Разбитые зеркала, или Прости меня, любовь моя (СИ)

Я последовал за Виктором. Моя клятва требовала, чтобы я во всем ему помогал. Я указывал путь ангельскому пегасу, и очень скоро вернулся в свое родовое поместье.
— Мама! — закричала, рыдая Екатерина. Вот Виктор и выполнил клятву, данную своей жене.
Король обернулся к ангельской звезде, но сквозь туман не было видно ни летящего льва, ни даже пролетающей по небу птицы. Лишь дым и облака.
— Она не вернется, — с догадкой вымолвила Эльза. Она обнимала Екатерину, радуясь, что к ней вернулась ее дочь. Но она не могла не смотреть на сына. Ведь и он тоже вернулся к ней.
Король зло обернулся на голос Эльзы. Гнев обуял его, нельзя было допустить такого жестокого обмана.
Эльза начала защитное нападение:
— Ты любишь ее, я вижу. Но спросил ли ты хоть раз, любит ли она тебя? Если бы ты сделал это, то узнал, что сердце той девушки несвободно. Не ищи ее, она больше не твоя судьба. Твоя судьба — спасти Эгелию от смерти.
— Крылатый лев, он ведь был раньше человеком? Да?
— Да, — согласилась Эльза. — Это ее жертва, Вероника пожертвовала собой ради твоего королевства. Ты не должен допустить, чтобы эта жертва оказалась напрасной. Отправляйся на войну, это твоя битва, твой судьбоносный час. Никто, кроме тебя не способен окончить войну.
Виктор смотрел на Эльзу и понимал, что она права. Теперь он видел, что ему предстоит, и знал, что у него получится. Знал, потому что уже убил одного дракона. Убил одного, значит получится убить и остальных.
***
Я осталась одна со своим Франциском. Моя задумка безумна. Я не собираюсь возвращаться в королевства мужа. Нет, я намереваюсь спасти Эгелию. Вернуть былое величие королевству самой высокой ценой, которую смею предложить.
Теперь мне кажутся глупыми и бессмысленными предположения, что брак с королем мог вернуть мир. Нет, это ничтожная цена. Не следовало даже слушать Эльзу, когда та уговаривала меня пожертвовать своим счастьем. Нет, не тому я отдала свою жертву. Необходимо поступить иначе. Ведь на самом деле, я всегда знала, чем окончится мой роман. Я знала, но не хотела этому верить. Теперь же терять нечего.
Я вместе со своим возлюбленным медленно иду в обратную сторону от королевского замка. Туда, где царит мрак, где бушуют войны между людьми и орками. Я направляюсь к месту, где живет Ангел, требовать исполнения своего желания.
Желаний у меня несколько. Вернуть Франциску человеческое обличье. Отправить меня домой. Сделать так, чтобы мы с Франциском никогда не расставались. Но не этого следует просить у ангельской принцессы. Нужно просить мира. Нужно просить спасти всех тех людей, кого поджидает смерть. И я молча иду к своей цели, никому, не сообщив о своих намерениях.
Путь далеко не самый приятный. Без пищи, без отдыха, по холодным лесным или пустынным землям. Франциск не может позволить себе лететь. Крылья — это, конечно, преимущество. Но их следует поберечь для последнего испытания — для того, чтобы подняться к храму Аматеу. Поэтому, я иду пешком, сбиваясь и падая. Но вновь поднимаюсь, заставляю себя делать шаг за шагом, медленно и верно стремлюсь к смерти.
Я чувствую, что пока иду, мне ничего не страшно. Мне не грозит умереть ни от рук орков, ни от голода, ни от жажды. Все кажется неважным. Мне не нужно беречь свои силы, только силы Франциска. Я знаю, что как только ступлю на порог храма, больше мне ничего не будет нужно. От того, я не останавливаюсь ни на секунду. Я не позволяю себе даже спать.
Проходит множество часов. Я вижу магического лучника. Усмехаюсь сама себе, что тому и в голову не может прийти, что перед ним стоит сама королева.
— Вам нельзя идти дальше, — строго, но с ноткой сочувствия, говорит лучник, все еще держа Франциска на прицеле.
Тут я узнаю в невысоком и мускулистом юноше Одрина — лучника, которого я же описала. Он тот самый молодой воин, который не боялся смерти, но так не хочел подвести товарищей в бою. Не зря, именно он попался мне на пути.
— Тебя ведь зовут Одрин? — еле слышно спрашиваю я. — Верно?
— Верно, — удивляется тот. — Откуда ты знаешь?
— Неважно, ты должен пропустить нас Одрин. Слышишь. Ты ведь хочешь, чтобы война окончилась? Ты храбрый воин, только слишком много смертей суждено было тебе увидеть. Но, знай — сегодня тебе выпала возможность прекратить войну. Пропусти меня дальше, и помни, что все это очень скоро закончится.
Юноша явно сбит с толку. Должно быть он задается вопросом, как может эта хрупкая девушка окончить войну? Считает, что лишилась рассудка. Он осматривает огромного крылатого зверя. И раздумывает, что делать со мной. Оставить тут нельзя, пропусти он меня, и я умру. Что ж, лучник совершенно прав.
— Впереди Вас ждет смерть, — Одрин пытается меня образумить.
— Я знаю, я правда знаю. Но эта смерть во благо, поверь мне. Ты ведь знаешь, что мир покупается ценой тысячи жизней. Так лучше я заплачу свою, чтобы все вы жили. Пропусти меня. Мы пойдем и спасем Эгелию. А ты больше не сомневайся в себе. Из тебя получился отличный воин, как я и задумывала.
Наверное, Одрину думается, что я ему мерещусь. Что перед ним должно быть призрак или галлюцинация. Возможно, просто сон. Он опускает лук и больше не перечит этому странному видению. Ведь откуда чужому человеку знать о его страхах и надеждах?
Тем временем, я пользуюсь замешательством Одрина и иду вперед, оставляя за собой линию осады. Впереди меня ожидает небольшая армия орков. Но смелый и опытный лучник позволяет им пройти дальше. Он убивает всех, кто приближался к его королеве.
  
