Костёр в ночи (СИ)

Могло бы быть ещё проще — если бы я мог использовать своё особое заклинание, совмещающее магию Земли и Огня — Скульптор. При этом заклинании требовалось гораздо меньше ресурса. Однако светить огненную печать не хотелось. Надо будет перчатки купить — вот тогда да, а пока и так справимся.
Балтак и трое приблизившихся кузнецов молча смотрели, как лежащая у меня на руке заготовка меняет форму. Я напряжённо вглядывался в неё, иногда переводя взгляд на неповторимый оригинал. Хм, а тут проблемка — металла в заготовке явно больше необходимого. Их, видимо, как-то обрезают. Что ж, усложним задачу.
Разделение
Поглощение
Н-да, насчёт получаса — это я погорячился. Работёнка посложнее будет. Но вроде получается, разделил удачно. Из оставшегося у меня в руке куска металла плавно вырисовывалась подкова. Минуты две у меня это заняло, зато когда я положил результат рядом с образцом, сам невольно отметил, что у меня получилось лучше — ровнее, глаже. Не знаю уж, насколько эти характеристики важны для подков, но для моего ЧСВ они оказались очень полезны.
Доступно новое композитное заклинание: копирование
Настройка заклинания: разрешить использовать резерв для компенсации в разнице количества материала? Да/Нет
Да, конечно. Если я всё понял верно.
Я взял в правую руку ещё одну заготовку, в левую — образец.
Копирование
Десять секунд — и в правой руке лежит идеальная подкова! Вот теперь-то дело пошло. А резерв только увеличивается. Надо бы скинуть излишки. Интересно, могу ли я так?..
Копирование
Кузнецы восторженно загудели, когда на моей ладони, которая только что была пустой, появилась ещё одна подкова, созданная из поглощённого металла.
— Ну что? — посмотрел я на Балтака. — Дадите работу?
***
Ещё бы они не дали мне работу. Слово «подмастерье» больше не произносилось, а высокомерное «ты» сменилось подобострастным «вы». Я такого совсем не просил, и нос задирать даже не пытался. Единственное, для чего употребил свой новоявленный авторитет — для острастки.
— Никому ни слова! — сурово предупредил я. — Если кто-нибудь узнает, что вам помогает рыцарь...
— Убьёте?
— Порубите?
— В темницу бросите?
Я покачал головой:
— Не-а, хуже. Открою свою собственную кузницу.
Никакая другая угроза не сработала бы лучше. Кузнецы так рьяно поклялись молчать, что мне даже показалось, будто огонь в печи вспыхнул ярче.
Грохот стих. Кузнецы, затаив дыхание, сидели вокруг верстака, где я методично, одну за другой, производил подковы. Ресурс потихоньку падал, количество подков приближалось к сотне. Скоро надо будет передохнуть... Ведь перенаправить Огненный ресурс я больше не сумею, ушла Искорка и забрала с собой эту читерскую способность. Да я, собственно, и не жалуюсь, и так нормально. Интересно, кстати, сколько мне заплатят? Надо было сразу этот вопрос поднять, но я слишком уж обрадовался самой возможности получить работу, чтобы зацикливаться на таких мелочах. Нет во мне всё-таки деловой жилки... Вот Вукт, например, сразу бы про деньги заговорил, ещё и аванс бы взял.
— Никогда про такое не слыхал, чтобы рыцарь в кузне работал, — пробормотал Балтак. — Рыцарь ведь — воин...
— Я в паломничестве.
Обычно этот аргумент снимал все вопросы. Не стал исключением и этот раз. Кузнецы переглянулись, и один из них резко сменил тему, поняв что-то своё из моих слов:
— Так нам, может, топоры, да мечи ковать начать?
— Хорошая мысль, — кивнул я. — Начнём. Обязательно начнём. Но — позже. Сперва подковы. Куда их столько, кстати?
— На зиму, перековывать будут. Сразу на несколько деревень...
— На зиму? — задумался я. — А если... А если так?
Следующую подкову я сделал с шипами, как на моих зимних берцах. Кузнецы онемели совершенно от этого зрелища. Первым прокашлялся Балтак:
— Сынок... Да будь я последней жабой, если за такое с них в три раза больше не стрясу!
