Костёр в ночи (СИ)

— Госпожа Алмосая, — кивнула Акади. — Я понимаю, насколько опрометчиво с моей стороны обращаться к вам в сложившихся обстоятельствах... Но, тем не менее, я рискну. Я покидаю Материк прямо сейчас. Путь обратно мне заказан. Хочу найти дочку и помочь ей, чем смогу.
Алмосая помолчала. Ей этот разговор было непросто вести, и Акади понимала, почему.
— Мы не знаем, где она, — сказала, наконец, Алмосая.
— Разумеется. Зато это могу выяснить я. Но мне нужна защита. Попутчики. Помощь. Мне нужны друзья, наверное, правильно будет сказать так.
Лицо Алмосаи просветлело.
— Друзья? Конечно! Мы можем быть друзьями. Но я должа посоветоваться с Лореотисом и остальными. У нас тяжёлое положение, мы не можем просто так доверять.
— Ну разумеется, — кивнула Акади. — Подскажите хотя бы местечко с зеркалами или стёклами, которые я смогу заговорить на Земле. Где мне остановиться, не привлекая внимания?
— Материк всё там же? — деловито осведомилась Алмосая.
— Да.
— Тогда летите в Сезан. Знаете дом, где жил ваш пасынок с супругой?
Акади кивнула. Нахмурилась:
— Но там ведь, если мне не изменяет память, сейчас живёт некий мальчик...
— Он будет счастлив оказать услугу матери Авеллы, поверьте, — усмехнулась Алмосая. — Я посоветуюсь с остальными и утром дам вам знать, что мы решили.
— Спасибо!
Стекло сделалось прозрачным. Однако Акади понимала, что магический след от прошедшей беседы в нём сохранился. И наверняка Денсаоли, обезумевшая в своей страсти, прикажет обследовать все стёкла в особняке. Что ж, Акади усложнит ей задачу.
Взяв со столика увесистое пресс-папье — давнишний подарок Тарлиниса, который он сделал ещё до свадьбы, — Акади с размаху зашвырнула им в окно. Раздался звон, осколки хлынули наружу, печально поблескивая в лунном свете.
Акади дождалась, пока звук утихнет, и, глубоко вдохнув, поставила ногу на подоконник.
— Акади безродная отправляется на поиски приключений, — прошептала она и улыбнулась: — Здорово как!
Она выпорхнула в окно, будто птица, и в следующее мгновение уже прошла через защиту особняка. Родной и послушный ветер бережно нёс её к границе Материка.
 Глава 23 
 
Во время наших блужданий по Дирну я заприметил одно интересное местечко, которое, само собой, запечатлелось у меня на карте. Проснулся я рано, Авелла и Натсэ ещё спали, туман уже рассеялся, и я, послонявшись по дому, тихонько выскользнул на улицу.
Было прохладно, и я с удовольствием застегнул плащ. Оказывается, в этом мире тоже были плащи с рукавами, но почему-то известные мне маги их не носили. Надо будет спросить, почему — удобная же штука.
Нужное место находилось в десяти минутах ходьбы от дома. Я прошёл по пустующим улочкам Дирна и остановился перед дверью здания с вывеской: «Кузница». Ну, Мортегар, давай. Сделай великое дело. Глубоко вдохнув, я толкнул дверь.
Кузница с порога меня просто оглушила — грохот стоял неимоверный. Четверо потных мужиков, голых до пояса, но в фартуках, увлечённо лупили здоровенными молотками по раскалённым до желтизны металлическим заготовкам. Я немного постоял, привыкая к грохоту, к жаре, к запахам металла, потных мужских тел и горящего угля. Наконец, меня заметили.
— Э! — рявкнул, закинув молот на плечо, один кузнец. — Тебе чего?
«М — значит, Маркетинг», — подумал я. Я уже достаточно пообтёрся в этом мире, чтобы отличить настоящую враждебность от обыкновенной простолюдинской манеры общения. Поэтому я вежливо улыбнулся и как можно громче сказал:
— Вам работники не нужны?
Все четверо кузнецов прекратили долбить молотками, уставились на меня и заржали. Я спокойно ждал. Улыбался. Кажется, тут плаща было недостаточно, чтобы сойти за мага. Нужно было устроить демонстрацию.
— Нужны, чё не нужны-то, — сказал самый первый, самый здоровенный дядька с седой спутанной и обожжённой бородой. — Работы, вон, только успевай.
