Связанные нитями души (СИ)

— Как только починят, тебе сообщат.
— Мишенька, солнышко, — мёдом растекается Мария, максимально просовываясь в окошко, — а можно мне новый плащик? Я уже не могу ничего не делать. Я уже все отчёты написала, на столе прибралась, на соседских столах тоже. Мой напарник в одиночку зашивается. Выдай мне плащик, на дежурство хочу!
— Не положено, — спокойно обрубает Михаил. — Плащи именные. И если его ещё можно починить, значит, это сделают. И сразу отдадут тебе. Просто подожди.
— Да сколько ждать-то можно? — возмущается Мария. — Я скоро с ума от безделья сойду!
— Ещё ни один дух не сходил с ума от отдыха. Пожалуйста, Мария, не задерживай остальных.
Мария сжимает кулаки и, тихо ругаясь, отходит в сторону, к окошку подхожу я.
— Здравствуйте. Я сегодня перешёл из департамента карателей в департамент проводников, мне сказали получить амуницию.
Михаил несколько секунд изучает меня, потом кивает и удаляется вглубь кабинета. И через четверть часа мытарств со всевозможными бумажками я топаю к выходу уже с рабочей сумкой, в которой лежит всё необходимое проводнику. Марии в холле нет. Видимо, она расстроилась и ушла. Впрочем, я и сам обратную дорогу найду. После запутанных лабиринтов тюрьмы любые переходы кажутся открытой площадкой.
Но блуждать по переходам мне не дают.
Взъерошенный Лоренс выскакивает из коридора и сразу начинает орать:
— Ты чего тормозишь?! Нам на дежурство давно пора! У вас в тюряге все такие медленные?
— У нас в тюряге все разные, — спокойно отвечаю я. — И надеюсь, что проводники тоже все разные, а не поголовно кретины, вроде тебя. Очередь видишь? — указываю я на толпу.
У Лоренса явно язык чешется обложить меня последними словами, но то ли ему кто-то уже популярно объяснил, как с новыми сотрудниками нужно себя вести, то ли сам допёр, поэтому проглатывает всю ругань и рычит:
— К порталу. Живо!
Он разворачивается и почти бегом двигается к лестнице, чёрный плащ сердито хлопает полами за его спиной, а я понимаю, что и мне нужно надеть свой, потому что ждать меня уж точно никто не станет. Поэтому на бегу достаю плащ, тоже чёрный, лёгкий, матерчатый с виду, и надеваю его. Явственно ощущаю холодок и тонкие, щекочущие иголочки, которые пронизывают руки, грудь и спину. Эти плащи действительно именные, индивидуальные, делаются для конкретного духа, и вот сейчас мой приспосабливается ко мне. Ну а я приспосабливаюсь к нему.
Открыв тяжёлую дверь, я выхожу наружу и непроизвольно поднимаю голову к небу.
Наверное, я слишком редко выходил из стен тюрьмы, потому что так и не смог привыкнуть. И поэтому каждый раз замираю, когда вижу гигантское сверкающее огнями радуги колесо, что висит всегда в зените и окрашивает серебряное небо нежным разноцветьем. На самом деле это может быть вовсе не колесо, а шар или что-то вовсе иное, но все называют его колесом, потому что оно круглое и крутится.
А ещё это колесо — вход в мир живых. Но лететь туда напрямую нет смысла, для этого существуют порталы. К одному из них я сейчас и двигаюсь.
Сбегаю по мраморной лестнице, пересекаю небольшую выложенную мозаикой площадь и сворачиваю влево, в аллею. Вечно цветущая слива благоухает так, что хочется вдохнуть полной грудью, но я бегу, мне некогда вдыхать. Нужно будет сюда вернуться в свободное время, походить, полюбоваться, да и вообще по всей немалой территории мира побродить. А то и впрямь засиделся я в тюрьме, демон нелюдимый.
Из длинной аллеи уже маячит выход, и я начинаю спешно застёгивать плащ. Магнитные застёжки с короткими щелчками соединяются друг с другом, и я ощущаю, как прохладные пульсирующие волны опоясывают меня. Последнюю, самую верхнюю застёжку оставляю расстёгнутой — я помню, что именно она начинает трансформацию.
