Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ)

— Ну как тебе, Горечь, ручка Первого Верховного Жреца?
— Надо же, а она ведь долго продержалась!
— Рука тебя там часом девственности не лишила, Горечь ты наша?
Я с надеждой посмотрела на Рхею, подумав, что она просветит меня, и подруга, конечно, не замедлила с ответом.
— Джерт сказал, что это священная рука самого первого жреца Хеб, который умер давным-давно, — пояснила она. — В общем, жрец умер, а рука его осталась проверять послушниц. Испытание было в том, чтобы возбудиться, когда тебя ласкает такая страшенная конечность. Если испытаешь оргазм — то испытание прошла! Это значит, ты очень чувственна и сексуальна, а это, в свою очередь, угодно Хеб.
Вот значит как….
— И что, хоть у кого-то это получилось?
— Что ты! — замахала руками Рхея. — Этакое страшилище! Даже не увлажнился никто…
Слушая ее болтовню о том, кто из девушек каким образом сбежал от руки, я думала о том, что я-то возбудилась. Возможно, даже кончила бы и прошла испытание, если девственницы, конечно, умеют кончать…
И если бы не открыла глаза.
ГЛАВА 5
Афродизиак
Дни шли своим чередом: занятия, ритуалы, песнопения. Всё во славу Хеб. Я прилежно пыталась постичь искусства, угодные богине. Разучивала песнопения и ритуальные движения в танцах, которые мы, послушницы, посвящали Блестящепрядой.
Но, занимаясь обыденными делами, все равно вновь и вновь прокручивала в голове и волнующую сцену соития Джерта с послушницей и мое купание в источнике Хеб. Я хотела вернуться в ту пещеру, но не посмела бы этого сделать. Слишком по тонкой грани я прошла… Появление Лукиана… Хеб иногда бывает капризна. Я знала это, об этом не раз говорили и митера Хтония, и Джерт…
С такой же лёгкостью, с какой явила расположение, Блестящепрядая может наказать меня за непослушание. Клянусь, больше всего на свете я хотела испытать ту сладкую истому от нарушения запрета, оказаться в ее пещере, нежиться в ее источниках…
Но я бы никогда больше не посмела… Не осмелилась…
Если бы не услышала зов Хеб.
В одну из ночей, когда Деспоина и Кириаки сладко заснули, а я, свернувшись калачиком на своем ложе, думала о том, что ждет меня дальше, вдруг услышала зов.
Голос богини! Джерт говорил нам, что редко кто удостаивался слышать его сладкоголосые переливы. И вот теперь он звучал прямо в моей голове!
Он звал меня по имени. Теперь я знала, как поступить.
Это была сладостная сказка, волшебный сон, видение, от которого не очнуться. Я ходила к источникам Хеб почти каждую ночь и омывала свое разгоряченное тело в трех водах: газированной, сливочной и простой воде.
И с каждым разом чувствовала, как благодать богини переполняет меня. Я чувствовала ее силу, которая плескалась внутри, била ключом, грозя излиться неконтролируемым потоком прямо на очередном занятии. Не знаю, каким таким невероятным образом это было возможно — ведь сила послушниц до того, как они потеряют невинность, запечатана, однако я ее чувствовала, хотя и не могла ей управлять.
Той ночью я почти до рассвета плескалась в источниках Хеб, а на следующий день, когда митера Хтония проводила занятие по красоте ногтей, произошло нечто невероятное! В то время как другие девушки магией пытались придать своим ногтям цвет своего Дарового цветка, я орудовала на своих ноготочках кисточкой, которую окунала в лак — это хозяйство мне выдала митера Хтония.
В общем-то, мазюкала я, мазюкала, очень старательно, очень аккуратно, как вдруг на мгновение ощутила кончиками пальцев леденящий холод, будто они заиндевели, будто их, не приведи богиня, заморозило…
Не успела я испугаться, как неприятные ощущения прошли, но мои ногти!
Во-первых, они стали какими-то толстыми и невероятно гладкими, а, во-вторых, они оказались окрашены в неоново-синий цвет и на каждом ноготке была детально прорисована ярко-жёлтая горечавка с белой светящейся сердцевиной!
Смотрелось это ну просто восхитительно!
