Цветок с тремя листьями (СИ)
— Куда?!
— В монастырь.
— В какой монастырь, отец?!
— Меня не волнует, в какой. Выбери подальше, желательно малоизвестный.
— Что?..
— Юкинага, послушай меня внимательно, — Нагамаса наклонился к сыну. — Сейчас ты пойдешь, соберешь свои вещи и приготовишься к дальней дороге. Людей в сопровождение я тебе дам.
— Охрану, вы хотели сказать? — Юкинага усмехнулся.
— Да, Юкинага, ты меня правильно понял. Если со мной что-то случится — немедленно пострижешься в монахи.
Юкинага вскочил.
— Это… уже переходит все границы. Что случилось?
— Исида Мицунари.
— Отец. Прошу вас. Или вы сейчас мне все объясните, или я никуда не поеду. А отправлюсь в замок и вызову этого ублюдка на поединок. А если откажется — прикончу его на месте.
— Сядь!
— Объясните. Что-то я не припомню, чтобы вы так тряслись за меня в Корее.
— Потому что там были враги, Юкинага. Враги, вооруженные копьями и мечами. Ты хороший воин: я лично учил тебя. И я полностью доверял и доверяю Киёмасе. Погибнуть там ты мог лишь по причине своей глупости или слабости. — Нагамаса устало провел ладонью по лицу.
— Проклятье… — Юкинага сел. — Что вообще нужно господину Исиде? Чего он добивается?
— А ты не понимаешь?
— Нет.
— Вот поэтому — монастырь. Подальше отсюда. Но я попробую тебе объяснить. Основная вина Хидэцугу состоит в том, что он племянник господина Хидэёси. А значит, сейчас именно он основной наследник. Подумай хорошо, Юкинага. Господин Хидэёси уже не молод. А что если он умрет? Что тогда произойдет с Исидой Мицунари?
— Я первый займу место в очереди желающих украсить его головой столб, — усмехнулся Юкинага.
Нагамаса покачал головой:
— Мне нравится, когда ты начинаешь думать. Главное, чтобы не забывал продолжать. И не льсти себе — ты не успеешь. Исида Мицунари давно, очень давно ненавидит меня и мою семью, и тебе это прекрасно известно. А все потому, что господин Хидэёси открыто называет меня своим братом. Понимаешь, в чем дело? И чем перед ним провинились Киёмаса и Хидэцугу? И ты?
— Мы все… близкие родственники его светлости?
— Именно. Он не пощадил даже Фукусиму Масанори, хотя дохлому ежу ясно, что скорее регентство получит ручная мартышка господина Хидэёси, чем тот. Но нет, в том докладе не забыли упомянуть, какой «господин Фукусима» дурак и пьяница. А все потому, что он, как и Киёмаса, двоюродный брат и приемный сын его светлости. Поэтому Исида Мицунари пойдет на все. Рано или поздно господин Хидэёси покинет этот мир, и Мицунари считает не лишним подстраховаться на этот случай.
— Отец… вы хотите сказать, что наша семья — следующая в его списке?
— Нет, Юкинага, — Нагамаса пристально посмотрел сыну в глаза, — следующий в его списке твой друг Хидэтада. Люди Мицунари неотрывно следят за ним.
— Хидэтада?! Но ведь именно он, он спас господина Хироимару. Его светлость при всех чествовал его и называл своим сыном… — Юкинага запнулся.
— Вот именно. Поэтому собирайся. Я останусь здесь и попробую спасти идиота Хидэцугу.
* * *… Первыми на берег вывели самых младших девочек. Помощник палача слегка подтолкнул их и поставил на колени. И принялся деловито подвязывать волосы. Одна из девочек громко всхлипывала, вторая беззвучно шевелила губами — вероятно, молилась.
Нагамаса до боли впился пальцами в перила ограждения. Он много раз в своей жизни видел смерть, и куда более мучительную и страшную, но смотреть на разворачивающее действие у него не было сил. Но он должен, обязан досмотреть до конца. Он не смог спасти этих детей. А значит, и сам виновен в их гибели.
Взмах меча — и вот помощник несет маленькие детские головки на широкий помост, где уже лежат головы: это любимые косё Тоётоми Хидэцугу. Юноши покончили с собой сразу вслед за своим господином, но все равно их головы будут выставлены на всеобщее обозрение.
Помощник тем временем подошел к маленькому мальчику — младшему из сыновей. Тот, стоящий до этого тихо, внезапно зарыдал в голос. К нему тут же наклонилась девочка постарше, единокровная сестра, и начала что-то возмущенно шептать — должно быть, выговаривала за недостойное поведение. Мальчик успокоился и только поджал губы. А когда помощник попытался взять его за плечо, оттолкнул его руку и сам шагнул вперед, встал на колени и вытянул голову.
Детей казнили первыми. Чтобы они не видели смерть своих матерей. Нагамаса обернулся и посмотрел на Хидэёси, сидящего на походном стульчике на небольшом возвышении. Лицо его было бледным и словно окаменевшим. Что он сейчас испытывал? Боль? Ярость? Ненависть?
Словно ощутив взгляд брата, направленный на супруга, обернулась Нэнэ. Нагамаса просил ее не приходить, но она сказала, что хочет проводить в последний путь каждого из приговоренных. Это ее долг. И, действительно, отошла от женщин только когда их повели за обтянутое белой тканью ограждение.
Хидэёси не препятствовал ей. Нагамаса гадал, испытывает ли тот чувство вины за свое решение? Или считает, что поступил верно, и душа его спокойна?
Душа Нагамасы была очень далека от спокойствия. Он не мог осудить Хидэёси: он сам не представлял, как бы поступил на его месте. Эти женщины и дети — они были не просто семьей обвиненного в предательстве человека. Они были дочерьми потенциальных предателей, которые только и ждут своего часа. Письма, которые они писали, полностью доказывали их намерения.
Но все это были важные и влиятельные люди. Вот возле белого полотна встала совсем юная девочка. Кажется, ее зовут Комэ. Она не дочь и даже не наложница Хидэцугу. Точнее — еще не успела ей стать. Но ее отец, Могами Ёсиаки, первым прислал письмо Хидэцугу с предложением принести ему клятву верности.
Планировали ли эти люди на самом деле свергнуть его светлость? Или просто страховались, заводя родственные связи с новым кампаку?
Громкий женский крик прервал его размышления. Исполнители поменялись местами, и теперь тот, кто раньше выполнял обязанности палача, передав меч напарнику, пытался вырвать из рук совсем молодой матери сверток с младенцем. Девушка упала на колени, прижимая ребенка к груди, и отчаянно завыла.
И тут же эхом отозвался истошный вопль Тяти, внезапно выбежавшей из-за занавеса, перед которым сидел Хидэёси. Оттолкнув пытавшихся ее удержать слуг, она бросилась в ноги господину.
— Умоляю! Пощадите! — истошно закричала она. Волосы ее были спутаны, а щеки и лоб исцарапаны.
Хидэёси, не меняясь в лице, отпихнул ее ногой.
Она отползла в сторону и поднялась во весь рост, шатаясь. Лицо ее исказила ярость.
— Тогда прикажите и меня… с ними! Убейте меня, как убили моего брата! Убейте меня и моего сына!
Нагамаса кинулся к Нэнэ, расталкивая толпу. Обнял ее, словно успокаивая, и прошептал на ухо:
— Уведи ее. И пусть приведет Хироимару. Подговорит, чтобы просил отца пощадить свою невесту. Они ведь были помолвлены с Кику.
Нэнэ лишь коротко кивнула, а затем медленно и степенно прошествовала к Тяте, которая упала на землю и закрыла лицо руками, содрогаясь в рыданиях. Подняла девушку с земли, прошептала ей что-то, и та послушно дала себя увести.
Исполнитель не спешил приступить к дальнейшей экзекуции. Оставшиеся приговоренные стояли на коленях возле белого полотнища и тихо молились, сложив руки. И в этот момент юная девочка, дочь Могами, шагнула вперед.
— Я тоже ребенок! Я буду следующая! — раздался ее звонкий голос.
Хидэёси махнул рукой, приказывая продолжать.
Комэ подошла к воде, убрала волосы, собирая их в хвост и наматывая на руку, и наклонилась почти над самой водой.
— Меч Будды Амитабхи,Отрезающий все прегрешения,Касаясь этого тела, отрежь для него иПять Препятствий [18], ― разнеслось над рекой.Меч казнившего, блеснув на солнце, опустился. Нагамаса не выдержал и отвернулся. И снова услышал шум. И вскрики. Тятя появилась опять, на этот раз она крепко сжимала ручку Хироимару. И отпустила только, когда подошла к мужу почти вплотную. Мальчик аккуратно опустился на колени, коснулся лбом земли: