Найденыш 6. Государев человек (СИ)

— Электричество вырубили, что ли? — недоуменно спросил Печенег, вглядываясь в дорогу, освещаемую светом фар. — Вроде бы тихо все, зачем такие сложности?
— Не переживай, — Никита, прикрыв глаза, пытался поймать излучение аур сестер Анциферовых с помощью амулета, переданного ему стариком. Семейная реликвия, бережно хранимая наместником Боровичей, оказалась в руках молодого волхва и словно почувствовав родную кровь, мгновенно настроилась на его эфирную полевую структуру.
Но пока все было тщетно. Амулет молчал, показывая в аурном поле на сером фоне слабые всполохи энергии космоса, не более того.
— И это все, что ты хочешь сказать? — фыркнул Печенег, старательно скрывая свое раздражение, за которым ощущалась тревога за девушек, которые выросли на его глазах. А этот… родственничек! Закрыл глаза и медитирует, словно для него не существует ничего вокруг, кроме самого себя. Может, старик ошибся?
— Я предпочитаю не фонтанировать эмоциями, — пояснил Никита. — До Хамовников еще надо добраться, а ты уже дыру в сиденье провертел. Езжай спокойно, не дергайся.
— А если девчонок уже нет в живых? — спросил в пустоту Печенег. — Может ли амулет найти их по угасшей ауре?
— Может, — не стал убеждать напарника в его ошибочном мнении Никита. Он был уверен, что с сестрами ничего страшного не произошло. — Аура умершего держится трое суток, потом начинает угасать. Здесь всего день прошел. Мы все равно отыщем девушек.
Наконец, они въехали в полосу залитого светом шоссе. Стало легче. Может, и в самом деле были какие-то проблемы с электричеством на данном участке. Вот только Никита не стал говорить Печенегу, что ощутил мощные магические возмущения в том районе. Проводилась войсковая операция? Вполне. Отсекли дворянскую усадьбу какого-нибудь мятежного рода и стали зачищать с помощью Силы. Вот и пошли перебои с электричеством. Силовые выплески магии сродни северному сиянию, создающему проблему в электромагнитных полях.
К Хамовникам они подобрались уже к четырем часам утра, измученные постоянными вихляниями по переулкам, улочкам, подворотням, старательно избегая проверок на дорогах. Центр Москвы был перекрыт бронетехникой и патрулями. По местным радиостанциям ничего не сообщали кроме предупреждающей информации, что не следует посещать районы Арбата, Якиманки и Хамовников, закрытых для передвижения.
Следуя этой инструкции, Печенег, ругаясь сквозь зубы, продолжал накручивать километры, чтобы подобраться как можно ближе к Девичьему Полю, где проживали Анита с Настей.
— Понимаешь, они же нам как родные, — разговорился в конце концов Мишка. — Как родители их погибли, так старик сразу же взялся за их воспитание. Обучил родовому Зову, вот образование пытается дать, много денег угрохал на репетиторов, гувернанток. Девчата на наших глазах выросли. Любой глотку за них порвет. Лично учил их самообороне. Конечно, против профессионала они соплячки, даже мечтать и не стоит. А вот против хулиганья — самое то. От ножа отмахнутся. Ноги длинные — убегут! Да и Зов шансы значительно повышает. Я говорил старику, чтобы в Москву не трех рынд посылал, а побольше. Они же красотки, а в таком большом городе столько соблазнов. Свита нужна солидная, чтобы ни одна рожа на них глаз не положила.
— Может, как раз и нужно, чтобы девушки привлекали внимание знатных дворянских родов, — возразил Никита. — Для них такой вариант был бы предпочтительнее. Что даст Петр Григорьевич внучкам в дальнейшем? Для него служение Великому князю — суть всей жизни. Останутся Анита с Настей наедине с этим миром — кто поможет? Шанс привлечь на свою сторону два сильных посторонних рода был бы гораздо большим.
— Не знаю, — мотнул головой Печенег. — Рюриковичи не из тех, кто бросается словами. Старику, кажется, дали твердое слово о помощи внучкам. Только каким образом все вяжется с тобой?
— Наверное, из-за крови, — пожал плечами Никита. — Вам лучше в эти дела не лезть. Все равно не поймете, каким образом у Петра Григорьевича появился родственник.
