Красавчик и Воровка в магической академии (СИ)

— Вонтевелла! Куда отправилась?! – раздался вдруг окрик за спиной. Звала мать. Только она вечно произносила ненавистное имя полностью. – Почему корзину не взяла? Я же тебя за травами отправила!..
Дьявол! Надо было быстрее ноги с крыльца уносить. Теперь же придется по городу с плетеной корзинкой шастать.
— На. Держи! И без листьев крапивины не возвращайся…
Надо же, силой в меня плетенкой из ивницы ткнула. Ох, не любит она кровинку свою единственную! Только и слышу, что дрянная, непослушная да страшилище. С последним совсем не согласна. Отчего это?! Ну, не такая раскрасавица, как она, но вполне миленькая.
Глаза, так вообще, похоже, от матери и достались, вот! Подумаешь, волосы у меня не смоляные, как у всех женщин нашего рода, а каштановые. Не вьющиеся, а прямые. Н-да, еще формы к совершеннолетию все никак не становились женственными. Так нечего меня недокармливать, куском вечно попрекать и целыми днями заставлять таскаться с корзинкой за травами. Как же долговязой фигуре округлиться, если столько на ногах шастаю? Никак! Потому что вся избегалась.
Кстати! У меня же сегодня был день рождения. Совершеннолетие, вообще-то! Семнадцать стукнуло. А я что-то не заметила ни квашни на пирог, ни… да ничего, что на праздник бы указывало. 
Посмотрите на меня! Юбка старая, кофточка стиранная-перестиранная. А туфли? Прошлогодние! Носы стерты, и пальцы в них так и упираются. И как при такой обувке нормально ходить? Все девчонки околотка сегодня принарядятся в честь праздника. А я?..
Эх, и все равно в порт пойду. Пусть и такая вся нескладная и одета, как оборванка. Да меня же туда ноги сами понесут! А все потому, что сегодня день особенный.
Нет, не из-за моего рождения. Кораблей много в порт придет. И вовсе не заморские галеоны меня интересовали, хоть на них тоже смотрела вечно во все глаза – диковинно же украшены были. А меня больше всего интересовал один бриг. Скромное двухмачтовое конвойное судно, приписанное к нашему порту. Но на нем служил один маг…
Да, мне сегодня стукнуло семнадцать, а значит, теперь могла открыто заявить, что имела объект притяжения. Красивый такой плечистый и высокий объект. С темно-русыми волосами, чаще всего забранными в хвост. Он такой… такой! Самый-самый! И это было не только мое мнение. За Питом столько девчонок увивалось, что ни счесть. И среди его поклонниц были и красавицы, и простушки, вроде меня. Хотя, что это я? Отчего принизила себя? Да у меня характер искрометный, идей вечно полно интересных, да за мной ребятня нашего околотка табуном ходит. Правда, все больше совсем мелкие мои кавалеры, но есть же! Кстати, надо постараться, чтобы никто из них за мной в порт не увязался. Ни как в прошлый раз. Я из себя невесту надумала изображать, а за мной чумазый и вихрастый хвост притащился. Тьфу!
Осмотрелась настороженно, но вроде не увидала никого из ребятни поблизости. Тогда уже сбежала с крыльца и толкнула калитку. На улице тоже голоногих ухажеров не обнаружила – отлично. Можно было шагать в порт.
— Вонтевелла! Помни о моем задании! Никаких зигзагов в порт! – прилетело в спину. – Мне трава уже к обеду нужна. Гляди у меня! И твое совершеннолетие ровным счетом ничего не значит… — оглянулась через плечо и увидала мать, стоящую руки в боки на крыльце. – Дурехой-то не будь, в тебе же ничего соблазнительного! Поэтому подолом перед взрослыми парнями зазря не мети, влюбиться в тебя никто не влюбится настолько, чтобы жениться… Эх, неужели же это я такую девку на свет произвела?.. Но коль не в породу уродилась, то внуки-пустышки на вроде тебя мне тут не нужны! Слышала?
Неужели прознала о моей влюбленности? Я же никому… вот же… ведьма!
— Траву принеси в срок, я сказала, чучело!
От такого напутствия ноги припустили по булыжной мостовой быстрее. Обида гнала прочь от дома. Разве же матери говорят так про своих дочерей? А рядят их даже в праздники в свои перешитые старые платья? Знала, что только у меня так. Но думаете, готова была разрыдаться? Ничуть не бывало, потому что к подобному уже привыкла. Вот про подол, это что-то новенькое. Как мать сказала? Никто на мне не женится? Мне же никого и не надо, только бы Пит посмотрел… не как на пустое место. Эх, мечты!..
