момент
обнаружишь, что крупа поедена жучком. Придется жрать только мясо.
Не углядишь трещину в лыжах…
Не заметишь, что разошлись швы на куртке…
Я слышал и читал множество историй о том, как жизнь человека обрывалась из-за
сущей мелочи – включая оторвавшуюся пуговицу на штанах. Но раньше для меня это
был повод улыбнуться и не более того. А все потому что городские жители давно уже
не выживают в привычном понимании этого слова. Их главная и регулярная
ежемесячная сложность – планирование семейного бюджета. А выживание сводится в
угодливых улыбках начальству – чтобы премии не лишиться или не дай бог работу
потерять.
Охотник тщательно проверяющий снаряжение. Эта сцена все не идет из головы. Но я
только рад этому – помогает и мне придерживаться схожих правил. Правил, от
которых здесь зависит жизнь.
Улегшись на перешедшую мне в наследство кровать старого охотника – ставшую его
смертным ложем – мысленно поблагодарил Антипия. А затем поблагодарил и вслух,
нарушив тишину хижину искренним словом «Спасибо». Только после этого я
провалился в сон – как всегда мгновенно после перехода от обжигающего холода к
дремотному теплу.
Спал я всего пару часов строго отмерянных по внутреннему будильнику, что с
четкостью и щелчками метронома отсчитывал драгоценнейшую валюту мира – время.
Энергично размявшись, снова прислушался к ощущениям окончательно
отогревшегося тела и убедился – все в порядке. Одевшись, спустил на веревке
верхнюю одежду и спустился сам. Не останавливаясь и не глядя на лестницу ведущую
к Центру, сгреб снаряжение и подошел к угловому монастырскому столику. Уложенные
под столом вещи, прикрытые от чужого взгляда тряпкой, заметил сразу и широко
улыбнулся.
– Все достали – подтвердил охраняющий добро Матвей, коротающий часы за какой-то
тонкой книжкой и большим стаканом чая – И сверху того чуток наторговали. Чаю
выторговали и пять таблеток просроченной нош-пы, две любовные книжки
выторговали – они сразу по бабьим рукам пошли, да и мужики уже в очереди стоят. Ну
и обещание получили от Замка – сегодняшняя следующая похлебка будет в два раза
гуще. Не мелочь!
– Не мелочь – согласился я.
– С бутылками осторожней – предупредил Матвей и прищурился – Ты их никак с собой
уносить собрался? Туда.
– Туда – снова согласился я.
– Но ведь не себе же два литра…
– Ты хочешь спросить о чем? Так спрашивай – улыбнулся я.
– Никак на обмен с кем-то?
– В точку – кивнул я – Рассказать не могу, не моя тайна, но да – на обмен кое с кем. И
если докажу, что со мной можно иметь дело – торговля и дальше пойдет всем нам на
выгоду.
– Дело хорошее! – решительно кивнул Матвей – Мы молчок.
– Спасибо. Об этом на самом деле никому. И еще – уверен, что с Бункера не один
выход и вздумай кто из Замка тайком пойти за мной следом, я и не узнаю. Но… если
вдруг кто сразу за мной на мороз сунется – дайте знать.
– Само собой! А ты следы путай, Охотник. Замок жаден. Да кто нет? Все мы хотим
побольше иметь. Так что путай следы, Охотник. Путай. И еще…
– Случилось что? – насторожился я, увидев, как Матвей задумчиво морщится.
– Нет. Просто хотят с тобой три сидельца иноземца поболтать. Изволения
спрашивают так сказать через меня. Я спросить пообещал, но смысл вам болтать? И
так ясно что они попросят.
– И что же?
– Чужие они здесь – пояснил бесхитростно старик – Не прижиться им никак. И потом к
себе хотят.
– Говоря «к себе» – речь ведь не о родном мире?
– Нет, конечно. В свой бункер хотят. И вроде как даже примерно знают в какой он
стороне и кое-какие приметы. Я это откуда знаю – давно уже они исподволь об этом
болтают и награду обещают тому, кто их проведет.