Западная война (СИ)
- Упускаем, - согласился глава Имперской разведки. – Или нет? Вдруг для них важнее наше поражение? Или, если и не поражение, то критическое ослабление? Я не уверен, но, полагаю, что французы себе на уме. Они и англичан слушают, и нас, но преследуют свои интересы, не доверяя никому. Вряд ли в Париже полагают, что немцы удовлетворяться нашим разгромом. Это слишком наивно. Но, пока, на текущем этапе, им выгодно так полагать. А потом, когда мы с немцами друг друга измордуем, они «вспомнят» про наши увещевания. По уму победа Берлина и Вены им не нужна. Это автоматически порождает поистине чудовищного монстра, способного пожрать всю Европу в самые сжатые сроки. И их в том числе. Но и наш блистательный успех их тоже не интересует. Полагаю, что им нужна ИХ победа и только ИХ. И заплатить за нее должны будем мы. Поэтому они спокойно проведут посевную. Спокойно мобилизуют войска без лишней спешки. Приведут их в порядок. И будут ждать подходящего момента для атаки. Чтобы и мы еще держались, но из последних сил, и немцы уже значимой угрозы не представляли.
- Ты думаешь? – Повел бровью Николай Александрович. Визави кивнул. И Император задумался.
В оригинальной истории французы уже поступали не самым лучшим образом в 1939 году, давая возможность немцам уничтожить поляков в надежде на то, что дальше они рванут громить Советский Союз. Из-за чего они и начали Странную войну с немцами. Да, войну, согласно союзным обязательствам, но, на деле, не предпринимая практически ничего для оказания помощи своим союзникам - полякам. Кем-кем, а поляками пожертвовать им было нестрашно ради собственного блага. Хоть всеми поляками поголовно. Да, конечно, обычно так поступали англичане, но французы в той войне проявили себя не лучше. В конце концов, именно они, под ручку с англичанами, скормили чехов Рейху. Именно они среди прочих позволили взойти звезде безумного гения…
В сложившейся ситуации, конечно, еще рано было говорить о чем-то подобном. В конце концов, прошло не так много времени с начала войны. Но чем черт не шутит? Император ведь и сам подобные страшилки озвучивал, но больше чтобы своих флаг-офицеров запугать, мотивируя думать, как воевать с коалицией «в одну каску». Однако вдруг эти мерзавцы действительно захотели оставить его один на один с Германией и Австро-Венгрией? Во всяком случае, на время. А потом, когда Берлин окажется давно и основательно увязшим в боях на востоке, ударить с запада. Легко вскрыть оборону и пройти до германской столицы. Чем не победа? Победа. Тем более, что завершить дело разгромом Австро-Венгрии в такой ситуации проблем не составит. Французам. Ведь перед ними будет, по сути, открытая дорога на Вену, а вместе с тем, и шанс на возрождение былого величия.
Одна беда – престиж и репутация России вновь, как и после Крымской войну, будут растоптаны. Как и вера в ее армию, окрепшая у собственного населения и ассоциированных народов, возникшая после Русско-Японской. Снова все начнет рассыпаться и расползаться. Снова станет поднимать голову местечковый сепаратизм, почуяв реальность поддержки из-за границы. А, учитывая, что держава у Николая чем дальше, тем больше становилась крайне многонациональной, это грозило катастрофой. Фундаментальной и всеобъемлющей. По крайней мере, на текущем этапе ее существования. Хотя в будущем такая проблема должна была уйти. Должна. Да, Николай бурно и ударно плодил колонии в той или иной форме. Но связывал их с метрополией не по западноевропейскому образцу, а по византийскому. Жители таких условно «колониальных» регионов не загонялись в положение рабов или как-то сильно ущемленных людей. Напротив, Николай старался использовать этот, резко возросший объем «человеческого материала» для выявления талантливых и толковых. Для чего, среди прочего, им продвигался Таможенный союз, внутри которого устранялись любые барьеры для передвижения товаров, услуг, рабочих рук и капиталов. И управлял он всем этим, через банальные, но не вполне очевидные механизмы – транспортно-логистические, инвестиционные и законодательные. Что приводило к значительной концентрации ресурсов в нужном для него месте – в его руках.