Выбегаю на круглую мозаичную площадку, окаймлённую кустами, и отмечаю, что народа тут не так уж и много. То ли не подтянулись ещё, то ли наоборот мы одни из последних. В любом случае Лоренс уже подходит к красным столбам портала, и если я задержусь хоть на секунду, замечания про тормозных тюремщиков не избежать. А выслушивать это лишний раз ох как не хочется. Поэтому защёлкиваю последнюю застёжку.
Плащ окончательно утрачивает сходство с плащом, превращаясь в ленты сгустившейся тьмы, а через пару секунд трансформируется в два огромных чёрных крыла. Лёгких и таких подвижных, что моментально хочется взлететь. И я взлетаю. Отрываюсь от земли метра на четыре, не больше, но от ощущения полёта, от этой воздушной лёгкости, губы сами собой растягиваются в улыбке.
Один короткий взмах — и я уже на другой стороне площадки. Складываю крылья и опускаюсь рядом с Лоренсом. Тот волком зыркает на меня, но ничего не говорит, давится заготовленной отповедью. А я улыбаюсь. Не нахально, а так, чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы взбесить.
Лоренс сплёвывает, трансформирует плащ в крылья и набирает на панели код. Я старательно запоминаю комбинацию цифр, потому что мне её никогда не скажут, а потом ещё и требовать будут, чтобы назвал. Набрав последний знак, Лоренс шагает в проём портала, и я иду за ним.
Эти красные ворота, состоящие из трёх одинаковых столбов, тянутся вереницей, конца которой я не вижу. Три шага — и ворота. И снова три шага. И снова ворота. Поначалу я пытаюсь считать их, но потом сбиваюсь и плюю на это дело. Просто иду. И в какой-то момент замечаю, что белый песок под ногами исчез, теперь там мелкие радужные кристаллики, и с каждым шагом этого сверкающего крошева становится больше. Так же куда-то подевались кусты, что тянулись по обеим сторонам ворот, и сейчас за ними непроглядная темнота. Впереди же белая дымка. Она всё ближе, всё ощутимее, я уже чувствую её прохладу. Я уже полностью в ней, и не вижу ни Лоренса, ни ворот, ни собственных рук.
Шаг, другой — и твёрдая почва уходит из-под ног, я проваливаюсь. Крылья срабатывают моментально, вынося меня из облаков.
Да! Белый туман — это облака, а далеко-далеко внизу — Земля. Неведомая сила ласково, но настойчиво тянет меня вниз и куда-то в сторону. Лоренс летит рядом, значит, всё идёт как надо, можно ни о чём не беспокоиться и любоваться видом. А любоваться есть чем.
На Земле сейчас зима, и снег украсил её поверхность, только жёлтые огни утренних городов выделяются на белом неровном полотне. Один из городов стремительно приближается, и я понимаю, что это наш участок. Неизвестный мне город раскидывается широкими рукавами по обеим сторонам реки, темнеет квадратами домов, сверкает линиями дорог. Всё ближе и ближе, пока Лоренс не останавливается над комплексом невзрачных зданий.
— Прошлая смена уже смылась, — ворчит он. — Вообще, по уставу они должны дождаться нас. Тем более, что мы задержались-то всего на десять минут. Что за фигня? Шефу нажалуюсь… — бурчит он и поворачивается ко мне, отрывисто говорит: — Так. Даю инструктаж. Слушать внимательно. Два раза не повторяю.
Затем откашливается и начинает:
— Короче, вот это — наша территория. Не только этот город, но и вся область. Примерно два с половиной миллиона человек. Но живые нас не интересуют. В нашем ведении только умершие. За сутки тут дохнет примерно сотня человек, и нельзя упустить ни одну душу. Потому что если упустишь, то эти заразы становятся одичалыми, а одичалые — это крындец. Поэтому первое, что мы делаем, когда прибываем на дежурство, это устанавливаем маяк.
Лоренс достаёт из своей сумки небольшой тёмный шар на круглой подставке.
— Сюда вбиваем координаты и площадь нашего участка.
Лоренс тыкает по тёмным, едва различимым кнопкам на подставке, а я старательно запоминаю высвечивающиеся в шаре цифры.
— Ну а теперь устанавливаем… — оглядывается Лоренс. — Да хоть здесь.
Он с силой надавливает на шар, и тот загорается бледным голубоватым светом.
— Маяк приманивает души умерших и удерживает их в своём поле. Умершие естественной смертью, ну там от старости, от болезни, обычно не доставляют проблем и сами прилетают к маяку. Вон, кстати, одна душа уже летит.