Глава 30
 
Несколько дней беспрерывного пути превратились для меня в вечность. Я не знаю, когда это закончится, приду ли я вообще когда-либо к обители Аматеу. Я просто иду, и уже ни о чем не думаю. Я не ощущаю боли или усталости, я будто бесчувственная заведенная кукла делаю шаг за шагом.
Звезда, что указывает мне путь медленно, но верно растет. Она становится ярче, отчетливее. Словно надежда, она светит мне, возвещая о том, что я жива.
Мы с Франциском проделали невероятно длинный путь, когда наконец очутились у подножия высокой скалы. Серый, практически черный камень возвышается над двумя измученными жалкими существами.
По моим щекам катятся слезы — то ли от радости, что я наконец пришла, куда стремилась, то ли от понимания неизбежной гибели.
Я взбираюсь на своего Аполлона, и тот взмахнув крыльями неуверенно взлетает. Путь наверх также не близок. Ветер пытается скинуть меня, мучает своим обжигающим холодом. Но я, вцепившись отчаянной хваткой, стремлюсь к вершине. К той самой заветной звезде.
И вот — Франциск останавливается. Я падаю с его спины на каменный выступ, смутно осознаю, что предстоит еще сделать. Найдя внутри себя остатки сил, я поднимаюсь на ноги. Передо мной стоит мой мужчина в человеческом обличье. Он плачет, глядя на меня. Начинает целовать меня, обнимать. Он прощается со мной, а я с ним.
— Я люблю тебя, — говорим мы друг другу. — Я всегда буду любить тебя.
Потом мы вместе идем вверх по ступеням к храму Аматеу. Мы держим друг друга за руки в последний раз. Сердце разрывается от каждого нашего шага.
Вот мы заходим в невероятной красоты храм. Нас встречают гигантские белые колонны. Я ощущаю себя песчинкой, задуваемой ветром. Ноги не слушаются меня, я более не могу идти. Из последних сил я делаю последний шаг и падаю на колени.
Франциск отпускает мою руку, понимая, что не может мне более помочь. Он не смотрит на меня, ему будто бы не видно и саму Аматеу.
«Так вот какая ты — моя ангел», — думается мне, когда вижу ее.
В белом длинном платье, с голубыми волосами принцесса восседает на своем величественном троне. Она улыбается своим гостям лукавой улыбкой, предвкушая забаву. И тут ее улыбка сменяется гневом.
Я слышу, как бьется стекло. То мой Франциск вошел в зеркальный зал и уничтожает причину моих страданий. Он бьет зеркала. Из последних сил я тихо произношу:
— Аматеу, я прошу у тебя мира, — я и сама не знаю, что подразумеваю под этой фразой. Мира для Эгелии или своего мира, того родного, в котором я родилась и в который стремлюсь.