Злодей моего романа. Кощей и Александра Прекрасная (СИ)

Вот Александра воровато оглянулась, дверь подергала (заперто), окна прикрыла да жалюзи задернула — все равно ни ветерка из них. И стянула через голову футболку, промокнула ей лоб, вытерла шею. И кинула на стул. Тут даже кот глаза выпучил, что уж о Кощее говорить?
А бюстгальтер у нее был далеко не целомудренный. Какого-то пепельно-голубого оттенка, кружевной. И размер… под футболкой и не заметно, а ведь грудь очень привлекательная. Вот девушка встала, потянулась, волосы распустила, переплела косу. Размяла затекшие плечи, сделала зарядку.
Бессмертный затаил дыхание.
Села за швейную машинку. По гладкой девичьей спине стекали струйки пота.
Кощей шумно вздохнул.
Александра работала быстро, да и жара, ее видимо, измучила. Вот она надела футболку, сложила свое рукоделие и покинула мастерскую.
Кощей молча выключил телевизор, встал и скрылся за дверью ванной комнаты. Послышался шум текущей воды.
Если Бессмертный не спускал глаз с девушки, кота заинтересовало совсем другое.
«Что же она шьет?» — спросил у себя кот и, недолго думая, выпрыгнул из окна и поскакал к Сашке в комнату.
Просочился в щель (плевать, что на ключ заперто, он ведь волшебный кот), запрыгнул на спинку кресла — что же она там так внимательно разглядывает?
От увиденного вытаращил глаза и рот открыл.
В руках у Александры было волшебное зеркало, давно списанное как неисправное.
А в зеркале — ежки-матрешки — был Кощей. В душе.
Александра с интересом разглядывала мужское тело. Запрокинутое лицо, закрытые глаза, струи воды, стекающей по лицу, по плечам, по животу. На самом интересном месте зеркало поместило черную табличку с надписью «Сensored». Девушка непристойно выругалась.
Ай скромница, ай разумница!
Тем временем зеркало сменило ракурс и так же медленно показало обзор кощеева тела со спины. На этот раз без купюр. И очень-очень четко. Черная татуировка китайского змея на предплечье, шее и части спины — красивая, завораживающе живая. Казалось, змей жмурился и водил боками, наслаждаясь купанием. Круглый след от пули под лопаткой, и неровный шрам от стрелы на плече, и шрам на боку от турецкой кривой сабли. И затылок, и широкая спина, и крепкие ягодицы с ямочками, и волосатые бедра, и лодыжки.
Александра мечтательно вздохнула, проведя пальцами над стеклом, словно желая прикоснуться к мужскому телу.
И снова лицо под струями воды: мокрые ресницы, сомкнутые губы.
А потом зеркало пошло помехами, мигнуло и погасло.
— Ах ты ж мерзкое стекло, — прошипела Сашка, а потом совершенно неприлично хихикнула.
Отложила зеркало, оглянулась и встретилась взглядом со стеклянными глазами обалдевшего кота.
— Подглядываешь? Ах ты комок шерсти! — возмутилась девушка, бесцеремонно стаскивая древнее магическое животное со спинки кресла себе на колени. Кот даже мяукнуть не успел, как Сашка запустила пальцы в густую черную шерсть и принялась его чесать, гладить и теребить.
Никому другому Баюн такого бы не позволил, но девушки есть девушки, и вообще эти ласки были очень приятны.
Разомлевший кот мурлыкал, привалившись к животу девушки, мстительно представляя, как бы позавидовал ему Кощей, если б видел.
— Скажи мне, кот, — после долгого молчания произнесла девушка. — Я совсем ненормальная, да?
— Почему это?
— Все говорят, он страшный. Он злодей. Подлец. А мне он нравится. Очень.
— Я заметил, — насмешливо мяукнул кот, не открывая глаз.
— Чтобы ты понимал, мой шерстяной друг, — фыркнула Сашка. — Ты же кот. Тебе неведомы человеческие чувства.
— Как это неведомы? — возмущенно подскочил кот. — Вы, люди, такие же животные, только без шерсти и на двух ногах! Так же испытываете голод, жажду, холод, так же ходите в кустики, так же привязываетесь друг к другу, так же рожаете детенышей и готовы жизнь за них отдать. Чем вы лучше нас? Убиваете из жадности или развлечения! Ненавидите друг друга! Завидуете! Гадости друг другу делаете!
