Найденыш 6. Государев человек (СИ)

А маги удивили. Они, деловито переговариваясь, «починили» защитный купол и показали, что колонна может двигаться дальше. Бойцы не стали залезать на броню, а спрятались за машиной. Бусыгин дал приказ двигаться дальше, и сам пристроился к ребятам. Так, гуськом, они приблизились к доходным домам. И вот тогда началось.
Первым в «шильд» ударил «адский трезубец». Он выжег в активной защите огромную дыру, и туда ударили автоматные очереди. «Медведи» мгновенно встали, осыпаемые градом выстрелов; невидимые стрелки не давали возможности осназовцам выскочить наружу. Броня пока держала, но, если по ней ударят из подствольного гранатомета — появятся жертвы.
Бусыгин понимал, что продвижение колонны зависит от скорейшего подавления огневых точек наемников. Запоздают к штурму усадьбы Трубецких — его первым показательно казнят, расстреляют за невыполнение приказа. Мятеж — это ведь проверка благонадежности и профессионализма всех, кто в нем участвует, независимо какую сторону ты занимаешь. А здесь… Фланкирующий огонь по колонне, фактически — засада.
Маги, наконец, перестали бравировать своей неуступчивостью и присоединились к бойцам. БТРы встали таким образом, чтобы принимать на себя основной шквал огня, а между ними спрятались осназовцы. Архимаги ударили сдвоенным плетением, похожим на щупальца осьминога. Электрическая дуга, свиваясь в спираль, врезалась во второй этаж злосчастного дома, вызвав многочисленные вспышки ярко-сиреневого цвета, которые разрастаясь, стали сплетаться в единую крупноячеистую сеть.
И тут рвануло. Непонятное плетение выплеснуло столько мощи, что половина дома обрушилась на глазах потрясенных осназовцев. Нет, эти парни привыкли ко всякому, но им стало не по себе, как играючи маги разваливают обычные дома, предназначенные для мирной жизни. Хотелось верить, что там не осталось жильцов, что они не стали заложниками ситуации.
Лично Бусыгин не верил в счастливый исход дела. Наемники выполняют свою работу, а как они достигнут результата — нанимателю плевать. Неожиданная злость овладела старшиной. Связавшись с сидящими в БТРах стрелками, приказал бить по огневым точкам, да так, чтобы противник головы не поднял. Как только пулеметы загрохотали длинными очередями, осназовцы по приказу Бусыгина рванули в обе стороны. Эти дома-крепости, удачно вставшие на их пути, на глазах разрушали весь план.
Группа из двадцати бойцов во главе со старшиной устремилась к полуразваленному дому, откуда велся яростный обстрел. Войковский шел вместе с ними, закрывая людей от периодических ударов магоформ. У наемников тоже были чародеи, но гораздо слабее квалифицированных спецов из Магической Палаты. Их атаки разрушались с помощью всевозможных плетений, искусно встраиваемых в защитный чародейский комплекс.
Дальше произошло то, что Бусыгин позже назвал «демонической шуткой неизвестного благодетеля», отвечая на вопросы следователей. В какой-то миг он просто растерялся, когда жуткая багрово-лиловая субстанция окутала дом и сдавила сердце своей непонятной жуткостью. Замерли все: и осназовцы, и наемники под защитой толстых стен.
— Инфернальный пробой? — только и успел пробормотать Войковский, ошарашенный не меньше Бусыгина. — Откуда он взялся? Еще и его не хватало!
Спрессованный в тугой ком воздух заполнился звенящими нотками накатывающегося катаклизма. Стекла в близлежащих домах лопнули, разлетаясь мелкой шрапнелью и выкашивая мелкие кустарники и ссекая с веток деревьев остатки листьев. Хорошо, что защитный купол не навредил бойцам. Но зрелище было еще то.
А потом полуразрушенный дом просто сложился, словно легкая конструкция из картона. Грохот осыпаемого кирпича, клубы ядовито-красного цвета, взлетевшего в воздух, как будто из жерла вулкана, вогнали в ступор всех, кто наблюдал за этим действием. Даже из второго дома, превращенного в огневую точку, прекратились выстрелы. Этого хватило группе Бармена преодолеть оставшиеся метры открытого пространства и «втечь» в подъезды. Сейчас начнется обыкновенная рутинная работа — зачищать и выбивать из квартир засевших там наемников.
