Разбитые зеркала, или Прости меня, любовь моя (СИ)

Пробегаю мимо танцевального класса. Отчего-то дверь его распахнута. Внутри кажется никого нет. Только, кто эта девушка в отражении? Неужели это я? Какая я худая!
Удивленно разглядываю свои волнистые рыжие локоны, выбившиеся из косы. Неказистое платье зеленого цвета не может скрыть, что под ним узкая талия, полная грудь. Задираю юбку, и вижу что у меня самая спортивная попа на свете. Никогда такой не видела. Да у меня просто потрясная фигура! Она достойна глянцевых обложек.
На лице нет косметики, однако кожа моя чистая, без прыщей. И плевать, что с веснушками. Так даже красивее. Скулы красиво выпирают над впалыми щеками. Я больше не выгляжу глупой. Губы тонковаты — но это уже мелочи. Главное, что ресницы такие пушистые, словно щетки для мыться медных ведер. Я смеюсь сама себе. Голубые глаза лукаво светятся в отражении
На кухне меня встречает взволнованная Маша.
— Хозяйка зовет тебя к себе, — многозначительно говорит кухарка, давая понять, что у меня могут быть неприятности.
Только меня это не пугает. Я красавица, а все остальное неважно. Быстро прибегаю в столовую на зов Эльзы. Замечаю истеричное выражение лица Екатерины, и тут же опускаю глаза.
— Кто разрешил тебе готовить не утвержденные блюда? — задает вопрос Екатерина. — Я не стану это есть, убери немедленно. Продукты будут вычтены из твоего жалования.
Эльза молчит, и это хорошо. Истерики Кати мало меня трогают. Она просто завидует моей фигуре вот и все. И золотым локонам. У самой-то на голове три волосинки. Порядком хозяйствует Эльза, и только от нее зависит мое жалование.
Сдерживаю улыбку, и забираю блюдо со стола. Прошу разрешения выйти. Отзывается теперь хозяйка дома.
— Иди, но скажи Маше, чтобы не выкидывала. Она ведь одобрила десерт?
— Да, сеньора. — Этот вопрос подарил мне надежду.
«В самом деле, я ведь не подкидывала эти пирожные. Они действительно вкусные».
— Тогда дождись меня на кухне. Раздам поручения.
Отношу поднос вниз, и занимаю себя чисткой овощей. Завтрак с горем по полам пережили — пора готовиться к обеду. И так каждый день.
Проходит четверть часа, когда Эльза заходит на кухню. Маша вытирает руки полотенцем и делает небольшой книксен. Я следую ее примеру.
— Вероника, — обращается ко мне Эльза. — Тебе нужно сбегать на рынок с поручением. Сделай заказ кузнецу. Знаешь, где кузнечная мастерская?
— Нет, сеньора. Раньше заказы делал Мартин, — честно объясняю все как есть.
— Найдешь его с северной стороны рынка, чуть поодаль. Иди на стук молота и не ошибешься. Сделать нужно, как можно скорее, поэтому поторапливайся.
Мне хочется узнать, что Эльза скажет по поводу пирожных, но послушно беру у хозяйки сверток с заказом, деньги и спускаюсь вниз. На улице тепло, поэтому решаю не надевать колоши (кеды погибли за первый же месяц работы), и спешу на рынок по сухой дороге.
«Как вернусь, нужно не забыть, спросить у Маши, понравились ли Эльзе макарон».
  
