Королева воздуха и тьмы

 
Кассандра Клэр
 
Темные искусства. Книга III. Королева воздуха и тьмы
 
Cassandra Clare
The Dark Artifices. Book III. Queen of Air and Darkness
© 2018 Cassandra Clare, LLC, design by Alice Duke
© А. Осипов, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Посвящается Саре.
 
Она сама знает, что сделала.
 
Здесь Смерть себе воздвигла трон,
Здесь город, призрачный, как сон,
Стоит в уединенье странном,
Вдали на Западе туманном,
Где добрый, злой, и лучший, и злодей
Прияли сон – забвение страстей.
Здесь храмы и дворцы и башни,
Изъеденные силой дней,
В своей недвижности всегдашней,
В нагроможденности теней,
Ничем на наши не похожи.
Кругом, где ветер не дохнёт,
В своем невозмутимом ложе,
Застыла гладь угрюмых вод.
Над этим городом печальным,
В ночь безысходную его,
Не вспыхнет луч на Небе дальнем.
Лишь с моря, тускло и мертво,
Вдоль башен бледный свет струится,
Меж капищ, меж дворцов змеится,
Вдоль стен, пронзивших небосклон,
Бегущих в высь, как Вавилон,
Среди изваянных беседок,
Среди растений из камней,
Среди видений бывших дней,
Совсем забытых напоследок,
Средь полных смутной мглой беседок,
Где сетью мраморной горят
Фиалки, плющ и виноград.
Не отражая небосвод,
Застыла гладь угрюмых вод.
И тени башен пали вниз,
И тени с башнями слились,
Как будто вдруг, и те, и те,
Они повисли в пустоте.
Меж тем как с башни – мрачный вид! —
Смерть исполинская глядит.
Зияет сумрак смутных снов
Разверстых капищ и гробов,
С горящей, в уровень, водой;
Но блеск убранства золотой
На опочивших мертвецах,
И бриллианты, что звездой
Горят у идолов в глазах,
Не могут выманить волны
Из этой водной тишины.
Хотя бы только зыбь прошла
По гладкой плоскости стекла,
Хотя бы ветер чуть дохнул
И дрожью влагу шевельнул.
Но нет намека, что вдали,
Там где-то дышат корабли,
Намека нет на зыбь морей,
Не страшных ясностью своей.
Но чу! Возникла дрожь в волне!
Пронесся ропот в вышине!
Как будто башни, вдруг осев,
Разъяли в море сонный зев, —
Как будто их верхи, впотьмах,
Пробел родили в Небесах.
Краснее зыбь морских валов,
Слабей дыхание Часов.
И в час, когда, стеня в волне,
Сойдет тот город к глубине,
Прияв его в свою тюрьму,
Восстанет Ад, качая тьму,
И весь поклонится ему.
Эдгар Аллан По «Город в море» [1]
 
Часть первая. О, не скорби!
 
В Стране фэйри смертные не чувствуют скорби… но и радость им тоже неведома.
 
Поговорка фэйри
 
1. Смерть исполинская глядит
 
Кровь была на помосте, на ступенях, на полу, на стенах… на обломках Меча Смерти. Потом, позже, когда Эмма вспоминала это, ей казалось, что все заволакивает алый туман. Обрывок стихотворения вертелся у нее в голове… что-то о том, как нелегко представить, что внутри смертного так много крови.
Говорят, шок смягчает суровые удары судьбы, смягчает их, как подушкой, но что-то никакой подушки Эмма сейчас не обнаружила. Она видела и слышала абсолютно все: Зал Соглашений полон стражи… крики… Она попыталась пробиться к Джулиану – стража нахлынула на нее, словно океанская волна. Снова крики… «Эмма Карстерс сломала Меч Смерти! Она уничтожила Орудие Смерти! Схватить ее!».
Неважно, что они с ней сделают, надо срочно добраться до Джулиана. Он все еще был распростерт на земле, сжимая Ливви в объятиях, не позволяя страже забрать мертвое тело.
– Пустите меня к нему! – крикнула она. – Я его парабатай, пустите!
– Отдай меч, – это был голос Консула. – Отдай мне Кортану, Эмма, и тебя пропустят. Ты сможешь ему помочь.
Эмма вскрикнула, почувствовала на губах вкус крови. Алек взбежал на помост, опустился колени рядом с телом отца. В Зале было не видно пола – все метались из стороны в сторону. Вон Марк, уносит лишившегося чувств Тая, плечом расталкивая нефилимов. Таким мрачным Эмма его еще никогда не видела. С ним Кит… Но где же Дрю? А, вон она… одна, сидит на полу. Нет, с ней Диана – обнимает ее и плачет. Хелен пробивается к помосту…
Эмма не глядя шагнула назад и едва не упала, пол был скользким от крови. Консул Джиа Пенхаллоу, все еще стояла перед ней и протягивала руку, ожидая, когда Эмма отдаст ей Кортану. Меч был частью семьи Эммы, частью ее самой; она помнила его столько же, сколько себя. Помнила, как Джулиан вложил клинок ей в руки, когда умерли родители… как она обняла меч, прижала к себе, будто ребенка, не обращая внимания, что лезвие оставило на ее руке глубокий порез.
А сейчас Джиа просит ее отдать часть себя.
За ее спиной она увидела Джулиана – одного, раздавленного горем, покрытого кровью. И он был ее частью гораздо больше, чем Кортана. Эмма протянула Консулу меч. Ее тело мучительно напряглось, когда рука разжалась, отпуская рукоять. Ей казалось, что она слышала, как закричал меч, расставаясь со своим человеком.
– Теперь иди.
Эмма слышала и другие голоса, громкие, возмущенные… Например, Горация Диарборна: он требовал, чтобы Эмму остановили, арестовали, призвали к ответу за уничтожение Меча Смерти и исчезновение Аннабель Блэкторн. Джиа отдавала страже отрывистые приказы: «Вывести всех из Зала, немедленно!» Сейчас время оплакивать, а не мстить. Аннабель найдут… Нет, Гораций. Сохраняй достоинство, иди сам, а не то тебе помогут. Нет, сейчас не подходящий момент. Вон Алина помогает Дрю и Диане подняться, ведет их к выходу…
Эмма опустилась на колени рядом с Джулианом. В Зале Соглашений стоял металлический запах крови. Ливви, будто сломанная кукла, лежала у него на руках. Ее кожа ее была синеватой. Джулиан уже не звал ее – просто укачивал, как ребенка, упираясь подбородком в ее голову.
– Джулс, – прошептала Эмма. Его имя горькой пылью осело на языке…
Так она звала его в детстве, а сейчас он взрослый, охваченный горем. Ливви была ему не просто сестрой: он растил ее как собственную дочь.
– Джулиан, – она коснулась его холодной щеки, потом щеки Ливви – та была еще холоднее. – Джулиан, милый, прошу… позволь помочь…