Старшина машинально посмотрел на часы. До начала операции по захвату усадьбы Трубецких оставалось чуть больше двадцати минут. Нужно торопиться. И он принял решение. Половина отряда остается на месте, выжигая сопротивление, а он на всех парах продолжает движение.
Заскочив на броню БТРа, он помог вскарабкаться следом за ним Войковскому, поудобнее перехватил оружие и кивнул на развалины:
— Есть версии, что здесь произошло?
Многотонная машина дернулась и покатилась по детской площадке, стараясь поломать как можно меньше настроенных здесь домиков, качелей, скамеечек. Ухватившись за металлическую скобу, приваренную к борту броневика, чтобы не свалиться под колеса монстра, маг задумчиво проводил взглядом развалины.
— Или нам кто-то помог, или наемники не совладали с каким-то артефактом! — перекрикивая рев моторов, пояснил он
— Что может быть таким артефактом? — продолжал выяснять Бусыгин.
— Я не могу сейчас сказать точно! Никогда в практике не встречался с подобным, но слышал про инфернальный выброс энергии! Извините, надо подумать!
Артем кивнул и настороженно уставился вперед, стараясь не пропустить очередную засаду. Справа в небо взлетели две сигнальные ракеты, выглядевшими в утреннем свете бледными звездочками.
Охотники постепенно замыкали кольцо, не давая дичи выскользнуть наружу.
Никита
Октябрь, 2011 года
Так получилось, что из Боровичей до Москвы Никита с Мишкой Печенегом доехали за шесть часов, остановившись всего лишь один раз на окраине Твери, чтобы перекусить в придорожном кафе, что слегка их задержало. А потом гнали без передышки по Тверскому шоссе. Печенег словно сросся с рулем и не давал своему спутнику даже сменить его на часок. Только отмахивался рукой. Старший рында Петра Григорьевича торопился. За время поездки он перекинулся с Никитой десятком ничего не значащих фраз. Чтобы не терять время, волхв решил подремать, раз ему не доверяют вести машину. Можно подумать, резко скорость упадет от смены водителя.
Укрепив корпус автомобиля защитным плетением во избежание возможных неприятностей в виде аварии или съезда в кювет, Никита откинул спинку кресла и вполне себе спокойно заснул.
На въезде в Москву шоссе было перегорожено бетонными блоками, в которых сделали неширокий проезд. Полиция вместе с дружинниками проверяли каждую машину, отчего скорость продвижения катастрофически упала. Да еще Анциферов беспрестанно звонил на телефон Печенега, спрашивая, как продвигаются дела. А как они будут продвигаться, если до центра города еще не добрались? В конце концов водитель отдал свой аппарат Никите, предоставив ему право лично отдуваться перед стариком.
Решив не ждать, когда рассосется эта пробка, они развернулись и помчались по юго-восточной трассе. Печенег пояснил, что по Ярославке будет куда легче проскочить в центр. Но и там их ждало разочарование. Кажется, все въезды контролировались княжескими войсками. Однако волнующихся людей, скопившихся возле блокпоста, успокоили, обещая открыть свободный проезд к вечеру.
— Наверное, в городе передислокацию проводят, — выдвинул свою версию Печенег, откинувшись на кресле назад, отдыхая от долгого пути. — Пока не закончат технику подтягивать и блокировать смутьянов, хрен кого запустят. Черт, ни одна не отвечает!
Он покачал головой, откладывая телефон в сторону. Внучки Анциферова безнадежно молчали, словно канув в воду. От этого настроение рынды портилось еще больше. И старик доконал обоих. После очередного доклада Никита с молчаливого одобрения Печенега вырубил телефон и положил его в бардачок.
Наконец, после десяти часов вечера бетонные заграждения с помощью автокрана убрали с дороги, и вереница машин потянулась по темному шоссе в сторону города под покровом густой чернильной ночи, казавшейся на окраинах настолько непроницаемой, что приносило ощущение тоскливой безлюдности. Все же бывшая столица Руси не была настолько маленькой, чтобы приезжий человек чувствовал себя попавшим в прошлые века с отсутствием цивилизации. Где яркие огни рекламных щитов? Почему жемчужные гирлянды шоссейных фонарей не освещают дорогу? Маслянисто-желтые блики свечей или магических светильников, зажженных жителями домов, только усиливали состояние тревоги, царапающей сердце.