Не оборачивайся, оно у тебя за спиной (СИ)

«Возьми себя в руки!»
Но как тут вообще можно взять себя в руки?
Лайтвуд замер, внезапно попросту забыв, как дышать. Страх вырубил все другие чувства, заполнил сознание и дошел до той точки, когда человек начинает сходить с ума от ужаса, но инстинкт самосохранения перед реальной опасностью не позволяет упасть в обморок.
Оно стояло за ним так близко, что Алек мог четко разглядеть его лицо. И Лайтвуду оно даже показалось симпатичным. Кто бы мог подумать, что его ночным кошмаром окажется весьма сексуальный парень с азиатской внешностью. Глаза так же сияли желтым, и, когда оно улыбалось, острые белые зубы впивались в его нижнюю губу.
 — Ты боишься. — Лайтвуд почувствовал, как рука чудища коснулась его плеча и медленно съехала вниз до запястья. По всему телу разлился жар. Он опустил взгляд на свою руку и не увидел чужих пальцев, но в тоже время зеркало отражало, что происходило на самом деле.
 — Мне нравится, что ты боишься. Это… так вкусно…
Горячие пальцы продолжали поглаживать его запястье, и Алек не мог даже моргнуть от охватившей его паники.
Оно втянуло воздух ноздрями, приближаясь ближе. Настолько близко, что парень почувствовал жгучее дыхание на своей шее. Лайтвуд не мог пошевелиться, не мог отвести взгляд. Крик застрял в горле.
 — Не стоило устраивать целое представление, я бы не оставил такую сладкую душу.
 — Кто ты? — судорожно, дрожащим голосом выдавил Алек.
 — Неужели это так важно? Я не убью тебя… — прошептало оно, зубами задевая кожу на шее, он чего Лайтвуд тихо всхлипнул. — Пока не убью…
 — Тогда, что тебе нужно? Почему сразу не убьешь? — вдруг осмелел Алек, намеренно встречаясь взглядом в зеркале с его глазами.
 — Мне нравится тобой питаться. Твоими эмоциями. Я же сказал, что у тебя очень сладкая душа. Я еще никогда такой не пробовал. Было бы сильным расточительством убить тебя, когда я могу питаться тобой каждый день. — черные ногти на пальцах стали удлиняться и царапать нежную кожу Алека.
 — Но… когда ты поглотишь всю мою душу, я… я умру? — Лайтвуд почувствовал, как руки монстра тянутся к его верхним пуговицам на рубашке, начиная медленно их расстегивать.
 — Если правильно питаться, то нет. Человеческая душа имеет способность к регенерации. Очень полезная способность. Такие, как я, очень любят это человеческое свойство. — горячая ладонь пробралась под ворот рубашки, стаскивая ее с дрожавшего от страха Лайтвуда, обнажая его плечи и горло.
 — Такие, как ты? — Лайтвуд понимал, что сердце в груди уже заходится в ударах, а мозг просто отказывается воспринимать действительность.
Вместо ответа оно уткнулось носом в шею Алека, шумно вдыхая, пока горячие руки сильнее прижимали к груди.
 — Твоя плоть наверняка такая же вкусная, как и душа… — мечтательно протянул монстр, беря запястье Алека и поднося его к острым зубам.
 — Ты же говорил, что не убьешь меня!!! — Лайтвуд стал вырываться, стараясь выдернуть руку, которую словно схватили железные тиски. Оно не позволило и на миллиметр отодвинуться от себя, погружая указательный палец Алека в свой рот, медленно посасывая. Затем стало вытаскивать палец, царапая его зубами и слегка прикусывая подушечку.
 — Тише, успокойся. — прошептал монстр. — В тот раз ты наоборот просил тебя укусить.
Лайтвуда прошибло потом.
 — Это… это был ты? Там, у Себастьяна?
 — Да… Жаль, что нашей с тобой связи хватило только на один раз.
 — Я даже не знаю твоего имени! О какой связи ты вообще говоришь?!
 — Ты серьезно хочешь прямо сейчас обсудить это? — когтистая рука проскользила по оголенному торсу к паху, чуть сжимая и вырывая этим судорожный вздох.
 — Г-господи…
 — Можешь называть меня Магнус. — горячая ладонь накрыла его руку, заставляя ее прикоснуться к голой груди Лайтвуда. Вторую же руку все еще удерживали возле зубов, и от осознания этого колени Алека подкашивались. Он чувствовал свою ладонь на коже и то, как чужая рука направляет ее, лаская Лайтвуда.