Именно по этой причине в России к 1914 году было самое прогрессивное для бизнеса и простых людей законодательство. Эти же цели преследовала и налоговая политика. Налоги вытряхивались очень жестко, но были скромны и грамотно распределены по прогрессивной школе. Никакого идеализма в бизнесе. Человеку должно быть выгодно работать и зарабатывать в России. Николай не строил иллюзий и не пытался построить идеальный мир. Вместо этого он опирался на банальные человеческие качества, страсти и желания, выстраивая всю свою долгосрочную стратегию от них.
Подобный подход стал приносить свои плоды довольно скоро. Те, кто стремились найти свое место под солнцем и заработать своими руками на свое личное, персональное светлое будущее, стекались в Россию. Те, кто держался старых традиций и раздражался от нововведений, расползался по ассоциированным территориям, в тот же Сиам, Персию и прочее. Но все они, волей-неволей даже и не осознавая этого уже работали на благо общей цели, формируя новое единое государство. Все они начали перемешиваться в культурном и этническом плане. Все они стали нанизываться на нить некоего единства, собираясь туда волею экономического интереса через культурные маркеры, тот же язык, так как ядром и точкой сборки этого новорожденного монстра выступала Россия. В это оказались вовлечены все территории Таможенного союза. Вообще все. И Испания, и Персия, и Китай, и Абиссиния, и Корея, и Япония, и Сиам, и Гавайи, и Куба с Филиппинами и так далее. Но эти процессы требовались много времени. И пока «этот суп будет вариться» Императору придется надрываться, обеспечивая «покой на кухне», чтобы ни одна зараза не утащила у него фрикадельки из бульона. То есть, ни у кого не должно быть сомнений в военном могуществе центра и его праве на доминирование. Понимали ли этого французы с англичанами? Вряд ли. У них была традиционно иная стратегия. Однако, волей-неволей, их поступки создавали угрозу будущего возрождаемой Империи.
Прокрутив все эти мысли в голове Николай Александрович скривился, как от зубной боли. Все было - как обычно. Все было - как всегда. Борьба за место под солнцем с преследованием всех и каждого своих и только своих интересов. И союзник в этом деле было не более чем ресурсом для достижения личного успеха. Впрочем, это не плохо… совсем неплохо. Было бы намного хуже, если бы кто-то из крупных политических игроков стремился ублажить невидимого друга, пуская ради своих навязчивых идей весь мир под откос. Жить среди мерзавцев было очень опасно, но жизнь среди идеалистов опаснее вдвойне…
[1] Первая индустриализация России была начата Алексеем Михайловичем и в полной мере реализована его сыном Петром I Великим. В эти полвека буквально с нуля была создана вполне современная по тем годам мануфактурная промышленность, обеспечившая экономически и технически взлет в Золотой век России – XVIII век. Но дальше Петр умер и развитие пошло инерционно. Второй индустриализацией занялся Александр II Николаевич в 1860-е годы, создав современную фабричную промышленность России, начав массово строить железные дороги и прочее. Но взлет этого этапа уперся в узость внутреннего рынка – негде развернуться. Из-за чего Россия попыталась закрепиться в Китае, с целью превращения его в свою колонию, что вылилось в Русско-Японскую войну. В оригинальной истории Россия ее проиграла, что и спровоцировало, по сути, резкое обострение внутренних противоречий ее элит. И, как следствие, падение Империи. Здесь же, Россия выиграла войну, получив Китай, Корею и Японию себе в фактически колонии, но и прогревалась по схеме Франклина Делано Рузвельта.
[2] Здесь идет отсылка к фразе Наполеона «Бог на стороне больших батальонов», и возращению на нее со стороны Вольтера, что «Бог на стороне не больших батальонов, а метких стрелков». Император принципиально старался избегать концепции «больших батальонов» из-за ее категорической разрушительности для экономики и социума. Тот же Наполеон оставил Францию, после своего окончательного падения, в жесточайшем экономическом кризисе и демографической яме.