Тени Рентиана (СИ)

Сырой воздух стал густоват из-за повисшего молчания. Им было совсем нечего сказать друг другу.
Они поехали дальше, то толкаемые в спины холодным ветром, то палимые жарким солнцем. Первый месяц лета таял в золотых лучах, исчезал в зеленых травах, и чем чаще Раймонда думала, что вынужденное путешествие вдвоем с томиранкой когда-нибудь окончится, тем сильнее и болезненнее сжималось сердце. Становилось еще тяжелее, тоска время от времени сменялась бессильной злостью. Целых десять лет понадобилось генералессе на обретение твердого характера, безразличия, циничности, а потом приехала гордая томиранская девица, и все старания полетели в глубокую пропасть.
При этом сама Мия ни разу не попросила пощады.
Лес расстелился перед путницами черными рощами, где сплелись над головами ветви густых крон многолетних деревьев, почти не пропуская солнечный свет. Конь под Раймондой встревожено заржал и остановился возле старой сосны, отказываясь идти дальше. Ну и что с ним делать: стегнуть кнутом или понукать? Так не делают даже юные гвардейки из богатых семей, с их распущенностью, а она не станет и подавно, но как послать коня вперед.
Зато конь Мии отличался бесстрашием — девушка беззаботно гарцевала на своем сером скакуне, чуть поодаль от герцогини Вион. И та решила проявить бдительность.
− Фемита, имейте в виду, что от меня вы в этом лесу не скроетесь, а при любой попытке я буду стрелять в вас.
Вместо ответа Мия издала странный звук, нечто среднее между присвистом и цоканьем, и конь Раймонды тут же поехал к ней, забыв о страхе. Удивительно! Раймонда слышала о таком трюке, но самой его использовать не приходилось. Однако, девчонка не так проста. Сухо поблагодарив ее, генералесса поехала следом, не переставая думать о том, что в этих глухих местах им придется научиться принимать помощь одна от другой, если они хотят выжить. Следовало задуматься, однако о том, что Раймонда хочет найти здесь: останки солдат или эссента в виде Ивет? Стала ли настоящая Ивет прислуживать Марениусу в Темном Царстве? Неизвестно. Кажется, что за этой храброй женщиной не было ни одного греха.
Двадцать девятый день шестого месяца Зеленой Сестры оказался слишком жарким. Раймонда обливалась потом, Мия же жадно смотрела на ручьи и родники, мимо которых они проезжали, но не говорила ни единого слова. Ее явно мучила жажда, но ввиду гордости девица собиралась принять от нее мучительную смерть, не иначе. И Раймонде пришлось остановить своего коня.
Вечерело. Вдалеке шумел ветер, теребя ветки и хлопая листьями, а вокруг путниц сгустилась сумрачная тишина, но бояться ее не хотелось. Чем сильнее приближалось неумолимое время к ночи, тем сильнее Раймонда ощущала на своем лице дуновение потусторонних сил — вот чего стоит опасаться на самом деле.
− Хватит, − устало сказала она, спрыгивая с лошади. — Мы никого не найдем в этой глуши ночью. Останавливайтесь, фемита.
Спускаться со связанными руками Мие было неудобно, но она смогла это сделать через силу, охая и морщась. Едва ее ноги коснулись земли, Раймонда забрала у пленницы поводья и привязала ее коня рядом со своим; если девице вздумается убежать посреди ночи, можно будет услышать ржание или хотя бы цокот копыт. Косо посмотрев на ее действия, Мия промолчала. Опять.
Неподалеку протекал небольшой ручей, и Раймонда поспешила утолить жажду, затем быстро ополоснула разгоряченное лицо, смывая пот и пыль.
− Не хотите ли пить, фемита? — безнадежно окликнула она пленницу, заранее готовая к решительному отказу.
− Хочу! — звонко донесся ответ.
− Тогда советую вам перестать играть в гляделки с той премилой совой и подойти сюда.
Мия тихо засмеялась и приблизилась к Раймонде. Почти не видно, только слышен хруст старых веток под сапогами и шорох прошлогодней листвы. Удержать связанными руками воду слишком тяжело, поэтому генералесса решила не мучить шпионку и просто напоила ее из своих рук, зачерпнув пригоршню воды. Потом — еще раз.
− Спасибо, − выдохнула Мия, с хриплым облегчением.
Кажется, она оттаяла, да и Раймонда, если быть честной с самой собой, больше не хотела злиться на шпионку. Разве есть в этом смысл? Развести костер не вышло — слишком сырыми оказались здесь ветки и трава, им оставалось только поплотнее закутаться в плащи, прислониться спинами к толстому стволу ближайшего дерева, и сидеть, шевеля ногами, чтобы не продрогнуть до костей. А потом наступил слабый сон, завершившийся резким пробуждением. Мия сидела рядом с Раймондой, прислонившись к ней и опустив голову ей на плечо, и крепко спала. В сердце затеплились почти незнакомые доселе нежность, желание проявить заботу.
 