— Да не особо и рвемся, — усмехнулся старший рында, сбавляя скорость, и легким движением руки завернул машину в очередной переулок. — Все понимают, когда надо язык за зубами держать.
— Ты хорошо Москву знаешь, — сбивая Печенега с неприятного разговора, похвалил его Никита. — Жил здесь?
— Я родился здесь. Замоскворечье — моя родина, можно сказать. А вот судьба так покидала, что теперь сижу в Боровичах словно сыч. С семнадцати лет, можно сказать, в услужении у боярина Анциферова.
— Не нравится?
— Привык, — отмахнулся Мишка. — Там места добрые. Суеты мало. Думал сначала, что не усижу на одном месте, потому как по натуре — с шилом в заднице. Ан нет, боярин выбил из меня дурь шляться, где ни попадя.
— Выходит, Петр Григорьевич твой крестник?
— Можно и так сказать, — легонько кивнул рында.
— Что случилось с родителями девушек?
— Погибли, катаясь на яхте. Потонули, разбившись о камни возле Соловков. Следствие велось долго, но ничего путного, кроме стандартной фразы «нарушение правил судовождения на море» не дождались. Чушь полная! Но все мы уверены, что без поганой руки Борецких не обошлось. Анциферовы — их кровники. Ты, кстати, знал об этом?
— От тебя впервые слышу, — спокойно, даже не дрогнув ни единой лицевой мышцей, ответил Никита, потому что Печенег очень пристально взглянул на него.
— Теперь будешь знать, — с каким-то затаенным удовольствием проговорил рында. — Борецкие живы, а Анциферовых не стало. В каждом поколении кто-то кого-то резал. А все началось с того момента, когда предок нашего старика Сильвестр Анциферов перешел на сторону Великого князя Федора, грохнув при этом одного из братьев Борецких. С тех пор и понеслась кровавая жатва. По всем канонам кровной мести новгородцы должны были остановиться, когда в живых остался только отец Аниты и Насти. Кроме него мужчин в роду больше не было. И что бы не говорили следователи, старик уверен в злокозненности нынешнего посадника — Дмитрия Борецкого.
Печенег остановил машину возле закрытого на ночь магазина с мигающей надписью «Бакалея братьев Сытовых», но глушить мотор не стал. Задумчиво простучал пальцами по баранке.
— Что случилось? — поинтересовался Никита.
— Не хочу туда соваться, — кивнул в сторону мерцающих огней широкого бульвара, по которому изредка проносились небольшие колонны бронированной техники, состоящей из колесных БТРов и внедорожных «Медведей», входящих в структуру осназа. — Поедем в обход через Таганку, потом через реку проскочим в Замоскворечье. Знаю я один путь, который сразу нас в Хамовники выведет.
— Если только его не перекрыли, — возразил Никита. Он не собирался вмешиваться в действия Печенега, знающего этот район как свои пять пальцев.
— Если перекрыли — пойдем под «скрытом». Ты же умеешь его ставить?
— А машина?
— Машину придется оставить. Иначе мы вообще не попадем в нужное место. Я так понял, все мосты, ведущие в Хамовники, взяты под контроль. Так что пока есть возможность, рвем на Таганку.
Как Печенег говорил, так и случилось. Те районы, в которых не наблюдались стихийные выступления бояр, никто не собирался оцеплять и мешать передвижению граждан. Даже поток машин нисколько не уменьшился. Но уже ближе к Хамовникам начались трудности. Их не останавливали, но количество патрулей напрягало. Наконец, Печенег остановился и загнал автомобиль на платную стоянку, огороженную приличным решетчатым забором и оснащенную системой видеонаблюдения. Пока рында расплачивался за место, Никита на всякий случай нацепил маячок на машину. Он исходил из самого худшего положения дел, если придется прорываться сюда в одиночку, или с девушками. Любая неожиданность могла в любой момент раскидать Никиту и Мишку в разные стороны. А так по сигналу маячка можно выйти к стоянке.
Приятно, что Печенег подумал о том же. Он вручил Никите дубликат пропуска, расписав те же возможные проблемы.
— Если тебе удастся с девчонками уйти — не жди меня и сразу в Боровичи езжай.