Цветок с тремя листьями (СИ)

Хидэёси проглотил кисловатый отвар и махнул рукой:
— Иногда мне кажется, что ты издеваешься надо мной…
— Ваша светлость! — Мицунари вскинул голову и так и остался стоять, опираясь на руки и широко раскрыв изумленные глаза.
— Да, да… Чему ты удивляешься? Мой утренний ритуал, как ты выразился, что-то слишком часто стал выглядеть так: ты приходишь под дверь, сопишь там, дышишь, шуршишь чем-то. Наверняка, чем-то невероятно важным. Именно тем, что меня, по твоему мнению, должно очень заинтересовать с самого раннего утра. Что у тебя сегодня? Интересный и увлекательный налоговый отчет за текущие полгода? Который никак не может подождать до обеда? Или список чиновников, которых ты подозреваешь в растрате? Ты вообще спишь когда-нибудь?
— В-ваша светлость… Я вовсе не хотел, я пришел…
— Я вижу, что ты пришел, Мицунари, у меня пока еще все в порядке с глазами. Помоги мне одеться.
Мицунари снова поклонился, поднялся и подошел к постели, почтительно встав рядом. Хидэёси медленно поднялся и раскинул руки в стороны. Кимоно соскользнуло с плеч и упало на футон.
— Прошу прощения, но то, что я хочу сообщить вам, действительно важно, — Мицунари сложил в угол ночную одежду Хидэёси и теперь старательно завязывал узел на поясе его кимоно. Хидэёси вздохнул и опустил руки.
— Тогда проводи меня в сад. Здесь ужасно душно.
— Да, ваша светлость, но…
— Что — но?
— Вы не допили ваше лекарство, — Мицунари взял с подноса чашку и протянул ее Хидэёси.
— Оно кислое, вот, попробуй сам, — Хидэёси скривился.
— Я знаю, ваша светлость, — Мицунари поклонился, не выпуская чашку из рук. Он даже не опустил ее — продолжал держать на вытянутых руках.
— Ты просто кошмарный зануда, давай сюда! — Хидэёси выхватил ее у Мицунари, зажмурил глаза и выпил содержимое одним глотком. А затем демонстративно перевернул и потряс. — Видишь? Пусто! Все? Ты теперь мне разрешишь спуститься в сад?
Утренняя прохлада бодрила. А может, это начал действовать отвар. Впрочем, какая разница? Хидэёси сладко потянулся, спускаясь с крыльца в тень кустарников и деревьев, образующих нечто, похожее на беседку. Там, под густой листвой, скрывались небольшой столик и подушки на низком деревянном настиле. Хидэёси уселся на одну из них и зевнул.
— До сих пор ощущаю этот мерзкий вкус. Принеси мне дыню.
— Я сейчас распоряжусь, ваша светлость.
— Распоряжу-усь, — протянул Хидэёси, передразнивая его, — пойди и найди хорошую спелую дыню. И принеси сюда. Твои неотложные дела подождут, пока ты ее почистишь. Ты ведь не разучился чистить дыню, а, Мицунари? — он подмигнул.
— Что вы, ваша светлость, — Мицунари едва заметно улыбнулся одними губами, — принести вам что-нибудь еще?
— Что угодно, лишь бы оно не напоминало финансовый отчет, — Хидэёси рассмеялся и жестом отпустил Мицунари. Тот поклонился и исчез в листве.
Хидэёси прикрыл глаза. Может, ему стоит приказать постелить себе прямо здесь? Или в чайном домике возле реки? Он со вздохом отмел эту мысль. Мицунари притащит туда вооруженную охрану из пяти десятков гвардейцев, и они всю ночь будут звенеть оружием и скрипеть доспехами. Он уже давно убедился, что Мицунари теряет всякое понятие о границах, когда речь заходит о его, Хидэёси, безопасности или здоровье. Впрочем, это распространялось гораздо шире. Хидэёси не исключал, что если спросит точное число лепестков на цветах в своем саду, то Мицунари без запинки выдаст точную цифру. И ничего не нужно будет проверять. За все эти годы Хидэёси привык, что Мицунари не ошибается практически никогда…
…Если бы это касалось всех вопросов… Хидэёси вздохнул и устроился поудобнее. Он знал, что долго ждать не придется.
