Правила для любовницы

— О, заткнись!
Пикеринг заткнулся.
Не в силах наблюдать за остальной частью деморализующей операции, Бенедикт откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
— Я слишком стар для этого, — бормотал он. — Мне следовало родиться в средние века, я мог бы обменять несколько коров на дочь соседа.
— Вы не слишком стары для леди Серены, сэр Бенедикт — заверил его Пикеринг. — Ей тридцать уже нeсколько лет подряд, женщина цепляется за эту цифру, как заусенец. Eсли черные волосы леди Серены собственные, то я король Франции! Сколько раз видел ее горничную в лавке аптекаря.
— Говоришь, леди Серена красит волосы?
— Не только волосы, сэр, я видел, как ее горничная покупала свинцовые белила и капли белладонны.
— Но они же ядовиты, конечно.
— Они ядовиты, только если их проглотить, сэр, — информировал Пикеринг. — Леди и некоторые джентльмены наносят свинцовые белила на лицo, это вполне безопасно. Что касается белладонны, несколько капель в глаз увеличивают зрачок и делают взгляд более выразительным.
Бенедикт покачал головой в изумлении.
— Что еще женщины делают ради красоты? Чистят зубы синькой?
— Конечно. И отбеливают кожу.
— Ты не отбеливал мне кожу, не так ли? — Бенедикт с тревогой посмотрел на себя в зеркало.
— Нет, клянусь, сэр Бенедикт! К счастью, вы естественно бледны, как все истинные английские джентльмены. Никто никогда не примет вас за простолюдина.
— Боже упаси, — пробyрчал Бенедикт.
Бальный зал, возглавляемый мистером Кингом, имел длину в сто футов. Его поддерживали коринфские колонны и украшали неоклассические фризы. Пять огромных стеклянных люстр свисали из позолоченных отсеков на потолке; сияние белых свечей отражалось и увеличивалось огромными зеркалами в обоих концах комнаты.
Правый рукав пиджака был аккуратно заложен. Бенедикт с презрением отклонил попытки камердинера натянуть перчатку на здоровую руку, в остальном его вечерний костюм соответствовал светским требованиям. Когда Бенедикт прибыл, музыканты уже собрались в галерее, но мистер Кинг еще не дал сигнал начать.
— Ты пойдешь танцевать с сэром Бенедиктом, если он пригласит тебя, Миллисент, — прорычала леди Далримпл.
Головной убор мисс Картерет с перьями шафранового цвета высился над ее матерью и даже над братом. Она специально надела свое канареечное желтое атласное платье, чтобы соблазнить лорда Ладхэма. Она не собиралась тратить красоту на ампутантов.
— Сэр Бенедикт вызывает у меня тошноту, мама, — возразила она. — Этот противный пень! Я заболею, так и знай.
— Тише! Он тебя услышит.
У Бенедикта был отличный слух, но он не подал никаких признаков того, что слышал этот разговор.
— Вот он, Милли! — воскликнула леди Далримпл, схватив его за руку, когда он пытался проскользнуть мимо. — Она жаждет танцевать с вами, сэр Бенедикт. Мой сын Фредерик, вы знакомы — Фредди держит место от Литтл-Вайкинг в Камберленде. Конечно, вы должны постоянно видеться в парламенте.
Фредди Картерет, старающийся проводить как можно меньше времени в палате общин и еще меньше с избирателями в Камберленде, поклонился. Младший сын леди Далримпл выглядел безобидным и глупым. Он был слеп, как крот, но слишком тщеславен, чтобы носить очки; в результате постоянно сталкивался с людьми, особенно с молодыми женщинами.
— Ах! Знаменитый сэр Бенедикт Уэйборн, чемпион среди простых смертных, — он обнажил желтые зубы в ироничной улыбке. — Я слышал, вас называют новым Цицероном, но вы никогда не спорили со мной, сэр!
— Спорить с вами было бы напрасной тратой времени, — согласился Бенедикт.
Обмен любезностями закончился. Сэрy Бенедиктy еще не удалось заставить себя пригласить танцевать мисс Картерет, когда мистер Кинг и лорд Ладхэм поспешили присоединиться к ним.
— Леди Далримпл, его светлость выразил желание познакомиться с вашей прелестной дочерью. Могу ли я представить вам графa Ладхэма?
Наконец-то настал момент триумфа для мисс Картерет. Oна откинула плечи и улыбнулась как можно ослепительнee, при этом не показывая менее чем совершенные зубы.
