Дочь моего врага. Цвет горечавки (СИ)

Расширенными от изумления глазами я смотрела на свою соседку по комнате. Я и представить себе не могла, что ее обуревают такие мысли и желания! Что она захочет сбежать! Сбежать из храма Хеб!
— Гнев богини настигнет тебя! — выпалила я.
— Не настигнет, дурацкая Горечавочка! Наоборот, ей будет это угодно! — отозвалась Кириаки с жалостью к моей непроходимой глупости. — Хочешь, открою ещё один секрет? Жрецы просто пользуются хорошенькими послушницами, чтобы через секс с ними получать магическую силу богини Хеб из источников, куда им вход воспрещён. Все эти красивые рассуждения о служении богини — ложь. Они трахают нас — и приятно, и силу получил. Знаешь, мне до смерти надоело, что жрец мной пользуется! Я хочу пользоваться мужчинами сама. И тебе того же, Горечь, советую. Я точно знаю, что Джерт не трахнул тебя лишь потому, что ты недостаточно для него хороша.
Разумеется, ее речь была богохульством и несусветной глупостью. Я даже как-то успокоилась. Кириаки просто безумна, этим и объясняются ее совершенно невозможные слова и то, что она собирается бежать из храма. Я сделаю всё, что она требует, пусть бежит… Пусть надеется стать хозяйкой своей судьбы. Но я-то точно знаю, что нашими судьбами повелевает Хеб, и богиня жестоко накажет ослушницу.
Я потянулась за альстрёмерией, так как хотела сделать для Кириаки духи на основе запаха ее цветка, но блондинка неожиданно меня остановила:
— Постой-ка, Горечь. Думаешь отделаться одной несложной работенкой? Для начала сделай духи с афродизиаком для этой дуры Деспоины и для Агазанжелос.
Вот тут у меня глаза на лоб полезли.
— Это ещё зачем?
— На них двоих мы проверим эффект, который афродизиак произведёт на Джерта, — снизошла до объяснений Кириаки. — Смотри, тут у меня список тех эфиров, из которых они делали свои духи. Ты смешаешь все в такой же пропорции, но добавишь туда ещё афродизиака, а сегодня вечером я подменю их духи на твои. По запаху они подмены не заметят, — ухмыльнулась блондинка. — Затем займёшься моим ароматом.
Мне ничего не оставалось, как поразившись коварству Кириаки, взяться за сложную тройную работу. Пока разыскивала в шкафах и раскладывала элементы на подносах и собирала в кулак свою порядком уже истощённую магию, спросила:
— А что ты будешь делать, когда духи с афродизиаком закончатся? — мне действительно было интересно.
— Дурочка, — Кириаки, которая помогала мне найти нужные цветы и травы, как-то даже ласково постучала меня по лбу. — Они не закончатся… Заклинание Восполнения — одно из первых, которому нас научили. Ах да, тебя-то не учили ему, у тебя магии не было… Когда духи будут подходить к концу, я просто буду наколдовывать себе новые, вот и все. А теперь давай, Горечь, поторапливайся! Нам нужно успеть замешать духи до того, как вернётся Джерт!
— Такие дела спешки не любят, — негромко ответила я и поднесла ладони к розе — ноте сердца первых духов — для Деспоины.
ГЛАВА 6. Незнакомец
Глубокой ночью я проснулась от того, что Кириаки осторожно трясет меня за плечо. Ложе Деспоины было пусто.
— Эй, Горечь, вставай! Сейчас мы узнаем, как подействовали твои духи! Пошли!
— Не хочу никуда идти, — пробурчала я. — Мне не нравится твоя затея!
— Пошли- пошли, Горечь! — Кириаки кинула в меня моей же туникой. — Мы теперь с тобой в одной лодке. К тому же, неужели не интересно, как подействовал афродизиак на Джерта?
Что-то в моей душе эта сумасшедшая действительно затронула. Да, мне было интересно, окажут ли на жреца какое-то воздействие духи, которые я создала. Проворчав: «Ничего я с тобой ни в одной лодке, богохульница!», я нырнула в мягкий шелк.
Каково же было мое изумление, когда узкими коридорами и переходами Кириаки привела меня в тот самый тёмный коридор, к тому самому зарешеченному окошку, из-за которого я наблюдала за соитием Джерта и Эрлеа.
— Откуда ты знаешь, что Джерт и Деспоина там? — я изо всех сил старалась скрыть волнение.
— Ну, во-первых, за этой стеной находятся одни из покоев жреца… — протянула Кириаки и подставила под окошки этажерку, которую притащила с конца коридора. — А во вторых… думаешь, ты одна любишь подглядывать?