И точно. Не успел он толком погрузиться в размышления, как послышался шорох шагов и Мицунари уже склонился над столиком, опуская на него блюдо с аккуратно нарезанной дыней. В том, что он резал ее сам, можно было не сомневаться: все дольки были абсолютно одинаковыми. Хидэёси наклонил голову, рассматривая Мицунари. Вот уж кого не коснулось дыхание времени… Этот человек почти не изменился за все те годы, которые Хидэёси его знал. Все та же безукоризненно прямая спина, аккуратные ухоженные руки с округлыми розовыми ногтями. Тщательно, волосок к волоску уложенная прическа. И ни малейшего намека на седину. Те же движения, никакой суетливости, даже когда Мицунари выглядит изумленным или испуганным. И тот же взгляд, слегка настороженный и проницательный. Хидэёси усмехнулся. Его верный, идеальный Мицунари.
— Садись, — Хидэёси потянулся к блюду с дыней, взял дольку и отправил ее в рот. Тщательно пожевал и зажмурился, довольный.
— А теперь рассказывай.
Мицунари сел напротив и, слегка помедлив, произнес:
— Речь пойдет о юном господине Токугаве, ваша светлость.
Хидэёси хмыкнул. Мицунари никогда не называл Хидэтаду по имени, даже когда тот был совсем ребенком. Только «юный господин Токугава» и никак иначе. Ничем другим он не выдавал больше своей неприязни, но Хидэёси был уверен, что Мицунари не нравится Хидэтада. И чем дальше, тем больше росла эта уверенность. Хидэтада с Мицунари был настолько же изысканно вежлив, и Хидэёси подозревал даже, что между ними когда-то давно уже произошло нечто такое, что поселило в их сердцах обоюдную неприязнь. Можно было предположить, что Мицунари перекладывает на сына отношение к его отцу, но с Иэясу он вел себя совершенно по-другому. И в юности, и сейчас. Хидэёси не спрашивал о причинах ни того, ни другого, ему просто нравилось наблюдать.
— Да?.. — он отвлекся от своих мыслей, — так что же у нас опять натворил юный господин Токугава? Снова пил всю ночь с моим племянником?
Слово «племянник» Хидэёси особенно подчеркнул. То, что кто-то по своей вине впал в немилость, вовсе не отменяет уз родства.
— Ваша светлость… — Мицунари едва слышно вздохнул, — вы и в прошлый раз не отнеслись серьезно к моим словам. И, тем не менее, я бы хотел вам напомнить, что да, несколько дней назад юный господин Токугава принял посланника от рода Асано и немедленно выехал в их поместье. Где провел ночь и вернулся к себе только к обеду. А вчера… — глаза Мицунари засветились торжеством, — вчера юный господин Токугава, воспользовавшись паланкином с вашим гербом, тайно посетил находящегося под стражей Като Киёмасу. И оставался у него с середины стражи змеи до конца часа кота [15]. Как только мне доложили об этом, я немедленно отправился к вам.
— Вот как… — протянул задумчиво Хидэёси. Он приказал содержать Киёмасу под стражей, потому что очень сильно на него разозлился. Он понимал, что это излишне, достаточно было одного приказа, но ему хотелось сполна продемонстрировать Киёмасе свое недоверие. Понимал ли это Мицунари? Или принял за чистую монету?
— И?..
Мицунари удивленно поднял брови:
— Вы действительно не находите в этих действиях ничего подозрительного? В течение нескольких дней юный господин Токугава посещает двоих людей, вызвавших ваш гнев и находящихся под арестом…
— …И, по странному совпадению, фигурировавших в так рьяно защищаемом тобой докладе, а, Мицунари? Тебе это беспокоит?
— Нет, ваша светлость, — Мицунари посмотрел ему прямо в глаза. Его взгляд был абсолютно спокойным. — Господа Асано и Като могут считать себя оскорбленными и быть недовольными принятым вами решением.
— …И в связи с этим сговариваются против меня, используя в качестве посредника наследника семьи Токугава? Ты это имеешь в виду?
— Нет, ваша светлость, — Мицунари снова вздохнул и, не отводя взгляда, медленно произнес: — Я имею в виду, что, возможно, господин наследник семьи Токугава использует их недовольство.
— Так… — Хидэёси взял с блюда еще один кусочек дыни и принялся старательно его жевать. — Мицунари, а ты помнишь, сколько лет Хидэтаде?
— Да, ваша светлость, — без заминки ответил Мицунари. — В этом же возрасте господин Иэясу выступил с авангардом из пятисот человек и захватил несколько приграничных крепостей семьи Ода. А годом позже заключил союз с господином Одой Нобунагой, отказавшись от вассалитета клана Имагавы. Я умоляю вас, ваша светлость! Отнеситесь к этому делу со всей серьезностью. Ведь речь идет о ваших близких родственниках, пусть даже и вызвавших ваше недовольство.