Ну вот, уже какие-то цифры денежные. «В три раза» — это хорошо, это мне нравится. С другой стороны, если мне заплатят три дилса, это будет обидно. А с ещё одной другой стороны, такое сокровище, как Натсэ, досталось мне всего за один дилс, к тому же платил не я...
Магический ресурс Земли: 23
Последняя подкова меня основательно опустошила. Впрочем, не сильнее, чем минувшая ночь, в которую я до сих пор с трудом мог поверить. Много магии я в этом мире видел, сам творил немало, но эта ночь...
— Передохнуть надо, — сказал я и отложил очередную заготовку. — Силы упали...
— Силы? — встрепенулся Балтак. — Щас!
Меня усадили за другой верстак, который, похоже, давно использовали вместо стола. На нём тут же появился каравай чёрного хлеба, крынка молока, баночка мёда, шмат сала. Отнекиваться я не стал — угощали от души.
Кузнецы пока есть не стали. Отошли в сторону, о чём-то заговорили. Видимо, обсуждали перспективы использования меня в промышленных масштабах. А я достал из кармана плаща захваченную из дома книжицу и погрузился в чтение, не забывая, впрочем, поглощать пищу.
Это был дневник Мекиарис, и Авелла была права, как и безымянный старик из моего последнего видения: эту девушку стоило пожалеть.
Обычно, когда в семье простолюдинов рождался ребёнок с магическими способностями, это считалось радостью. Но Мекиарис в тот год, когда прогремела Великая Битва, проявила способности к управлению огнём.
Дирн находился далеко в стороне от культурной жизни, но родители Мекиарис всё же знали, что клан Огня уничтожен, а недобитков яростно истребляют. И сделали свои, простолюдинские, нехитрые выводы. Совершенно неправильные выводы, ведь магия — универсальна, и Мекиарис спокойно можно было отдать в магическую академию Земли, где она бы получила чёрную печать, и её силы направились бы в верное русло. Ну, на крайняк, её бы додумались использовать, как меня: для продолжения магических родов, которые теряли магию. Стрёмно, конечно, но всяко лучше, чем то, что случилось.
А случилось, что у родителей был какой-то знакомый маг. Сам из глухой деревни, старый и напуганный переменами, случившимися в мире. Он и оборудовал чердак, превратив его в камеру заключения для шестнадцатилетней девчонки.
Маг был по-своему очень искусен. Сдержать магию Огня можно было только магией Огня, но он создал такую комбинацию рун и заклинаний, которая, реагируя на малейший огонёк, тут же выполняла Захват своей узницы. И чем больше бы она колдовала, тем сильнее бы делался захват.
Дальше всё шло по типичному сценарию сказки о принцессе, запертой в башне. За тем исключением, что сказочного было мало.
Мекиарис довольно вяло описывала свои однообразные дни в заточении. Она не жаловалась, она понимала — это необходимо, до тех пор, пока родители не сумеют найти кого-то, кто сумеет забрать у неё магию (я до сих пор не понимал, как такое делается). Единственное, что её угнетало, это скорое возвращение некоего парня из академии.
Парень, само собой, был магом. Как и где они умудрились познакомиться, — этого я не узнал. Многое Мекиарис не поверяла даже дневнику. Однако кое-что читалось между строк.
Так, например, я угадал, что она очень обрадовалась, когда обнаружила свои магические способности, потому что теперь могла стать «настоящей супругой» своему возлюбленному. И нет чтоб сразу ему и рассказать — она похвасталась родителям. Какой-то напрочь отбитый подростковый инстинкт самосохранения у неё был...
Больше она не поговорила с ним ни разу. Видела, как он, приехав на каникулы, заходил в дом, но родители лгали ему, что Мекиарис больна, и он уходил прочь. А Мекиарис пододвигала стол к высокому окну, сверху ставила стул, забиралась на него и, привстав на цыпочки, полными слёз глазами провожала возлюбленного.
Последние записи, которые она делала уже при смерти, то и дело прерывались одними и теми же фразами: «Разбить окно», «Почему я не разбила окно?», «Надо было разбить окно и закричать», «поздно, поздно, поздно...».