Шпион (СИ)

    - Так что мы решим? - спросил Маленков.
    - Решать будем не мы, - ответил Вознесенский.
    На этом совещания прервалось. Маленков и Вознесенский отправились докладывать Сталину, оставшиеся в кабинете расслабились, переговаривались о своих делах. К Григорию подсел генерал Куцевалов.
    - Дипломат ты, Токаев, большой дипломат, - проговорил он. - Серова отмазал, а вот меня подставил. Но я на тебя зла не держу.
    Вернулись Маленков и Воскресенский.
    - Завтра продолжим у товарища Сталина, - объявил Воскресенский. - Спасибо, все свободны. Токаев, завтра из дома не выходите, вас могут вызвать в любой момент.
    От площадки возле Сената отъезжали тяжелые чёрные лимузины. Григорий нашёл свой "опель". Девчушка-водитель крепко спала, откинувшись на спинку кресла.
    - Поезжайте домой, товарищ сержант, - сказал ей Григорий. - Я пройдусь пешком, мне недалеко. Заодно посмотрю на Москву, давно тут не был.
    - Ой, меня накажут, - испугалась она.
    - Не накажут. Скажете: подполковник приказал. А вы обязаны выполнять приказы старших по званию.
    Был третий час ночи. Снег прекратился, мостовые блестели под фонарями. Улицы были совершенно пусты, в домах были освещены только редкие окна и оттого город казался настороженным, хмурым.
    Григорий уже подходил к дому, когда заметил длинную тёмную очередь, человек в сто или даже больше. Голова очереди была возле "Булочной", хвост терялся в тени домов. В ней стояли по большей части пожилые женщины, кутаясь в платки, но попадались старики и подростки.
    - За чём стоим? - спросил Григорий у мальца в ушанке и телогрейке.
    - За хлебом, - отозвался он, шмыгнув носом.
    - Когда привезут?
    - Привезут в семь, а начнут давать в восемь.
    - Так до восьми и будешь стоять?
    - Не, скоро сеструха сменит. Она уже большая, ей двенадцать.
    - А тебе сколько?
    - Восемь с половиной.
    - Не боитесь, что вас затолкают?
    - Не, тут порядок, все по номерам.
    Он показал ладошку. На ней химическим карандашом была выведена цифра "126".
    В эту ночь Григорий долго не мог заснуть. Перед глазами всё стояла детская ладошка с цифрой 126.
 
 XVI
    Утром 17 апреля в его комнате пронзительно зазвонил телефон. Звонок был необычный - прерывистый, требовательный. Так звонят с междугородней станции. Но это был не межгород, а коммутатор Кремля. Оператор передал, что подполковнику Токаеву приказано никуда не отходить от телефона и никому не звонить, его телефон постоянно подключён к спецсвязи, вызов может последовать в любую минуту. Целый день Григорий проходил по комнате, поглядывая на чёрный аппарат, как на гранату с выдернутой чекой. Только к вечеру телефон ожил.
    - Это Серов, - услышал Григорий в трубке.
    - Какой Серов? - не понял он.
    - Такой! Не узнал?
    - Извините, товарищ генерал-полковник. Слушаю вас.
    - Машина к тебе послана. В ней капитан Никитин из комендатуры Кремля. Делай то, что он скажет.
    Через несколько минут в дверь постучали. Капитан Никитин настороженно оглядел комнату и обратился к Григорию:
    - Подполковник Токаев?
    - Да, это я.
    - Сдайте оружие.
    - Я арестован?
    - А есть за что?
    - Не знаю, вам видней.
    - Не арестован. Пока. С оружием к товарищу Сталину не положено. Никому, даже маршалам.
    Положил табельный ТТ Григория в портфель, поинтересовался:
    - Готовы? Тогда пошли.
    У подъезда стоял чёрный "Зис". Редкие прохожие разглядывали его с любопытством и опаской. Водитель включил сирену, машина пронеслась по московским улицам и остановилась у Боровицких ворот. И машину, и капитана Никитина охрана хорошо знал, но документы проверила очень тщательно. Следующая проверка, такая же тщательная, была у бокового входа в Сенат. В фойе младший лейтенант взял у Григория шинель, а у капитана Никитина шинель и его портфель. Поднявшись по лестнице с красным ковром, заглушавшим шаги, они оказались в длинном узком коридоре. Через каждый десять метров в нём стояли офицеры НКВД с каменными лицами. Возле двери, на которой не было никакой таблички, дежурили двое. Последовала ещё одна въедливая проверка всех документов, только после неё офицеры отступили от двери, освобождая вход в кабинет.
    Это была приёмная Сталина. За письменным столом горбился личный секретарь Сталина генерал-майор Поскребышев, приземистый человек с бритой головой и серым лицом. По приёмной прохаживался генерал-полковник Серов, затянутый в ладно сидящий на нём мундир, выбритый до блеска, источающий запах кожи портупеи и "Шипра".
    - Товарищ генерал-майор, подполковник Токаев доставлен, - доложил капитан Никитин Поскребышеву, хотя по субординации он должен был сначала обратиться к Серову. Но тут в Кремле свои правила.