Странное дело, подобного Раймонда не испытывала даже к Густаву. Питать подобные чувства к пленнице и вовсе не пристало, но раз уж они оказались вместе в дремучем лесу, лучше забыть о собственной гордости. Даже Мия смогла это сделать, так чем хуже герцогиня Вион? Вздохнув, Раймонда потерла сонные глаза и, присев напротив спящей, осторожно развязала ей руки. Ночью девица не должна убежать, а если попробует, будет слышно.
Ночь пахла сыростью и прелой листвой, словно из лета Раймонда вдруг перенеслась в осень, и стало очень неуютно от чьих-то тихих завываний вдалеке. Если волк, на него найдется меткая пуля или острый клинок, если же забрела в лес дикая собака, можно будет приручить или отвлечь куском мяса из запасов. Дорогая тогда выйдет безопасность… Вернувшись на свое место, женщина закрыла глаза, но больше не смогла уснуть. Караулить нужно, как следует, даже если для этого потребуется не смыкать глаз — она и не смыкала их! Пока черное, полузакрытое длинными ветвями деревьев, небо не стало чуть-чуть светлеть, Раймонда бодрствовала, но потом сама не заметила, как провалилась в глубокий и темный, будто омут, сон.
Проснулась она поздним утром, разбитая и с тяжелой головой, как после похмелья, и, потирая гудевший лоб, посмотрела на Мию, стоявшую со шпагой Раймонды над трупом эссента в военной форме томиранцев. То, что это именно эссент, нетрудно было догадаться по пустым белым глазам без зрачков — значит, именно так они выглядят, будучи убитыми.
Уловив сбоку шевеление, Мия повернулась к ней и одарила извиняющейся улыбкой. На бледных щеках вспыхнули неровные красные пятна — магия Огня давала о себе знать.
− Доброе утро, госпожа генералесса. Этот… эта тварь пыталась напасть на нас, и я взяла на себя смелость взять у вас свое оружие, пока она не начала петь. Вы ведь сами знаете, как они опасны.
− Знаю, − подтвердила Раймонда, лихорадочно размышляя, что делать дальше. — Вы что-нибудь узнали от него?
− Только то, что эссенты съели наших людей заживо, − тихо сказала Мия, и радостный блеск в ее голубых глазах угас. — Мне очень жаль, фемита…
− Они были не нашими людьми, − сказала с нажимом Раймонда, − а моими людьми. Впрочем, сейчас это не имеет значения.
− Абсолютно никакого, − рвано выдохнула девушка, протягивая ей шпагу.
Кажется, она собиралась заплакать, но это уже не было бедой Раймонды Вион. Стиснув зубы, и старательно сдерживая злые слезы, генералесса снова связала руки пленницы и помогла ей забраться в седло; теперь им предстояло возвращение в Матрес. С эссентами все ясно — они верно служат Марениусу, и по уже вполне понятной причине не трогают именно их двоих. Дело в магии Воды и Огня. Владыка всея тьмы Терраны, зазнавшийся и заигравшийся юнец, решил взять их к себе на службу — волей или неволей. Он хочет поработить враждующих женщин из двух соседних королевств, когда-то бывших одной огромной страной, пользуясь тем, что они ненавидят друг друга и стараются держаться порознь. Но это слишком сложно для понимания и осознания, Раймонду сейчас заботило более насущное. Чего добивается король Томирана, Базиль Алисон?
 
Она задала этот вопрос Мие, но та, похоже, не знала точного ответа. Это ожидаемо — старый интриган едва ли горел желанием посвятить двух неопытных шпионок во все свои планы и тайные замыслы. Но в душу Раймонды закралось нехорошее предчувствие, что завоевание Томираном Маренто, к которому король стремится, не принесет ничего, кроме новых бед, разрушений, смертей и нового гнева Богинь. О, Сестры не позволят забыть их, они покарают всех усомнившихся в их существовании, как уже случилось с правящими братом и сестрой! А если так и будет, то велик шанс скорой гибели короля Алисона от божественного гнева.