Блондинки не сдаются (СИ)

— Сама! Куда мы идем? — не выдержав, спросила я, пытаясь не выдать страха в голосе.
— Ну как куда? Писать диссертацию. Не буду разрушать образ преподавателя, который ты придумала для родителей. Педагогический процесс — это интересно, особенно в пунктах, касающихся перевоспитания, — он улыбнулся и открыл дверь в подъезд.
— Я ничего не понимаю в педагогике. И мне это совершенно неинтересно.
— Писать буду я, а ты проиллюстрируешь. Кандидатская в форме комикса — почти революция в системе современного образования.
Я не могла понять, шутит он или говорит серьезно. Мы поднялись на шестой этаж. Андрей достал ключи и открыл дверь в квартиру. С каждым мгновением становилось жутко. Вдруг он маньяк или сумасшедший? Мысли путались, в голове с невероятной скоростью мелькали предположения одно страшнее другого. В прихожей было темно, я споткнулась. Он потянулся к выключателю, все вокруг залило потоком электрического света.
Войдя в комнату, заметила свою картину прямо над большой кроватью. Пришлось признать, она идеально вписывалась в интерьер. Вкусом этот придурок не был обделен.
— Чаю? Или покрепче? — спросил он между делом.
Я смутно понимала, что имелось в виду под термином «покрепче». Жажда приключений победила, и я кивнула:
— Покрепче.
Андрей
Я протянул ей стакан с виски и сел на диван.
— Я одна буду пить? — она старалась выглядеть храброй, но дрожащие руки выдавали с головой.
— Не пью, — бросил я.
— Хочешь напоить, чтобы затащить в кровать? — с насмешкой спросила Маша.
— Я не сплю с детьми.
— Зачем тогда позвал на свидание? — перебила она меня. — Я не ребенок, мне уже 20.
— При чем здесь возраст, — пожал я плечами. — Ты ведешь себя как сопливая девчонка. Продала картину в пять раз дороже реальной стоимости, позвала на встречу, сама не пришла и не позвонила, наврала родным о преподавателе.
— Да подавись ты своими деньгами, — с этими словами она вытащила кошелек из сумки и бросила пачку купюр на пол. — Теперь я могу уйти?
— Не можешь, — я вытянул ноги и расстегнул рубашку.
— Зачем ты меня сюда привез?
— А что насчет преподавателя? К чему это вранье?
— Выставил проституткой, и ещё спрашиваешь. Принес деньги, наплел отцу, какая я прелесть и как тебя удовлетворила работой.
— Не знал, что слова благодарности могут быть так восприняты, — рассмеялся я. — Незавидная у тебя репутация в семье.
— Заткнись! — крикнула она и швырнула в меня пустой стакан.
Я успел увернуться, а посуда врезалась в плазменный телевизор, стоящий рядом с диваном. Осколки стекла рассыпались по ковру.
— Господи, — испуганно вскрикнула Маша.
— Молодец, — спокойно похвалил я, — Ты разбила технику, которая стоит 200 тысяч, — я встал, осторожно переступая через осколки.
— Я не хотела! Сам виноват, ты постоянно меня оскорбляешь, — воскликнула она. — Нервы сдали.
— Тащи из кухни щетку и совок. Надо вымести все, пока не порезались.
Маша смела крупные куски. Я подтолкнул ей пылесос.
— Включай.
— Не командуй, — огрызнулась она.
Закончив, взяла сумку и направилась к двери.
— Достаточно этого цирка, открой, — потребовала Маша, попытавшись самостоятельно выбраться из квартиры.
— Куда собралась? — удивился я.
— Я верну деньги за технику, — бросила она, не смотря в мою сторону. — Верну постепенно. Буду продавать.
— Что продавать? — я подошел к ней поближе. — Себя?
— Картины! — она замахнулась, чтобы влепить мне пощечину, но я перехватил ее руку, — Больно, отпусти, придурок!
— Какая ты драчливая, — я толкнул ее к дивану. — И сколько картин ты собралась продать?
В ее сумочке истошно затрещал телефон.
— Рингтон детский, — не удержался я. — Тебе действительно 20 лет?
— Нет, пятнадцать! — она полезла за аппаратом. — Мам, я у преподавателя. Скоро буду.
Я выхватил у нее трубку. Маша успела укусить мою руку, я поморщился и придавил ее к дивану.