Даже митера Хтония, которая уже больше десяти лет преподавала послушницам искусство изящных ногтей, когда увидела мои ноготки, поначалу не нашла слов.
— Рисунок на ногтях, Маргери! — наконец всплеснула руками митера, так и сяк крутя мои конечности, разглядывая ногти. — И как ты додумалась до такого?
Зардевшись от ее искреннего восхищения, я пожала плечами.
— И главное, без всякой магии! — не унималась Хтония. — Маргери, у тебя, определённо, талант!
Ей и в голову не могло прийти, что именно магией я создала эту красоту на своих ногтях. И слава богине! Прихрамовым девушкам строго-настрого запрещено своевольно ходить к источникам Хеб и вкушать оттуда ее силу и благодать. Порядок окунания послушниц в источники определяет сам жрец Джерт, и упаси богиня его нарушить. Честно говоря, сама не понимаю, как у меня хватает на это духу. Единственное, что успокаивает — мои купания угодны самой Хеб, а это значит — я все делаю правильно.
Недавно, как нарочно, Кириаки завела разговор об одной послушнице, которая однажды пошла окунаться в источник без разрешения Джерта. Когда жрец узнал об этом, он был в ярости! Девушку строго наказали — остригли ее чудесные волосы и изгнали из храма. К слову сказать, у послушниц, которых с позором выгнали из храма Хеб, только одна дорога — в бордель.
Я холодела, слушая эту горькую историю. Мне показалось, что, рассказывая, блондинка то и дело многозначительно поглядывает на меня. Что, если знает? Могла ли Рхея проболтаться?
Нет, нет, не может этого быть! Учитывая гадкий характер Кириаки, если б она проведала мою тайну — сразу бы донесла. Просто так совпало, что соседка припомнила эту историю и решила ее рассказать Деспоине именно тогда, когда я оказалась в той же ситуации, что и героиня ее рассказа! И вообще, та девушка сходила к источникам однажды, а я уже много-много раз… Богиня не допустит, чтобы жрец об этом узнал!
И все же после рассказа Кириаки я стала осторожничать ещё больше, чем раньше, — реже стала спускаться в заветную пещеру, хотя и желала этого всей душой. Несмотря на это, я чувствовала, как пребывает моя сила. Магия росла и крепла во мне, и не проявлять ее на людях стоило мне больших усилий. Дело в том, что она была стихийной, зачастую неуправляемой… Наверное, свою роль ещё играло то, что я была девственницей.
В любом случае, я сама, как умела, пыталась обуздать проснувшуюся во мне, и пока мало контролируемую магию. Оставшись в одиночестве, я тут же начинала пробовать свои силы, пытаться ворожить… И у меня для начала получалось на удивление неплохо! Мне нравилось колдовать!
В один из дней я улучила свободное время, когда Джерт уехал в город, а девушки разошлись кто в купальню, кто в сад играть в «кондалы-скованы», и легче будет не заметить мое отсутствие, и потихоньку отправилась в запаховарню.
Мне ужасно хотелось попробовать сделать духи с главной нотой своего Дарового цветка так, как показывал Джерт на прошедшем занятии. Со Рхеей я договорилась — если возникнут вопросы, как я сделала себе духи, подруга скажет, будто магию для них творила она.
Зпаховарня — затемнённое помещение, под высокие потолки которого уходят стеллажи с различными колбами, склянками, флакончиками, наполненными эфирными маслами, химическими соединениями, выжимками цветов и трав. Отдельный стеллаж выделен под специальную посуду — стеклянные подносы, колбы, серебряные ложки. В самом же углу наглухо запечатанный при помощи магического браслета Джерта шкаф с особо ценными и даже опасными компонентами: здесь яды и афродозиаки. Делать духи на основе последних послушницам строжайше запрещено — слишком сильно их магическое действие. Духами и маслами, в которые добавлено сердце яда, вообще можно убить, либо же причинить человеку сильнейшие мучения.
Плотно прикрыв дверь, я рядами разложила на кафедре в центе запаховарни несколько небольших стеклянных подносиков. Из первого ряда я извлеку верхние ноты своего аромата, второй — ноты сердца, на третьем — базовые ноты.