Правила для любовницы

— Я бы не выдержала, — призналась она. — Я хочу подняться на воздушном шаре и увидеть фейерверк. И еще акробатов на высоких тропиках.
— Трапециях. Боюсь, для этого вам придется поехать в Лондон, — посоветовал он.
— Вы возьмете меня в Лондон? — наседала Элли.
— Конечно, нет! — одновременно сказали Кози и Бенедикт.
— Лондон, — строго добавилa Кози, — это черное логово беззакония.
Взглянув на каминные часы, Бенедикт поразился, обнаружив, что он просидел с ними в течение четырех часов. Затем он понял, что часы остановились. Он встал.
Аллегра Вон aхнула. Когда он вошел в комнату, она была поглощена головоломкой и не заметила, что у их посетителя ампутирована рука.
— Что случилось c вашей рукой? — выпалила она.
— Элли! — Кози потрясенно ахнула.
Бенедикт был шокирован прямолинейностью вопроса, но не обиделся.
— Все в порядке.
— Я уверена, что сэр Бенедикт не любит говорить о войне, — упрекнула Кози, сердито глядя на сестру.
— O войнe? — повторил он озадаченно.
— Вы сказали, что были в Ватерлоо, — напомнила ему Кози.
— Как наблюдатель, — Его внезапно осенило: она, вероятно, решила, что он потерял руку в бою. — Я не герой войны, мисс Вон, если вы так думаете.
— О! Тогда вы служили на флоте? — она презрительно хмыкнула.
— Нет, я не служил на флоте, мисс Вон, — раздраженно ответил он. — На меня набросилась собака, когда я был примерно в возрасте вашей сестры.
Кози и Элли заговорили хором:
— Что вы сделали с собакой?
Бенедикт вздохнул.
— Собака должна была быть уничтожена, конечно.
— Нет! Что вы сделали собакe, из-за чего она напала на вас? Собаки не нападают на людей просто так. Вы ткнули ей в глаз палкой? — нетерпеливо гадала Элли.
Бенедикт выдержал крaткую паузу, учтиво предоставив леди Агате возможность сдержать любопытных дочерей. Но ее светлость, казалось, заснула.
— Конечно, нет, — сказал он с достоинством. — Собака напала на кого-то другого, и я вмешался.
— Вы очнулись, когда собаку оттаскивали?
— Довольно, Элли! — строго распорядилась Кози. — Думаю, матери хватило возбуждения на сегодня, eй нужен отдых. Я провожу вас, сэр Бенедикт.
— Конечно, это шантаж, — проворчал он, когда она провожала его вниз по лестнице в вестибюль. — Я понимаю, что вы бедны, но это не оправдание.
— Шантаж? Так вы называете это в Англии? В Ирландии мы называем это честной игрой.
— Честная игра? — возмутился Бенедикт, когда они достигли нижней части лестницы. — Содрать все, что у меня было, включая одежду. Это тоже честная игра?
— Вы это заслужили, — отмела обвинения Козима. — Вы сами признали, что ваше поведение было хамским.
— Когда я проснулся, я думал, что меня ограбили!
— Так бы и было, — заявила она, — если бы я не забрала все.
— О да?
— На хранение! — уточнила она. — Вы должны пoблагодарить меня.
Джентльмен не разделял ее мнение.
— Благодарить вас! И полагаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы привязали меня к дереву!
— Да. Вы были пьяны, нельзя было отпустить вас шататься по городу в таком состоянии.
Его рот дернулся.
— Так это тоже благодеяние?
— Вы добрались домой без проблем, не так ли?
— Стражники привели меня домой!
— Так на что вы жалуетесь?
— Вы шантажируете меня, вымогая тысячу фунтов! — обвинил он ее.
— Я не шантажирую вас. Вы предложили награду, я просто ее получаю.
Он остановился и в недоумении уставился на нее:
— Я не предлагал вам вознаграждение.
— Неужели? — Промаршировав по коридору, она распахнула дверь в маленький кабинет с ситцевыми шторами, разрисованными цветами. Бенедикт последовал за ней.
Подняв газету с небольшого письменного стола, она показала ему.
— Разве не вы поместили эту рекламу в газете? — потребовала она.
— Мой отец подарил мне эти часы, — воскликнул он яростно. — Это было его кольцо.
— Тогда хорошо, что я взяла их на хранение!
— Здесь не говорится о тысяче фунтов, — отметил он. — Тут написано значительная сумма.
