Клинок предателя
Там еще был трактирщик — не помню, чтобы я говорил с ним, но запомнил его слова, и это странно. Он сказал, что пытался остановить их; причин не верить ему не было, кроме одной: он все еще оставался жив. Сказал, что его дочь тоже убили, когда она начала слишком громко кричать. Но тела его дочери в таверне не было. Я не уверен, убил ли трактирщика или нет. Трудно сказать. В конце концов, я собирался многих тогда убить. Кажется, я спросил его, где находится Араморский замок. Он сказал, что в четырех днях пути, если ехать верхом на юг. Лошади у меня не было, поэтому попасть туда оказалось непросто. Но я не думал ни о лошадях, ни о дороге. Я вообще ни о чем не думал, кроме того, что мне нужно попасть в замок и убить короля. А еще герцога, всех его людей и обязательно Фоста, того парня с топором. Но в первую очередь короля, а об остальных я точно не забуду.
Помню, из трактира я ушел ночью. У меня не было ни денег, ни лошади, и я просто зашагал на юг. Шел, наверное, не очень быстро, просто двигался. Шел и шел, а когда больше не мог идти, падал в придорожную канаву и засыпал. А потом снова шагал. Наверное, что–то ел, потому что четыре дня пути верхом — это двадцать дней пешком, но этого я тоже не помню. Кажется, раз или два на меня напали; я не мог терять время попусту, поэтому убил нападавших и продолжил путь. Я шел, должно быть, двадцать дней, но запомнились почему–то только ночи.
Иногда я видел Алину. Она говорила, что надо отдохнуть. Говорила, что герцог и его люди оставят нас в покое, если она раздвинет для них ноги еще раз, и тогда мы состаримся вместе и будем смеяться над всем, что случилось. История доказала, что она ошибалась, но я все равно посмеялся ее словам, чтобы вспомнить, каково это. Иногда Алина говорила мне, что если я убью кого–нибудь, то это все равно не вернет ее к жизни, а я спрашивал, будет ли она спать с герцогом на том свете. Не стоило такого произносить, но в тот момент мысли мои мешались, да и вообще все это происходило лишь в моем больном воображении.
Так я и шел. Наверное, я все–таки где–то повстречался с герцогом, потому что однажды обнаружил, что несу мешок, в котором лежит его голова. Я удивился, как мне удалось не столкнуться с его слугами: видимо, я нашел его в каком–то трактире и убил во сне. В те дни я стал невероятно хитрым.
Как–то раз одна старушка дала мне поесть. Я не знал, чем ей отплатить, и предложил голову герцога; она сказала, чтобы я положил ее обратно в мешок. Мы вышли в сад и вместе похоронили ее там. Старушка дала мне еще поесть и собрала провизии в дорогу.
Иногда я думаю: а было ли все это на самом деле? Вряд ли я мог встретиться с герцогом на Южной дороге, и уж тем более мне не удалось бы отрезать ему голову так, чтобы этого никто не заметил. Вообще–то я не очень часто убиваю людей, даже когда прихожу в ярость. А Алина… с тех пор она со мной не разговаривала, так что либо я все это придумал, либо сказал ей какую–то гадость, и она до сих пор на меня сердится.
Какое–то время я продолжал идти на юг в замок Арамор, где жил король. Иногда шел дождь, иногда нет. Особой разницы я не чувствовал. Я почти не разговаривал с теми, кто мне встречался, только с той старушкой — хотя в основном это она все время говорила. Полагаю, именно потому я так и не узнал, что к тому моменту, как я дошел до Араморского замка и начал медленно подниматься по тоннелю, куда сбрасывались останки животных и нечистоты, старый король уже умер. А если бы и узнал, то ничего бы не изменилось: не старый, так новый, какая разница, какого короля убивать.
* * *Первое, что мне бросилось в глаза, — король совсем не такой крупный, каким я его запомнил. На самом деле он оказался довольно худосочным. И волосы у него выглядели совершенно по–другому. Волосы короля Греггора были седыми и очень короткими. А у этого парня из–под налезающей на уши короны во все стороны торчали пегие жиденькие волосишки. И пахло от него плохо. Учитывая, что большую часть дня я провел в узком каменном тоннеле, по которому отбросы и нечистоты из Араморского замка сливались в канаву, часть недостроенного рва, это что–то да значило.
