Цветок с тремя листьями (СИ)

— Что в Киото?
— Строительство идет полным ходом. Отдельная благодарность господину Токугаве: его помощь людьми и материалами просто неоценима. А Киёмаса, похоже, собирается совсем разорить свои земли: обозы идут один за одним.
— А… Это он молодец, — усмехнувшись, сказал Хидэёси, — ну ничего, тем сильнее у него будет стимул завоевать новые. Отдай фляжку, знаю я тебя, оглянуться не успею, как опустеет.
— Хм… все настолько плохо?
— А что хорошего? — Хидэёси развел руками. — Сколько лет можно мне морочить голову? Если Китай и правда отправил послов, как меня все уверяют, то они идут пешком по морскому дну, не иначе.
— Значит — новая война? Вы поэтому не отпускаете Киёмасу и остальных?
— Подождем еще немного. Нам сейчас эта тягомотина даже на руку. Сначала — Киото, потом будем решать вопрос с войной. Если бы они были поумнее, прислали бы мне письмо с отказом на второй день после землетрясения, — со смехом произнес он.
— Да, но если бы у них были воины, летающие по воздуху, — нам бы точно пришлось нелегко.
— Это ты верно подметил. Кстати, о войне. Ты долго собираешься прятать от меня своего старшего? Ему бы тебе помогать, а он прохлаждается. Брось, я давно на него не злюсь, пусть возвращается.
— Хм… — Нагамаса протянул руку и пошевелил пальцами в воздухе.
Хидэёси хмыкнул и передал ему фляжку.
— Господин Хидэёси, вы… неправильно поняли. Я вовсе не прячу от вас Юкинагу.
— Да? А что он тогда делает в храме? Замаливает грехи?
— Ну, вроде того… эх, мне, выходит, и пожаловаться некому…
— Жалуйся, Нагамаса, жалуйся. Кому тебе еще жаловаться как не мне, своему брату?
— Да, сейчас я вам, а через пятнадцать лет вы мне начнете? — Нагамаса усмехнулся.
— Начну, еще как начну! И не надейся даже сбежать. Что твой сорванец опять учудил?
— Да, в общем, ничего… — Нагамаса откашлялся и выпил, — просто в его возрасте уже пора иметь голову на плечах. Юкинага отличный воин, сильный, бесстрашный, хороший командир. Я бы спокойно доверил ему любое войско, но…
— Что?
— Несдержан, не умеет владеть собой и думает только о своих чувствах. И ему наплевать, сколько глупостей он способен натворить, поддавшись импульсу. Кидается везде, очертя голову и совершенно не желает слушать, что ему говорят.
— Что ему говорит — кто?
— А-а-а… господин Хидэёси, вы сто раз правы. Что ему говорю я. Киёмасу он готов слушать, даже если тот матерится, уронив чашку с чаем себе на ногу. Совсем потерял голову, балбес.
— И ты?..
— И я отправил его в храм, пусть посидит и подумает. Может, монахи хоть немного научат его смирению и послушанию. А то он как-то даже грозился на меня руку поднять, представляете?
— Да… тяжело тебе, три сына и все трое — в тебя, — Хидэёси рассмеялся и снова дернул ягоду с ближайшей грозди.
Нагамаса захохотал в ответ:
— …И опять я не могу с вами спорить.
— И не спорь. Посидел, пусть обратно едет. Верь в Киёмасу, мой мальчик. Если нужно, он качественно вправит мозги твоему. Поговори с ним об этом.
— Да, это отличный совет. Пожалуй, и правда поговорю с Киёмасой. Он в замке?
— А, нет, тут такая история: наша Тятя подарила ему свой любимый сад с домиком. Тот самый, который она так выпрашивала.
— Что?.. — Нагамаса чуть не выпустил из руки флягу, которую только что с таким трудом отвоевал.
— Вот, представляешь? Оказывается, Тятя ужасно боится его щетины, да-да. И ради избавления от этого кошмара согласилась даже расстаться с моим подарком. Так что Киёмаса сейчас сидит в роскошном саду возле озера и закусывает сакэ тятиными любимыми ручными карпами. Впрочем, он это заслужил, бедняга, пускай отдохнет, а то повадился по ночам замок патрулировать.
— Это… после той истории с господином Мицунари? Так ведь? До меня доходили слухи, что Киёмаса избил его.
— Тс-с… — произнес Хидэёси, прикладывая палец к губам и наклоняясь к самому уху Нагамасы. — Правильно он ему врезал. Я и сам хотел. Ты просто не знаешь, да и не надо тебе. И его не расспрашивай, договорились?