А в порту было как всегда шумно и многолюдно. И кого тут только не увидишь: свои и чужие, горожане и моряки, молодые и старые. Тут и отплывающие и только прибывшие, встречающие и провожающие. И в толчее торг местами шел: кто с лотков товар мелкий продавал, кто с руки, и еще прилавки у портовой изгороди притулились. В общем, вся эта суета вмиг заставила забыть и невзгоды и обиды. К тому же зевать в людском водовороте ни к чему, не то ноги отдавят или же обворуют. Последнее мне нисколько не грозило, потому что кошелька никогда при себе не имела. А ту монетку, что на сегодняшний день сберегла, так почти сразу за пирог с рыбой отдала. Да, тетка Матра, румяная коробейница, знатные пироги пекла. У нее и тесто всегда вкусное получалось, и начинку класть не скупилась. Отдала я ей медяк, что за корсажем долго прятала, и ничуть не пожалела.
И вот оно мне, угощение на день рождения получилось. Вкусно! Я шла, жевала и по сторонам посматривала. И, конечно же, сразу обратила внимание, что нужный мне бриг был еще только на подходе к порту. Но это ничего, я привыкла его ждать, а время здесь пролетало как одно мгновение. Уселась на каменную кладку, где повыше, и принялась осматриваться.
Прямо передо мной бросил концы шикарный четырехмачтовый галеон. Тяжел и массивен, о да. Еще бы, целых семь палуб надстройки на корме! И пушек, наверное, немеряно. Говорят, что у таких судов бывает до восьмидесяти орудий на двух палубах. Титан! А к нам-то за какой надобностью зашел? Небось, курс держал на столицу, но что-то там у них приключилось, вот и… И чей это, интересно флаг темно-синий? Вроде как на нем изображены заснеженные горные пики, а над ними хороводы водят золотые звезды. Мне в местной школе вексиллологию совсем чуть преподавали, ни к чему она простой девчонке. Но этот флаг был красив, потому силилась его припомнить. Северяне, что ли? Скорее всего. Вот и носовая фигура за это говорила. Что там? Никак пасть ощерил великан белый медведь?
Пока рассматривала флаг и грозного резного зверя, приложив ко лбу ладонь и прикрывая глаза от прямых лучей дневного светила, с судна спустили сходни. Перевела взгляд на них.
Кто это к нам пожаловал? Какие-то рослые и плечистые мужики сходили на берег. Одеты были богато и выглядели солидно. Но мне отчего-то показалось, что главный среди них был самый молодой, совсем парень, может, лет на несколько только меня старше. А бородатые мужики со вниманием прислушивались к каждому слову того блондина.
Ничего так парнишка, осанистый. Одет помпезно. Смотрите-ка, и при оружии! К его украшенному серебряными бляшками ремню были приторочены ножны. Наверняка, сын какого-то северного лорда. Они там все, слышала, блондины. Те, что при титулах. А так, были и светло-русые, и даже рыжие. У этого молодчика, который верховодил на моих глазах мужиками вдвое старше себя, светлый волос будто был чуть присыпан пеплом. А в общем-то, я находилась от них довольно далеко. Ну, еще рассмотрела, что был коротко стрижен, что одежда его пошита из бархата, и все.
— Точно, не просто из богатеньких, а еще и наследник какого-то северного рода. Голубая кровь, одним словом!
На этом я смачно откусила от яблока, что просто так дала мне добрая Матра, и перевела взгляд правее. Вот оно! Корабль Пита вошел в порт. Разумеется, сразу и думать забыла о важном блондине и вообще о северянах.
— А эти, откуда взялись? – я так и заерзала, когда рассмотрела стайку девушек, впорхнувшую на портовую площадь и направившуюся к причалу, где швартовался бриг Пита. — Дьявол бы побрал вертихвосток! Это же мое место! Куда вас несет? Не могли дождаться, когда мужчина минует портовые ворота? Там бы обступали его и верещали вспугнутыми чайками.
О, да, была жутко расстроена. Дело в том, что Пит имел чуть ни постоянную свиту из обожающих его девчонок. Они вечно брали моего ненаглядного мага в кольцо, сквозь которое не давали никому иному, не из их числа, подойти. Для этого использовали самые разные приемы, всегда обидные и бесчестные. Например, прилюдно высмеивали. За просто так. А иногда и физической расправой не брезговали. О, я их острые языки, было дело, на себе уже испытала. Досталось тогда и моему лицу, и фигуре, а главное, моей заношенной и заштопанной одежде. Нищенкой обзывали, бродяжкой неприкаянной, а еще замарашкой.