Связанные нитями души (СИ)

Санька! Который теперь зовётся Данькой, и который теперь… теперь…
Я задыхаюсь. Я задыхаюсь от собственных мыслей. Все мои эмоции, кажется, враз довели до предела и взорвали. И сейчас я умру ещё раз. Теперь уже окончательно. Потому что так не бывает. Не бывает! Не…
Данька. Мальчик мой. Солнышко. Неужели, мы?..
Но довести до конца мысль не успеваю, потому что одна из натянутых струн-чувств начинает вибрировать сильнее. И это чувство тревоги. Страшное. Разрывающее на части чувство.
Не раздумывая, я быстро достаю маленький экран — устройство, по которому хранитель удалённо может наблюдать за своим подопечным, — и вместо счастливого Дани, который сидит в компании чужого мужчины, я вижу, как мой мальчик плетётся по тёмной обледеневшей улице, а из-за угла прямо на него выезжает грузовик.
Нет!
НЕТ! Стоп!!!
Я уже несусь. Прочь из архива. По коридорам. Бегу изо всех сил. Лечу. Но понимаю — не успеваю. Я не успеваю!
Но мне нужно оказаться там сейчас. Немедленно.
НУЖНО!
И струны эмоций удивительным образом складываются в одну струну, в одну тугую звенящую нить, которая с чудовищной силой тянет меня из этого мира.
И я лечу.
========== 9. Данил ==========
Свет фар бьёт прямо в глаза, ослепляет.
Грузовик! Какого чёрта он во двор на такой скорости едет?
Пытаюсь прижаться к обочине, делаю шаг в сторону, но нога скользит, подворачивается, и я падаю. Растягиваюсь на льду. Больно отбив бедро, встаю на колени и пытаюсь отползти. Стараюсь изо всех сил, потому что бешеный грузовик не снижает скорости и едет прямо на меня. На меня!
Да что же такое?..
И тут кто-то подхватывает меня, несёт по воздуху через дорогу и опускает прямо на скамейку на детской площадке. А я, не веря глазам, уже вообще ничего не понимая, смотрю на него.
Влад. Это Влад. Владлен.
Бледный, испуганный, он отпускает меня и отлетает чуть в сторону, с удивлением смотрит на свои руки. А за спиной у него два огромных чёрных крыла.
Я что, треснулся головой во время падения и теперь у меня галлюцинации? Бред? Но если это так, я хочу остаться в этом бреду.
— Влад? — тихо спрашиваю я, и тот вздрагивает, поднимает на меня взгляд, смотрит ошарашенно.
— Ты… — шепчет он. — Ты видишь меня?
Я слабо улыбаюсь и киваю.
Не знаю, что происходит. Ничего не понимаю. Но за возможность просто видеть его я готов отдать жизнь.
— Почему?.. — хрипит он. — Почему ты не пошёл на свидание?
Что? Какое свидание? О чём он? О Викторе?
— Не захотел, — отвечаю я. — А откуда ты о нём знаешь? Откуда у тебя эти крылья? И почему ты здесь… вот так? Ты же умер… четырнадцать лет…
Влад смотрит на меня во все глаза.
— Да, всё верно. Я умер четырнадцать лет назад. Не понимаю, откуда ты это знаешь, но это правда. Я умер. И теперь я дух-хранитель. Твой хранитель. Поэтому и знаю о свидании.
Хранитель! Он мой хранитель! Всё это время я мечтал о встрече с ним, мечтал увидеть его, а он был духом и оберегал меня. Это… Это какая-то невероятная сказка. Сказка, из которой я не хочу возвращаться в реальность.
— Хранитель? Это как ангел? — шепчу я, а сам смотрю, смотрю на него и не могу налюбоваться.
— Ну да, — отвечает он. — Последние шесть лет я был что-то вроде ангела для тебя. А восемь лет до этого служил демоном-карателем.
— Удивительно… — улыбаюсь я и тянусь к нему рукой. Мне хочется прикоснуться, хотя бы вскользь!
Но рука проходит сквозь его руку, ловит лишь воздух.
Влад печально улыбается.
— Я дух, я не принадлежу этому миру. Я здесь только благодаря этим крыльям.
И тут я наконец замечаю, что творится с окружением.
Свечение, лёгкое, прозрачное свечение радужными потоками проходит сквозь всё вокруг: сквозь детские качели, снежные сугробы, дома, лёд на дороге, свечением наполнен воздух и я сам. Только Влада не касается эта странная радуга. Я уже видел такое. Тогда. В тот самый день.
— Что это за свет? — спрашиваю я.
— Ты видишь потоки жизни? — удивляется Влад.