— Алло, это Андрей, не переживайте, я привезу ее домой. Одну вечером не отпущу, — нажав отбой, я повернулся к Маше, с трудом сдерживая желание придушить ее. — Что за реакция? Кусаешься как собака!
— Ты отнял мой телефон, я испугалась! Вдруг еще гадостей родителям наговоришь! — завопила она.
— Не ори, соседи подумают, что я тут кого-то убиваю, — я выругался и опустил ее.
Взял со стола ключи, открыл дверь и приглашающе указал на выход.
— Все, брысь отсюда. Встреч с тобой хочется все меньше.
— То есть деньги можно не возвращать? — наивно уточнила она.
— А вот за деньгами я намерено приду к тебе домой.
— Не надо, — она надменно вздернула подбородок. — Если я сказала, что верну, значит верну. Заработаю… Отдам.
— Заработай, а я посмотрю, как это у тебя получится, — я не удержался и шлепнул ее по заднице.
— Эй, больно же! — вскрикнула она.
— Мне тоже было больно, когда ты воткнула в меня зубы, — парировал я. — Выметайся, пока еще что-нибудь не разбила.
— Хам! — она пулей выскочила из квартиры.
Я рассмеялся. Почему-то было весело. Даже сломанный телевизор не испортил настроение.
Мы сели в машину. Весенние сумерки принесли прохладу. Маша ежилась, озираясь кругом. Я взял с заднего сиденья плед и бросил ей на колени.
— Укройся, а то трясешься как заяц.
— Спасибо, — буркнула она, разглядывая шерстяную вещь.
— Не бойся, стираный, слюни в него не пускал, — улыбнулся я, наблюдая за ее действиями.
— Перестань меня донимать, — уставшим голосом попросила она.
Выбравшись из частного сектора, я направил машину по шоссе к центру города. Минут через пятнадцать за стеклом замелькали рекламные огни магазинов, кафе, торговых центров и палаток с шаурмой. Проезжая мимо одной из них, я сбросил скорость.
— Ну что, едем в ресторан? — спросил я, подруливая к палатке. Хотелось есть. За весь день во мне было лишь разнообразие чая, от зеленого до черного.
— Нет, домой! — пытаясь не дать повернуть к палатке, она резко дернула руль.
Я не ожидал такого рвения девушки домой, от чего не сжал вовремя руль. Машина потеряла управление и мы врезались в угол торговой палатки. Удар был несильным, однако тряхнуло так, что девушка подскочила на сиденье и стукнулась головой о бардачок. Я был пристегнут, поэтому отделался испугом.
Волна ярости и гнева накрыла с головой. Сколько же проблем доставляет эта маленькая ведьма. Я вышел из машины и грубо выдернул ее с переднего сиденья:
— Да ты просто вредитель какой-то! — крикнул я, схватив ее за руку и подтащив к месту столкновения. — Смотри, что ты натворила!
Из палатки выбрался ошалевший от криков и происходящего молодой парень в белом колпаке и халате, и во все глаза уставился на нас.
Не знаю, что на меня нашло. До встречи с идиотом я была спокойной, выдержанной и хладнокровной. Сейчас же каждое его движение, действия и слова вызывали желание сделать все наоборот. Какой-то неконтролируемый внутренний протест против понукания мной как ребенком. Я посмотрела на разбитый бампер Лексуса и поняла, что мне хочется плакать. Андрей нависал надо мной с искаженным от гнева лицом. Протерев шишку на лбу, я выдернула свою руку и гордо взглянула на него.
— Сказал, что отвезешь домой. Какие рестораны на ночь глядя?!
— Я хотел купить булку в палатке, проголодался, — неожиданно остыл он и, махнув на меня рукой, отправился к парню в колпаке.
— Держи визитку, здесь указан телефон, — обратился Андрей к продавцу, пока тот растерянно осматривал погнутый угол металлического ларька. — Пусть владелец магазина завтра мне позвонит, обсудим компенсацию. Каюсь, виноват, ремонт компенсирую.
Парень кивнул, цокая языком и что-то бормоча на ломанном русском языке.
— Не переживай, я скажу, что ты защищал ее как мог, — подмигнул ему Андрей.
Надо отдать негодяю должное, присутствие духа в сложной ситуации он не терял. Я боялась, что он разорвет меня на части. Что дальше будет, страшно было представить.