Глава 18
 
Довольно быстро нахожу кузницу. Пробегаю несчастные три ступеньки, деловито отворяю дверь. Глазами просматриваю список. Вместе с тем машинально здороваюсь. Поднимаю глаза и замираю.
Передо мной — Бог. По-другому не скажешь. Сильный высокий мужчина, лет так двадцати. Может и больше. У него оголен торс, и я не могу оторвать глаз от его мускул. Все тело измазано копотью, мужчина вспотел. И это так будоражит, просто не передать.
«Я и не думала, что мне может кто-то до такой степени нравиться. Чувствую, как потеют ладошки. Черт побери! У меня трясутся коленки. Какой же он красивый».
Мужчина замечает, как я беззастенчиво пялюсь на него. Но я не в силах опустить глаза. Такое бывает лишь раз в жизни. Он улыбается мне белоснежной голливудской улыбкой. Ощущаю, как кружится голова, осознаю, что могу упасть в обморок, так меня клинит.
— Вам чем-нибудь помочь? — вежливо спрашивает он, бросая работу.
Нужно что-то ответить, но я не могу. Стою, как вкопанная, пялюсь на мужскую грудь.
«Обычно, так должны вести себя мужчины. Или не должны? Не знаю. Знаю лишь то, что хочу дотронуться до этого тела. Хочу, чтобы он обнял меня. Хочу целоваться».
Закусываю губу.
«Как прийти в себя?»
Мужчина подходит ближе. Его одновременно забавляет и раздражает мое поведение.
— Сеньора, Вы меня слышите? Глухая что ли?
«Какие у него блестящие черные глаза. Невозможно от них оторваться. Так вот как ощущается вожделение. Это что-то совершенно новое для меня. Просто невероятно».
Кузнец машет передо мной руками:
— С головой у девки не лады, — заключает он. — Небось дверь перепутала.
Берет меня за плечи. «Его руки такие сильные и теплые». Разворачивает меня к двери, и спокойно выводит из кузницы. Я послушно следую его толчкам, вдыхая запах его пота. Вроде и невкусно пахнет, но я не могу этим надышаться.
Дверь закрывается, и я, обомлевшая, в том же темпе, в каком выпроваживал меня кузнец, иду домой. Чувствую, как горят мои щеки. Перед глазами будто звездочки летают. Это восхитительное чувство. Никогда ничего подобного я еще не испытывала.
Иду домой очень медленно, проходит минут сорок, когда я наконец подхожу к порогу. Некстати натыкаюсь на Эльзу.
— Вероника ты выполнила поручение?
Перевожу взгляд со своих колош на лицо Эльзы. Та смотрит на меня с подозрением.
— Что? — будто только что проснувшись спрашиваю я.
Эльза оглядывает меня. Цепляется глазами за поручение в руках и кошелек с деньгами.
— В чем дело? Ты не нашла кузницу? Вероника, ты странно себя ведешь.
— Нашла, — я все еще не в себе, и отвечаю отреченным голосом.
— Франциск принял заказ? Посмотри на меня, Вероника. Не испытывай моего терпения.
«Франциск — какое красивое имя! Теперь это мое любимое имя. Только, что от меня хочет эта женщина? Почему она трясет меня?».
— Вероника! Немедленно возвращайся обратно, и выполни поручение! Ты сегодня наказана, и останешься без ужина. Еще раз провернешь нечто подобное, и мне ничего не останется, как просто выпороть тебя.
Слова про порку с горем пополам выводят меня из оцепенения. Опускаю голову и спешно проговариваю:
— Простите, сеньора. Сейчас все исправлю, — срываюсь с места и бегу куда-нибудь.
— Вероника, ты куда? — удивляется моему действию Эльза.
Я и сама понимаю, что делаю глупость. Но ничего не могу с собой поделать.
— Простите, — виновато улыбаюсь, и поворачиваю в сторону рынка.
Через несколько шагов, все же возвращаюсь домой, чтобы переодеть накидку. Меня колотит от холода. Прикладываю волосы, делаю глубокий вдох. Медленным спокойным шагом выхожу из дома.
«Так, нужно взять себя в руки, и выполнить поручение. Он просто кузнец, не владелец фирмы, не ученый, не писатель и не журналист. Разумеется, мы с ним не пара. Да и с чего ему меня замечать? Я для него ребенок. Пятнадцатилетняя малявка в обносках. Такие мужчины в служанок не влюбляются. А что, если влюбляются?».
При мысли о том, что он может в меня влюбиться, я опять плыву. К щекам возвращается огонь, а разум туманится. Спотыкаюсь, забыв переставить ноги.
«Нет, следует думать о чем-нибудь противном. Например, о порке. Или о ночных горшках. Фу! Вот, так лучше. Ночные горшки, ночные горшки, ночные горшки. Кошмар какой. Кажется, я пришла».
Передо мной виднеется заветная дверь. Здание небольшое, практически без окон. Зато дверь тяжелая, сразу видно, что мужик с руками делал.
«Или меня побьют, или я заговорю с ним. Выбирать не приходится».
Тяну на себя створку двери, и захожу внутрь. Стараюсь ни на кого не смотреть. Лучше пялиться на свои калоши и думать о ночных горшках. Делаю короткий вдох. Душно, но меня все равно холодным потом прошибает.
«Вдруг его тут нет? Надо все-таки поднять глаза, и осмотреться. Так, Вероника, не робей. Все будет хорошо. Раз, два, три».
По команде поднимаю глаза. Нахожу Франциска с высоко поднятыми руками, так что видны волосы подмышками. И даже эти самые волосы не способны вызвать брезгливость — красоту ничем не испортить. Кузнец опускает тяжелый молот на железку и раздается ни с чем не сравнимый звон. Искры летят в разные стороны. Тело мужчины набухает, краснеет и пачкается. Я вновь плыву от такого зрелища.