Он поставил молот на земляной пол, взял щипцами остывающую подкову с наковальни, придирчиво осмотрел её и сунул в бочку с водой. Вода зашипела. Я ждал.
— Ну, иди сюда, — позвал мужик.
Я подошёл. Трое оставшихся кузнецов с улыбкой на меня смотрели. Никак грядёт розыгрыш. Эх... Вот чего во всех мирах над новичками так стебутся? Нет чтобы наоборот — войти в положение, показать, научить, доброжелательно этак...
— Ну-ка...
Кузнец своей огромной лапищей схватил меня за плечо. До этой секунды я был свято уверен, что у меня там есть мышцы, даже бицепс от трицепса визуально отличал и радовался, что со времён моего одиннадцатого класса там всё серьёзно увеличилось. Но теперь, когда стальные пальцы сжали мне руку, я вдруг понял, что никаких мышц у меня, собственно, и нет — так, тонкий слой невнятной каши. К такому же выводу, судя по лицу, пришёл и кузнец.
— Дверью точно не ошибся? — осведомился он.
— Точно. Чувствую здесь своё призвание.
— Ну, давай, подними, — кивнул он на молот, стоявший на полу.
Кувалда была — ничего себе. Я взялся за гладкую, пропитанную многолетним чужим потом рукоятку и приподнял молот. Попытался согнуть руку — это далось мне с трудом. Пришлось взяться двумя руками, и тогда я смог закинуть инструмент на плечо. Посмотрел на кузнеца. Тот усмехнулся:
— Ну? И сколь ты этой штуковиной отмахать сможешь? Долбани по наковальне.
Я послушно долбанул. Удар отдался по рукам, но шоком и откровением для меня это ощущение не стало. Уж сколько приходилось мечом лупить — сталь в сталь. Не совсем то, конечно, однако общие места есть.
— Давай-давай, ещё, — подначивал кузнец. — Двадцать раз осилишь — так и быть, возьму в подмастерья.
Чего ради я в это вписался — сложно сказать. Мне время от времени нужно было чего-то себе доказывать. Поэтому я, поудобнее перехватив рукоятку, нанёс наковальне второй удар, потом — третий. После пятого смекнул, что поднимать инструмент становится всё тяжелее, и попытался использовать энергию отдачи. Десять раз получилось, потом стало необходимым взять передышку. Всё-таки меч гораздо легче, а зажигать алую печать ради прибавления сил я поостерёгся.
— Всё, что ли? — зевнул кузнец. — Ну, беги, работничек. Сапоги чистить попробуй.
— Вы сказали: двадцать раз. Не сказали ведь, что сразу, без перерыва. Сейчас вот передохну чуток... — Я потряс руками, как нас учили на уроках труда.
Кузнец вскинул брови. Похоже, на слове его ловили нечасто.
— А ты дерзкий, — заметил он.
— На самом деле — нет. Я робкий и застенчивый, просто болею немного.
С этими словами я занёс молот над головой...
Последние десять ударов лучше тысячи документальных видеороликов объяснили мне, что такое ремесло кузнеца. Мышцы — те, что были, — превратились в дрожащий студень. А что-то мне подсказывало, что за день среднестатистический кузнец наносит куда больше двадцати ударов. Правда, не обязательно такой кувалдой. У остальных, вон, вполне обычные молотки в руках. И чего меня, как всегда, на какого-то особенного индивида вынесло?
— Слышь, Балтак, ну всё, — крикнул один из тех, обычных. — Обещал — бери!
— Молчать! — рявкнул на него кузнец, обретший имя.
Он хмуро посмотрел на меня, пожевал губами, потом резко и грубо сказал:
— Ну и что? На кой оно тебе надо? Недели не пройдёт — тебя отсюда вынесут!
— Подумаешь! — переводя дыхание, отозвался я. — Меня постоянно отовсюду выносят, это вовсе не повод отступаться от мечты.
— Пацан, по-хорошему предлагаю — иди, откуда пришёл.
— Вы точно уверены?
— Иди-иди! Цацкаться с тобой тут никто не будет. Мне до вечера надо две сотни подков сделать, а потом ещё...
— Вот таких? — Я поднял с верстака готовую подкову. — Дайте мне полчаса.
Заготовки лежали тут же, рядом. Я взял одну из них. Балтак раскрыл было рот, но когда у меня на руке появилась чёрная печать, он будто язык проглотил, а глаза едва не вывалились из орбит.
Дальнейшее было просто.
Трансформация