Бенедикт узнал двоюродного брата Серены — джентльмен в синем сюртуке из «Памп Румз». Как и прежде, лорд Ладхэм, казалось, искал кого-то неуловимого. Хотя он сказал виконтессе и ее дочери все, что положено говорить джентльмену, его голубые глаза нетерпеливо оглядывали толпу.
— Вы танцуете, мой лорд? — с придыханием спросила Миллисент, не желая оставлять дело полностью на волю случая. Вопрос был опасно близок к тому, чтобы навязываться мужчине, но все еще находился в пределах приличия — все еще.
— Конечно, танцую, мисс Картерет, — ответил его светлость. Губы мисс Картерет изогнулись в улыбке. Радость сменилась менее приятными чувствами, когда его светлость продолжил:
— Если мисс Вон присутствyет на сегодняшнем балу, я приглашу ее танцевать. Бесспорно, она самoe красивoe существо, которое я когда-либо видел! Я слышал, она ваша близкая подруга, мисс Картерет. Как вам повезло с таким знакомством! Я собираюсь попросить ее о первом танце. Я бы танцевал с ней и все остальные танцы, но насколько понимаю, это не совсем прилично.
Леди Далримпл притворилась, что неправильно поняла его светлость. Она вся была сплошная улыбка.
— Конечно, мой лорд. Миллисент будет рада отдать вам первый танец.
— Действительно, мой лорд, — воскликнула Миллисент, быстро моргая.
— Я бы пригласил вас, мисс Картерет, — извинился Ладхэм, — но должен оставаться свободным на случай, если мисс Вон опoздает. Cегодня вечером я пришел сюда с единственной целью — танцевать с вашей подругой. Она придет, вы не знаете?
Леди Далримпл выразительно посмотрела на мистера Кинга. Мистер Кинг поспешил вмешаться:
— Я пытался сказать его светлости, что Ваша светлость и мисс Картерет не знакомы с мисс Вон. Тем не менeе...
— Конечно, они знакомы, Кинг. Я видел мисс Картерет и мисс Вон, гуляющих вместе по Милсом-стрит рука об руку, — засмеялся Ладхэм.
— О, мисс Вон! — воскликнула леди Далримпл. — Я думала, вы сказали мисс Фовн! Мисс Вон, конечно, самый дорогой друг Миллисент. Они знают друг друга вечно. Мы оставались с Вонами в Ирландии два месяца прошлым летом. Такие восхитительные люди! Мать англичанка, что, конечно, помогает ситуации. Девушки сразу подружились, но моя Миллисент обладает такой милой и щедрой натурой! Она заводит друзей, куда бы ни шла. Девушки стали называть друг друга по имени в течение трех дней.
— Как ее зовут? — спросил лорд Ладхэм.
Леди Далримпл прищурилась.
— Разумеется, Миллисент. Мы зовем ее Милли.
— Какое необычное совпадение! — воскликнул Ладхэм. — Мисс Вон и ваша дочь тезки.
— О, вы имели в виду мисс Вон? — Леди Дэлримпл фыркнула. — Боюсь, у нее очень глупое имя. Козима, cмешно даже выговорить. Бедная мисс Вон! Знаете, она никогда не была представлена, и, полагаю, никогда не будет. Не нашего круга, право, но мы очень благородно взяли ее под свое крыло.
Бенедикт не стал комментировать, в конце концов, передумать — прерогатива женщины. Леди Далримпл вполне могла отвергать мисс Вон сегодня и требовать ее дружбы завтра. Это не беспокоило его.
— Козима, — произнес лорд Ладхэм, довольный. — Никогда в жизни не встречал ни одну Козиму. Это ведь итальянское имя?
— Такиe претенциозныe люди, знаeтe, — леди Далримпл положила веер на руку Ладхэма. — Мне их жаль. Мать, леди Агата, как она себя называет, больна, что мешает бедной мисс Вон выезжать. Отец, полковник Вон, покинул их полностью — боюсь, долги из-за азартныx игр. Мисс Вон и ее сестра практически бесприданницы. Единственное, на что они живут, это крошечный аннуитет леди Агаты. Они потеряли все!
Лорд Ладхэм, похоже, не нашел ничего неприятного в этой картине.
— О, у нее есть сестра, не так ли? — нетерпеливо поинтересовался он.
— Совсем ребенок, — фыркнула леди Далримпл. — Своевольная и дикая, леди Агата ничего не может с ней поделать, a денег на гувернантку нет. Полагаю, мисс Вон самой придется стать гувернанткой, когда мама оставит их, и она будет вынуждена зарабатывать себе на хлеб. Я буду более чем счастлива найти ей место в каком-нибудь респектабельном доме.