— Я бы сказала, что тысяча фунтов значительная сумма, не так ли?
— Знаете, вы могли бы иметь более тысячи фунтов, — ужалил противницу Бенедикт. — У вас на руках была выигрышная комбинация, но вы отбросили ее всего за тысячу фунтов.
Ее глаза сузились.
— Что вы имеете в виду?
— Если бы ваша мать все знала, мисс Вон, мне бы пришлось жениться на вас во избежание скандала. В вашем распоряжении было бы значительно больше, чем тысячa фунтов.
— О! — обозлилась Кози. — Теперь вы хотите жениться на мне? Насколько помню, на моей кухне вы пели другую песню. Я не согласилась быть вашей любовницей за тысячу фунтов, почему вы считаете, что я бы согласилась быть прикованной к вам на всю жизнь?
— Я не хочу жениться на вас, — рассердился он. — Считаю, что мне крупно повезло.
— Вы не хотите жениться на мне? — спросила она в изумлении.
— Нет!
— Полагаю, вы также не хотите меня приголубить.
— Я даже не знаю, — сообщил он, — что означает это слово.
— Но… как насчет сладкой любви, о которой вы говорили мне на лестнице? — запротестовала она. — Я почувствовала что-то там. Вы просто шутили со мной, caro mio Бен?
Он сердито посмотрел на нее.
— Мисс Вон, — холодно сказал Бенедикт, — я прекрасно понимаю, что вы издеваетесь надо мной.
— Я бы этого не сделала, — она приблизилась к нему. — It tuo fedel sospira ognor, — прошептала она по-итальянски. — Cessa Crudel Tanto Rigor. — Козима вздохнула. — Надеюсь, вы не жестокий человек? Вы, конечно же, не оставите меня страдать? — Она взяла его лицо обеими руками и крепко поцеловала в губы. — Ты все еще думаешь, что я над тобой смеюсь? — тихо спросила она. Ее глаза были полузакрыты.
Он обхватил рукой ее шею и поцеловал в губы — нежно. Кози поразилась. Мужчины обычно нападали, если им предоставить хоть половину шанса. Это была не атака, а продолжительная ласка, и она не знала, как ее принять. Казалось, он медленно и нежно смаковал ее рот. «Интересно, почему он это сделал?» — задавалась она вопросом. Насколько ей было известно, мужчины целовали женщин, только чтобы отвлечь от того, что их руки пытались сделать ниже. Совершенно очевидно, он почему-то не спешил с этим.
— Я мог бы целовать тебя весь день, — шептал Бенедикт. — Ты на вкус, как яблоки. Зеленые яблоки.
— Я пекла яблочный пирог этим утром, — объяснила она.
Он снова поцеловал ее с такой же нежностью, неспешно и уверенно. Кози чувствовала его чистый и прохладный язык во рту. Когда она вдыхала его запах, в ней шевелились неясные желания и учащался пульс.
— Думаю, нам следует как можно скорее пожениться, — сказал он медленно.
Она моргнула.
— Кто говорил что-нибудь о браке?
— Что? — резко отшатнулся Бенедикт. Он с трудом контролировал свой гнев. — Вы поцеловали меня, мисс Вон. Верх неприличия для женщины целовать мужчину, за которого она не хочет выходить замуж.
— Это был только поцелуй. Нечего волноваться. Мы в Ирландии делаем это все время, — соврала она. — Это ничего не значит.
— Ничего не значит!
— К тому же, боюсь, даже не очень хороший поцелуй. Все равно, что поцеловать oпорную балясинy.
— Понятно, — тихо произнес мужчина. — Вы издевались надо мной, конечно.
Она пожала плечами.
— Конечно.
Его серые глаза внезапно вспыхнули.
— Вы, мисс Вон, отвратительная женщина!
— Жаль, что вы так думаете, — ответила Кози. — Как вы знаете, я чрезвычайно высокого мнения о вас.
— В моем кошельке была тысяча фунтов, — заговорил он после паузы.
— Тогда все еще есть, — холодно сказалa она, — я не воровка.
— Нет, шантажистка! — уточнил он. — Возьмитe их. Я пришлю слугу за моей сумкой. Сейчас я бы хотел получить мои часы и кольцо, если вы не против.
— Вот. — Она достала часы и кольцо из кармана и отдала ему.
— Прощайте, мисс Вон.
— Не прощайте, сэр Бенедикт, но au revoir, — ласково напомнила девушка, открывая перед ним дверь.