 — Я хочу попробовать тебя… — шумно выдохнул монстр. — Как ты знаешь, человек способен еще кое-что восстанавливать в своем теле, без угрозы распрощаться с жизнью.
Мысли Алека замельтешили, словно мошки в летний день.
 — Что? Съешь половину моей печени? Или… — сердце кольнуло от сладкой и одновременно опасной догадки. — Сперма?
Магнус замер на некоторое время, а затем хрипло рассмеялся.
 — Я вообще-то имел ввиду кровь, но… — безвольная рука Алека, управляемая не им, оттянула вниз резинку домашних штанов.
 — Твоя сперма ничуть не хуже. — Лайтвуд почувствовал, как пальцы Магнуса заставляют его руку сомкнуться в кольце на его члене.
 — Ты действительно будешь пить мою кровь? — только от одной такой мысли у Лайтвуда кружилась голова, и сладко пульсировало в животе.
 — А кто мне запретит? — усмехнулся Магнус.
После высунул длинный черный язык и мокро облизал запястье Алека, а затем, резко раскрыв пасть с белыми ровными клыками, впился в кожу, прокусывая и глотая кровь. Бордовые капли стали падать на голое плечо Лайтвуда. Он тяжело задышал, наконец, возобновив дыхание.
Одновременно с этим когтистая рука, которая сжимала руку Алека на его пульсировавшем члене, задвигалась в немыслимом темпе.
Лайтвуд тяжело стал хватать ртом воздух, неотрывно смотря в золотые глаза, и заметил, что его зрачки стали вертикальными, как у дракона или кота.
Он чувствовал такое дикое напряжение, ощущая, как Магнус наслаждается вкусом его крови и как несдержанно сжимает тонкими пальцами его возбуждение.
Вдруг он оторвался от руки Алека, наклоняя голову на бок и облизывая черным языком испачканные в крови розовые губы.
 — Как я и говорил, ты - лучшее, что я когда-либо пробовал. — а затем вновь потянулся к руке парня, глотая кровь.
В глазах Алека стало темнеть, а тело вдруг обмякло. Он неестественно выгнулся в руках Магнуса, слыша его шипение, которое само оседало и пенилось где-то в глубине души. Но только на миг, потом невообразимо горячило, прижигало, словно раскаленным железом.
 — Хватит… пожалуйста. — простонал Алек, не зная сам, о чем конкретно просит.
О том, что бы Магнус отпустил его, или наоборот не отпускал и позволил ему побыстрее прийти к разрядке.
Он уже начинал чувствовать, как теряет сознание, но одновременно ему было так охренительно хорошо. Он никогда такого не ощущал. Лайтвуд не чувствовал боли, было только дикое желание кончить.
Пульсация все усиливалась, а в груди начало тянуть, словно кто-то высасывал из него жизнь. Хотя так оно и было. Еще пара резких движений, и Лайтвуд, излившись в свою руку и руку Магнуса, отключился.
Магнус успел подхватить его поперек живота, не давая упасть на пол.
 — Хм, слишком слабый даже для человека. — удовлетворенно выдохнул он, облизывая алые капли со своих губ, затем поднося к губам свою руку, испачканную семенем Алека, погрузил в рот каждый палец, громко причмокивая. — В следующий раз нужно быть поаккуратнее. — он перетащил уснувшего Лайтвуда на кровать и обильно намочил слюной прокушенное запястье. Кожа мгновенно затянулась, скрывая малейшее доказательство, того, что недавно из нее лилась кровь. Даже царапины не осталось.
***
Лайтвуд со стоном, морщась от света, открыл глаза, моментально вспоминая случившееся ночью. Он поднялся на ноги и, бросив взгляд на зеркало с прогоревшими по краям свечами, прошел в ванну, где, включив свет, посмотрел на себя в зеркало. Кроме испуганных глаз, в которых глубоко засел ужас, разливаясь чернотой по голубой радужке, никаких странностей Алек больше не заметил.
Он включил воду и, погруженный в свои воспоминания, снял с себя одежду и забрался под горячий душ.
Вода успокаивала, смывала дикую слабость и дарила хоть какое-то, но спокойствие.
Теплые человеческие руки резко обняли со спины, а сзади прижалось горячее тело. Лайтвуд вздрогнул, распахивая глаза, моментально оборачиваясь.
В душе он был один.
Сердце гулко билось в груди, капли горячей воды стекали по коже, пар поднимался к потолку и каплями оседал на нем.