Кровь прилила к моим щекам. Хорошо ещё в коридоре было темно, и Кириаки не смогла бы разглядеть, как сильно я покраснела.
— Да ладно, не смущайся, Горечь, — блондинка вдруг пихнула меня в плечо. — Представляю, как хочется, когда все вокруг тебя попробовали это, а ты нет! Все-таки сволочь наш жрец, что все ещё тебя не трахнул!
Я опустила ресницы, не зная, куда себя деть от смущения. Мало того, она сказала мне такое, да ещё и назвала жреца Джерта таким нехорошим словом. Джерта, которого Хеб выбрала своим…
Но моя благонравная мысль оборвалась настолько резко, что я тут же о ней забыла. Мы вместе с Кириаки влезли на этажерку, на которой прекрасно хватило места двоим, и которая была куда устойчивее кувшина, и одновременно прильнули к окошку. Заранее волнуясь, я приготовилась увидеть соитие Джерт и Деспоины, но увидела на черных простынях три обнажённых тела вместо двух!
Джерт, Деспоина и Агазанжелос! Втроем!
— А разве так можно? — я настолько озадачилась, что произнесла это вслух.
— Бедная наивная Горечавка, в постели можно все, — ответила Кириаки, с жадностью глядя на происходящее за стеной. — Нет, Горечь, ты посмотри, что вытворяют! Эти твои духи, и, правда, получились восхитительными! Именно то, что мне надо! Он их от желания сожрёт сейчас!
Джерт лежал на спине, а девушки по разные стороны от него вальтом, то есть ногами к нему. Его оголённый фаллос, поблёскивая колечком, находился в вертикальном положении, как бы говоря о том, что его хозяин готов ринуться в бой. Но жрец не спешил. Указательными пальцами он одновременно ласкал клиторы обоих девушек, которые слабо постанывали от прикосновений его волшебных рук.
Я ощутила уже знакомое тягучее чувство внизу живота и, смущаясь, прошипела Кириаки:
— Тогда пойдем!
— Да ладно, Горечь, давай посмотрим немного, — отозвалась блондинка, чуть улыбнувшись. — Неужели не возбуждает? Неужели ты не хотела бы оказаться на месте одной из них?
Вспыхнув, я отвернулась. Но своего наблюдательного места не покинула.
Агазанжелос и Деспоина между тем, зазывно улыбаясь, гладили и ласкали могучий фаллос Джерта. Деспоина посасывала головку, а Агазанжелос вылизывала жрецу яички, и промежности послушниц блестели от смазки, которую они выделяли. Блестящий от их слюней член вздыбился, а я почувствовала, что у меня между ног стало так же влажно, как и между оголенных складочек Агазанжелос и Деспоины.
Джерт, закрыв глаза, откинул голову на подушках. Его платиновые волосы, сегодня заплетённые во множество косичек, свешивались с кровати, и лицо его было прекрасным. Он поглаживал головы девушек, направлял их в нужном ему направлении, а в какой-то момент схватил Деспоину и Агазанжелос за волосы и прижал их губами друг к другу! Послушницы соединились в страстном поцелуе, не забывая при этом попеременно брать в рот член жреца.
— Каков шельмец! — усмехнулась Кириаки. — Но хорош, Горечь, правда?
Я кинула на нее быстрый взгляд, и вдруг увидела, что блондинка держит правую руку у себя между ног, лаская под хитоном свое лоно.
— Что ты делаешь? — вытаращила глаза я.
Как она может? Прямо у меня на глазах!
Но от возбуждения из-за этого зрелища я увлажнилась еще больше.
— Ласкаю себя, — пожала плечами Кириаки. — Мне нравится смотреть на них, гладить свое лоно и получать от этого удовольствие… Ты разве никогда так не делала, Горечь?
— Н-н-нет… — выдавила я.
Действительно, почему я никогда не трогала себя там? Наверное, это очень приятно… Кириаки уже не обращая на меня никакого внимания, теребила пальцами свой клитор, глядя на извивающихся на постели жреца и послушниц и тяжело дыша.
Агазанжелос опустилась своими пышными бедрами на фаллос Джерта, и сейчас насаживалась на него, закрыв глаза и издавая пронзительные стоны, в то время как Деспоина села своим влажным лоном прямо на лицо Джерта, и жрец принялся вылизывать клитор и задний проход послушницы, теребя ее соски. Агазанжелос двигалась на члене Джерта все быстрее и быстрее и ее огромные груди колыхались в такт ее бешеной скачке. Деспоина чуть подпрыгивала на влажном от ее соков лице Джерта, и его высунутый язык извивался в ее промежности. В какой-то момент послушница, не стесняясь, пронзительно закричала и в изнеможении упала на подушки, а из ее мокрого лона хлынула струя прозрачной жидкости.