— А как же любовь? — тихо спросила Саша.
— А любви вы бы поучились у собаки, — отрезал кот. — Ей все равно, худой ты или толстый, умный или глупый, красавец или урод. Она любит тебя за то, что ты есть. И прощает. И жизнь за тебя отдаст. Много ли людей так поступают?
— А наука? — не сдавалась девушка. — А техника? А медицина?
— От вашей техники только экология страдает, — ворчливо ответил кот. — А медицина — вообще глупость. Любое животное знает, какую травку от какой болезни съесть, а уж где найти живую или мертвую воду и подавно.
— Любое, ага, — закивала Сашка. — Ты уж не заговаривайся.
— Хорошо, — согласился кот. — Не любое. Я знаю, а на остальных мне плевать.
— Вооот! — торжествующе воскликнула Сашка. — Тебе плевать на других! А люди — ну хотя бы часть — и зверям помогают, и о других людях заботятся. О стариках, об инвалидах, о бедных. Где это видано, чтобы собака чужой больной собаке еду носила? Скорее уж загрызет, чтобы не мучилась!
Кот обиженно засопел, но что ответить, не знал.
— А еще люди создали искусство! Музыку, живопись, литературу! Ты-то небось сказки чьи рассказываешь? Че-ло-ве-чес-кие!
— Ой все, — обиженно буркнул кот. — Ты меня еще в плагиате обвини. А сама вон за мужиками в душе подглядываешь.
Когда не знаешь, что сказать — переведи стрелки на другого.
— И подглядываю, — согласилась девушка. — И не жалею. Получила эстетическое удовольствие. И вообще мне для дела нужно. Кстати, кот, погляди-ка.
Сбросив кота с колен, девушка развернула сверток и показала коту мужскую рубаху славянского кроя.
— Думаешь, подойдет? — с сомнением спросила она.
— Ой ты гой еси, красна девица! — радостно выдал кот. — Выкройку из архива брала?
— Ага, — кивнула Сашка. — Обычную-то мне без снятия мерок не скроить. Да и вышивка на деловой сорочке странно смотреться будет.
— А холстину где купила? — склонил голову на бок кот, осторожно трогая рубашку лапой.
— Сама соткала, естественно. Нитки, правда, покупала, но русалки мне их перемотали. Сам же знаешь, нить, русалками перемотанная, заговоры да обереги навечно держать будет.
— Ничего себе! — поразился кот. — Вот ты заморочилась! А зачем?
Вопрос был сложный, и Сашка предпочла пропустить его мимо ушей.
— Вроде должно подойти, — задумчиво сказала она. — По вороту и подолу вышивку пущу обережную… Должно неплохо выйти.
— И непременно вышивай на растущую луну, — кивнул кот.
— Сама знаю, не дура. Чай не простая девка, а Марьи Искусницы наследница.
— И приворотных заговоров не вплетай, — посоветовал кот. — Кощей не дурак, сразу увидит.
Сашка только фыркнула. Не говорить же коту, что нить для вышивки русалки с ее волосом сплели. Для чего тут любовный заговор, если вся рубашка ее любовью напитана. Да и над полотном она пару раз поревела — слезы свои вложила. А попробуй не пореви, когда проклятый ткацкий станок на ладан дышит. Васька дважды ремонтировал. Ведь станок должен только из рябины быть, иначе большой силы оберегам не будет.
Хорошо, что про швейную машинку ни в одной инструкции не сказано — что не запрещено, то разрешено.
Осталось только расшить, это самое легкое. Не раз и не два вышивала обереги брату, правда, не так масштабно.
Платок в основном, или браслет. Смешно сказать, Васька даже трусы просил с оберегом — от нечистоплотных дам. Вышила, конечно, хоть и смеялась.
Две ночи вышивала, два дня не могла набраться храбрости.
На третий день решилась.
Жаль, зеркало не работает, нельзя Кощея в коридоре выловить. Пришлось опять кота о помощи просить, чтобы свистнул, когда Кощей один будет.
Кот свистеть не умел, а потому ему пришлось мчаться по коридору с топотом, распугивая народ, чтобы сообщить Сашке, что Кощей засел в библиотеке над каким-то фолиантом, а Елизавету прогнал, чтобы над душой не стояла.
Минут пять Сашка нерешительно топталась под дверью библиотеки, а потом подумала «Какого черта! Не соблазнять же я его иду в самом деле!» и зашла.