Нет, парень весь был какой–то неправильный. Он стоял передо мной на коленях, меч мой лежал уже у него на шее, и спустя миг голове его предстояло отлететь и с мягким шлепком удариться о стену. Как же я хотел услышать этот приятный звук. Промокший до костей, полумертвый, я прошел много миль, мечтая об этом шлепке. Парень собирался что–то сказать, но закашлялся — я из вежливости решил немного подождать, потому что выглядел он хилым и сильно простуженным. Кроме того, я хотел, чтобы его голова отлетела в полной тишине.
Спустя пару минут он перестал кашлять.
— Не сочтешь ли неуместным, если я задам пару вопросов, прежде чем ты меня убьешь? — спросил он тоненьким сиплым голоском. Мне он показался спокойным и немного безумным, хотя судить об этом я не мог, потому что и сам в тот момент не слишком дружил с рассудком.
— Хочешь узнать, почему я собираюсь тебя убить? — спросил я.
— Нет, я и так это знаю, — сказал он. — Просто интересно, зачем меня привели сюда.
Вопрос поставил меня в тупик, да и времени было мало: очень скоро кто–нибудь мог обнаружить грязные следы, ведущие в королевские покои, и прийти за мной. Поэтому я решил просто отрубить ему голову и взять ее с собой, оставив обсуждение на потом.
— То есть я хотел сказать, — продолжил он, нарушив ход моих мыслей, — если отец собирался меня убить для того, чтобы королем стал Дергот, то зачем было приводить меня сюда?
— Ты болван, — ответил я. — Я собирался убить короля Греггора. Ты сидишь в его покоях с короной на голове. А у меня с собой клинок и мешок, в который старуха положила мне провизии в дорогу. Еду я уже съел, нужно же чем–то его наполнить, вот и…
— У тебя есть причины ненавидеть короля Греггора?
— Еще бы, — ответил я.
Я произнес речь, которую заготовил для короля, потому что придумывал ее много дней, пока шел сюда, и теперь мне казалось, что нельзя просто взять и промолчать. Рассказал о том, что король сотворил с Алиной и мной и что герцог, хоть он и заслуживал смерти, скорее всего, оставил бы нас в покое, если бы король не вмешался. Рассказал, что собираюсь теперь убить этого парня и никакой бог ему не поможет и не защитит; и что я позабочусь о том, чтобы его правление запомнилось лишь тем, что однажды ночью какой–то грязный крестьянин пробрался в покои короля и отрубил ему голову.
Я много раз повторял эту речь в дороге, короткую, как мне казалось, и неплохо продуманную, но на этом не остановился. Я рассказал этому странному парню о том, как шел сюда: и про дождь, и про то, что меня пытались убить, и про голову герцога, закопанную в саду старухи. Рассказал о том, каково это — перестать быть человеком, и о том, как я шел по тоннелю по колено в дерьме, чтобы убить мерзавца, который заслуживал смерти больше, чем любой на этой земле, но узнал, что его заменили хлюпиком, несущим полную чушь.
Пока я все это говорил, он стоял на коленях и внимательно слушал. А когда я закончил, он спросил:
— Ты все еще собираешься убить меня?
Я немного подумал и честно ответил:
— Ни о чем другом я сейчас думать не могу.
— Можно я сначала расскажу тебе, кто я такой? — спросил он.
— Если я выслушаю тебя, ты пообещаешь мне замолчать, чтобы я услышал, как твоя голова шмякнется об стенку?
Немного подумав, хлюпик сказал:
— Договорились.
— Так как тебя зовут? — спросил я.
— Пэлис. Пэлис Ничтожный, двадцати двух лет от роду, сын и самое большое разочарование короля Греггора и королевы Йесы. Признан слабым телом и духом, поэтому по королевскому указу мне было отказано в праве первородства, а наследником престола стал мой трехлетний брат Дергот, который, как выяснилось, вчера остался без присмотра и случайно выпал из окна спустя два часа после смерти короля.
Хлюпик снова начал кашлять, и я подумал, будет ли кашлять его голова, уже отделенная от тела. Чуть погодя он отдышался и продолжил: