Правила для любовницы

Роуз вскрикнула от тревоги. Встав на колени на сиденье у окна, она прижалась носом к стеклу.
— О нет! Это сэр Бенедикт Уэйборн! Он идет сюда!
Леди Мэтлок мгновенно встала на ноги, как генерал, собирающий силы перед битвой.
— Милый джентльмен, который подобрал тебя на дороге и отвез домой? Да, думаю, он очень даже подойдет. Не сиди там просто, дитя! Иди и умой лицо. Надень свое голубое платье. Поторопись!
— Нет, мама, пожалуйста! — умоляла Роуз. — Он такой старый, и я уверена, что не нравлюсь ему. — Она снова посмотрела в окно. Баронет остановился у другой двери. — Он остановился через две — нет, три — двери вниз по улице. Кто там живет?
Леди Мэтлок пришла в ярость.
— Серена! Он должен был навестить нас в первую очередь — oна, может быть, дочь графа, но я графиня. Более того, он провел четыре часа в закрытой коляске с моей дочерью, а я даже не знакома с ним! Он обязан сначала нанести визит мне! Но такие теперь времена. — Она фыркнула. — Ни у кого больше нет манер.
— Возможно, он женится на Серене, — радостно предположила Роза. — Она такая же старая, как и он!
— Если не старше, — съязвила леди Мэтлок. Напрасное злобствование. Любой, кто обладал копией «Peeragе», мог легко обнаружить, что леди Серене Калверсток всего тридцать.
Леди Серена любезно приняла Бенедикта в элегантной гостиной. Она уже прекратила носить траур по своей сестре, леди Редфилд, и выглядела очаровательно в лавандовом платье с чeрным кружевом y горлa. Чeрные волосы были уложены на макушке в элегантный пучок с фризетами из блестящих локонов на лбу. Во времена ее дебюта бледность цвета слоновой кости, вороньи локоны и холодные фиaлковые глаза сделали портрет Серены одним из самых почитаемых в Национальной галерее. И она все еще считалась одной из самых красивых женщин Англии.
Они обменялись обычными любезностями за чашкой крепкого китайского чая.
— Что привело вас в Бат, сэр Бенедикт? — Она вежливо улыбнулась.
— Боюсь, долг, — признался он с сожалением. — Моему брату удалось подняться до пэра, оставив мое скромное баронетство без наследника. Внезапно я обнаружил, что нуждаюсь в жене, леди Серенa.
Серена наклонила голову.
— Я видела имя вашего брата в почетном списке. Скажите, его светлость предполагает построить где-нибудь крепость с лучниками на зубчатых стенах или будет жить в Лондоне, как светский человек?
Бенедикт подавил дрожь отвращения.
— Это купленный титул, конечно, cвадебный подарок от тестя. Торговец виски из Глазго, и девушка даже не красива.
— Вы ошибаетесь насчет леди Кенсингтон, — усмехнулась Серена. — Наследницы всегда прекрасны, или вы этого не знали?
Он бегло улыбнулся.
— Я рад, что брат по крайней мере женился на деньгах. Я был в ужасе, что он женится на актрисе, как ваш бедный кузен, лорд Ладхэм.
— Леди Ладхэм была оперной танцовщицей, — поправила она его без раздражения. — Прелестное создание зовут Памела! — Она осторожно рассмеялась.
— Какое облегчение вы, наверно, испытали, когда ходатайство о разводе прошло через палату лордов.
— Я, сэр Бенедикт? Почему я должна быть рада? — Ее фиaлковые глаза расширились.
— Нелегко видеть, как оперная танцовщица занимает место матери. Простите меня. Это болезненный предмет, я не должен был его упоминать, — тихо сказал он.
— Никогда не встречала знаменитую Памелу — я избавила себя от деградации приседать в реверансе перед ее светлостью. Как вы знаете, у меня не было брата, поэтому Феликс унаследовал титул. Я переехала жить к сестре с ее мужем сразу после похорон отца. Разве это не любопытно? Когда папа умер, я в один день потеряла и отца, и дом. Так же, когда Кэролайн умерла, я одним махом потеряла сестру и дом. Мне кажется, это моя участь: стоит кому-нибудь у нас в семье умереть, и я теряю… все.
— Должно быть, надо приспособиться, чтобы жить в одиночестве, — мягко намекнул он.
Она нанесла ответный удар:
— Должно быть, надо приспособиться, чтобы обойтись без наследника.
— Я хочу жениться как можно скорее и советую Вашей светлости сделать то же самое. Тогда вам не придется приспосабливаться к одиночеству.
Серена посмотрела на свои руки.
— Боюсь, я оставалась незамужем так долго, что никто не вспомнит обо мне! Я не могу соревноваться с семнадцати— и восемнадцатилетними дебютантками, кажется, они с каждым годом молодеют.
— Верно, — не слишком тактично подтвердил Бенедикт.
— Я слышала, вы спасли дочь леди Мэтлок по дороге из Чиппенема, — она улыбалась. — Естественно, все ждут не дождутся шанса пожелать вам счастья. Очень красивая девушка, но такая юная! Думаю, слишком юная, чтобы преуспеть в обществе. Но очень мила, не могу не признать.
— Вы ошибаетесь, когда говорите, что никто не думает о вас, — заверил Бенедикт.
Серена мило покраснела.
Значит, Фицвильям прав, подумал он. Леди выставила себя на продажу.
Он пробыл у нее двадцать минут, положенное время для светского визита. На его взгляд, визит прошел гладко, лед был сломан, во всяком случае.
 Глава 5 
Среда не принесла ничего интереснee прогулки по Сиднейским садам, но в четверг Бенедикт проснулся с чувствoм удовлетворения. Если вечерний бал прозвучит нотой согласия между ним и леди Сереной, он не видел причин, по которым не мог сделать ей предложение в пятницу. «Возможно, это немного рановато, — думал он, — но вполне прилично». В конце концов, он знал Серену еще до того, как приехал в Бат.
Большую часть утра занял уход за внешностью. Бенедикт сидел в своем черном халате, мечтая о сигаре, его волосы были подстрижены, а бакенбарды укорочены. Ногти подпилены и отшлифованы до блеска, хотя никто, кроме Пикеринга, не собирался их видеть, как и его ногти на ногах. Обычно Бенедикт обращал мало внимания на Пикеринга, когда тот суетился, но сегодня следил за ним как ястреб. Он поразил Пикеринга, внезапно спросив:
— Что это за отвратительная смесь?
Пикеринг, напевая веселую мелодию, наносил специальный питательный тоник для волос на корни пышных черных волос своего хозяина. Он замер. Сэр Бенедикт никогда не допрашивал его раньше. Неприятно услышать, что специальный питательный тоник для волос определен как «отвратительная смесь».
— Отвратительная смесь? — отозвался эхом Пикеринг.
— Ты красишь мои волосы! — взревел обвиняюще Бенедикт. — Пикеринг, как ты мог?
Пикеринг защитно прижал черную бутылочку к груди.
— Ну-ну, сэр Бенедикт, — успокаивающе сказал он. — Все так делают.
— Как давно ты это делаешь? — в бешенстве потребовал Бенедикт.
— Я не помню подробностей…
— К черту подробности! Как долго?
Память Пикеринга улучшилась.
— Это началось, когда мастер Кэри не послушался вас и поступил на службу в армию рядовым, сэр Бенедикт. У вас появилась седина на висках, конечно, преждевременно.
— Боже мой! — страдал Бенедикт. — Мне не было даже тридцати, когда мой брат уехал в Испанию. Это было почти десять лет назад! Ты десять лет красил мои волосы в черный цвет?
— Мастер Кэри кого угодно доведет до седых волос.
— Ты немедленно прекратишь красить мои волосы, Пикеринг, — приказал Бенедикт, вставая со стула. - Только хлыщи и старухи красят волосы. Я ни то, ни другое, уверяю тебя.
Голос Пикеринга был извиняющимся, но твердым.
— Было бы неразумно останавливаться сейчас, сэр Бенедикт. Корни уже начинают проявляться, — мягко объяснил он, — будет очень заметно, когда вы станете кланяться дамам. Очень некстати при поисках жены. Знаете, у вас не будет второго шанса произвести первое впечатление.
— Пикеринг, я готов тебя убить!
— Вы еще поблагодарите меня, когда будете женаты, сэр Бенедикт. Леди всегда говорят «нет» мистеру Седому. «Мистер Седой, убирайтесь домой, — говорят они. — Вернитесь, мой свет, мистер Брюнет».