Так вот, что это такое: потоки жизни. И теперь становится понятно, почему они обходят Влада. Ведь он не живой. Он умер.
Сердце сжимается, и хочется расплакаться. По-детски разреветься. Прямо как тогда, четырнадцать лет назад.
Я стискиваю зубы и вздрагиваю от неожиданного злого крика:
— Опять ты! Почему снова ты?
Оборачиваюсь и у позабытого нами грузовика вижу паренька лет шестнадцати с огромными белыми крыльями. Паренёк стряхивает с себя сапоги и перчатки и с ненавистью смотрит на Влада.
— Почему ты вечно вмешиваешься? Как ты вообще здесь оказался так быстро? Тебя же не было!
— Ты что тут делаешь, Романчук? — спрашивает Влад, и в голосе его отчётливо слышится настороженное напряжение.
— А! Ты прочёл свою память. Поздравляю! — кривляется Романчук.
Смотреть на его лицо неприятно. Внешне милое, оно отталкивает внутренней злобой, какой-то ненормальностью, изломанностью, будто бы красивый портрет взяли и смяли, а потом неумело разгладили.
— Но какого чёрта ты здесь объявился? — орёт Романчук. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты вечно мешаешь. Если бы не ты, то я бы ещё шесть лет назад всё сделал, и меня бы не попёрли из хранителей. Но ты вмешался! Ты вмешался, и он, — Романчук указывает на меня, — остался жить, а потом ты и вовсе отобрал его у меня! Точно так же ты отобрал его у меня, когда мы все были живыми!
— Ты хотел убить его? — шипит Влад.
А я сижу и уже вообще ничего не понимаю. Что происходит? Почему меня хотели убить? Зачем?
— Да, хотел! — сжимая кулаки, кричит Романчук. — Я всё продумал, всё спланировал. Хоть я и начинающий хранитель, и он был моим первым подопечным, я всё же научился выстраивать вариативности судьбы. Не глобально на несколько лет, лишь на пару часов, но мне этого было достаточно. Я! Это я подстроил так, что Данил задержался на лестнице и его толкнули, я устроил так, чтобы удача отвернулась от него. И он упал. Его травмы были опасны для жизни, он мог умереть. Но появился ты, и всё пошло прахом! Вообще всё! Мало тебе было разрушить мои планы, ты ещё и отобрал его у меня. Обрезал связывающую нас нить и привязался к нему сам. Стал его хранителем.
Весь этот эмоциональный, сумасшедший поток слов вываливается на меня, и я тону. Тону в непонимании сути. Зачем? Зачем это Романчук хотел меня убить? Что я ему сделал?
— Зачем ты всё это делаешь? — спрашивает Влад.
Он, в отличие от меня, не тонет в непонимании и не утратил способности задавать правильные вопросы.
— Зачем? — кричит Романчук. — Ты спрашиваешь: «Зачем»? Да затем, чтобы он стал хранителем, как и я! Чтобы он был со мной! Всегда!
— Романчук, — неестественно спокойным голосом говорит Влад. Наверное, так разговаривают с буйно-помешанными. — С чего ты взял, что ему предложили бы остаться в мире мёртвых и стать именно хранителем? А если бы и предложили, с чего ты взял, что он согласился бы?
— Его душа чиста и невинна, а только такие могут стать хранителями, так что предложили бы, — усмехается Романчук. — Ну а что касается согласия… Я уверен на девяносто процентов, что он согласился бы. Вернее, согласится.
Последние слова Романчук произносит, глядя на меня в упор. И от этого взгляда становится жутко. Я не понимаю всех этих махинаций, не понимаю, о чём они разговаривают, не понимаю, зачем я нужен этому странному парню. Я понимаю лишь одно: он сумасшедший. Псих, который может пойти на всё, лишь бы достичь желаемого, не остановится ни перед чем.
— Ты больной, — озвучивает мою мысль Влад. — По тебе тюряга плачет и каратели с вилами.
— Знаешь, Владлен, — медленно произносит Романчук, — судья сослал меня в проводники, желая, чтобы я получил новый опыт, увидел новые возможности и перспективы. И я их действительно увидел. Только увидел их не сразу. Вылетая на дежурство, я каждый раз проклинал судью. Все шесть лет. И все шесть лет готовился к этому дню, придумывал план. Учился владеть своим даром. Видел грузовик? Это я его вёл. Я теперь умею не только грубо толкать предметы, но и удерживать тонкие вещи. Для этого мне только нужны перчатки. Но я никак не мог придумать, как избавиться от тебя, заноза-хранитель. Но в конце концов, я и правда понял всю глубину слов судьи: у проводников масса возможностей, о которых я, будучи хранителем, не подозревал. Ведь проводники имеют дело не с живыми, а с мёртвыми.