— Как скажете. Да и не собирался я лезть в личные дела Мицунари и Киёмасы.
— Именно. Личные. Так-то. Ладно, давай вернемся к детям. Вот ты мне сейчас жалуешься, а я тебе завидую.
— Мне? А, господин Хидэёси. Ваш сын вырастет — вы оглянуться не успеете, поверьте мне. Вот буквально вчера Юкинага ревел, получив от меня палкой по колену, и тут — раз, и он уже боевой командир.
— Эх… ничего ты не понимаешь, Нагамаса, ничего. Посмотри на меня. Хорошо посмотри. Что ты видишь? Только честно.
— Я? Я вижу перед собой своего господина, брата и старого друга.
— Вот! — Хидэёси ткнул ему пальцем в грудь. — Точно! Ты верное слово сказал — «старого». На самом деле ты видишь перед собой больного старика, Нагамаса. И знаешь, что самое страшное?
— Что?
— Этого старика видят все. А рядом с ним — младенца. Как ты думаешь, что это значит?
Нагамаса вздохнул:
— Я… кажется, понимаю, о чем вы говорите.
— Конечно, ты понимаешь, ты же не дурак. Нагамаса, я не могу взять и казнить всех, кто видит старика, понимаешь?
— Заговор и мятеж неизбежны, если дайме не будут чувствовать уверенность в будущем, — произнес Нагамаса.
— Именно. Я как следует напугал их, не пощадив даже собственного племянника и его семью. Они — те, кто был недоволен, оплакали своих дочерей молча. Но долго ли они будут сохранять это молчание? Спасибо дураку Хидэцугу: благодаря ему я теперь знаю их имена. Но что мне дает это знание? С одной стороны — Китай, с другой — эти сволочи. И между ними — я, старик с трехлетним ребенком на руках. А если я сейчас перепьюсь с тобой и умру? Что будет, а?
— Война будет. Снова начнется война.
— Да, Нагамаса. А в качестве знамени они поднимут на копье Хирои. Что мне делать? Пока все были заняты Кореей, все было спокойно. Но эти переговоры… — Хидэеси плюнул на пол, — долго, слишком долго… И тут же нашлось время. Они не желают войны, представляешь? Они не хотят войны на чужой земле!
— Они хотят войны на своей… — закончил за него Нагамаса и сжал фляжку.
— Куда? А я? Ты что, поверил, что я и впрямь вознамерился помирать прямо сейчас?
— Конечно, нет. Я просто задумался.
— Вот подумай, Нагамаса, подумай. Я выпью, а ты подумай.
Нагамаса прислонился спиной к перилам беседки. Поелозил немного, потом взял одну из подушек и подсунул под поясницу.
— Можно еще раз фляжку… — попросил он.
— На, если в обмен ты мне подашь дельную мысль.
— Моя мысль может показаться вам пьяным бредом.
— Говори, не тяни! Вот, выпей и говори!
Нагамаса взял флягу и медленно сделал несколько глотков, вытер губы тыльной стороной кисти и проговорил:
— Объявите своим наследником Хидэтаду.
— Хидэтаду?..
— Да, именно его, — Нагамаса замялся и замолчал.
Хидэёси резко схватил его за руку и сильно ее сжал:
— Нет, говори.
— Я говорю. Не буду лгать, у меня не сейчас появилась эта мысль. Еще когда вы при всех назвали парня своим сыном. Я подумал: а не приходят ли вам в голову те же мысли, что и мне?
— Ты в мою голову не лезь, Нагамаса, и хватит вертеть эту рыбу над огнем: готова — подавай к столу.
— Вы дали имя Хидэтаде. И вы можете усыновить его официально и назначить наследником. А он пусть в свою очередь усыновит и сделает своим наследником Хироимару. И подпишет документ, в котором обязуется передать еду титул кампаку после совершеннолетия. Сам Хидэтада получит титул тайкo [21]— это совсем неплохо, а, как вы считаете? И тогда, если вдруг с вами что-то случится, за спиной вашего сына будет стоять не только семья Тоётоми, но и вся мощь семьи Токугава. Разве кто-нибудь в таком случае посмеет хотя бы косо взглянуть в его сторону?
Хидэёси запрокинул голову и громко расхохотался:
— Ну ты и хитрец, Нагамаса. А что если семье Токугава этого будет недостаточно? И Хидэтада захочет, чтобы ему наследовал родной сын?