Последняя охота на ведьм. Дело Анны Гельди (СИ)

— Вы случайно не жили в России под фамилией Волков?
— Да, у меня два гражданства. И в русском паспорте я Даниил Волков.
Я едва не подавилась, кому нужно при швейцарском делать еще и русское гражданство? Ради чего? Безвизового въезда в Белоруссию?
— И вы не работали на Александра Ильича случайно?
Дэниел закатил глаза, словно вспоминая что-то:
— Невысокий, плотный, бывший КГБшник?
— Да, он еще сказал, вы у него клиентскую базу украли.
Я не мигая уставилась на Дэниела, он подлил мне и себе вина и сказал:
— Не украл, а скопировал.
Он говорил столь невозмутимо, будто совершил какую-то маленькую провинность, или вообще ничего не сделал, а между тем Ильич явно вспоминал об этом инциденте с болью на сердце.
— Почему вы это сделали?
Мне стало интересно узнать его версию событий. Паста стремительно подходила к концу, и как бы мне не хотелось добавки, я понимала, что если съем еще немного — работать не смогу. Дэниел тоже почти закончил со своей едой, он аккуратно положил нож и вилку на краю тарелки и пояснил:
— Он удерживал зарплату за два месяца. Я слышал, что русские готовы работать «за идею», но меня коммунистическое прошлое миновало. Тогда я решил, что нужно восстановить справедливость и скопировал клиентскую базу. Благодаря ей я и смог со временем начать плотно работать на русском рынке.
— Тогда передам Ильичу от вас «привет».
— Я и сам к нему зайду, столько лет прошло, не думал, что старик все еще обо мне помнит.
Мужчина убрал тарелки, заварил нам по чашечке кофе. Мне с теплыми сливками, себе черный, без сахара.
— Пока что у нас только разрозненные сведения. Я предлагаю собрать всю имеющуюся информацию воедино и разработать несколько гипотез, у кого же на самом деле находятся протоколы.
— Дьявол в деталях?
— Именно в них.
Дэниел сходил в комнату и вернулся с целым канцелярским набором: бумага, карандаши, маркеры, чтобы отмечать важное. И еще с несколькими исписанными листами.
— Вы не против, если мы разложим это все на ковре, кажется, так будет наглядней.
Он смерил меня удивленным взглядом, но затем кивнул и разложил листки.
Я может и мечтала о кабинете у себя в квартире, вот только одновременно с этим осознавала, что никогда не стану им пользоваться. Я люблю работать полулежа, раскидывая вокруг себя бумаги, словно создавая из них норку, приносить туда бесконечное множество чашек, наполненных ароматным чаем и кофе. Белый ковер в гостиной Дэниэла как нельзя подходил мне для этого рабочего процесса. Конечно, с чаем придется повременить, потому что если я испорчу его, сомневаюсь что мой «напарник» будет счастлив.
— Сюда я записал имена всей присутствующих на лекции и краткие досье на них. Здесь семейное древо семьи Чуди.
Дэниел неловко уселся на ковре и отдал мне бумаги. Я изучила имена присутствующих, с многими из которых уже успела познакомиться. Максим и Анастасия, три «ведьмы», семейная чета Вопни и Марк — он же конкурент Дэниела в охоте на протоколы. Здесь также были наши имена и имя профессора, погибшего после презентации своей книги.
Закат был близок, было видно, как меняет цвет небо, а вода, словно пытается подражать ему своим отражением. В городе загорались первые огни, ночью вид, должно быть, совсем сказочный.
— Может ли быть, что кто-то вошел в зал во время лекции и затем «помог» профессору упасть с лестницы?
— Это было не закрытое мероприятие, охраны нет, камер слежения также. Я тоже начал думать о том, что кто-то проник в музей.
От этой новости стало не легче. Никто не говорил о посторонних во время мероприятия, все примерно запомнили присутствующих.
— Если это так, сомневаюсь, что мы сможем найти владельца протоколов, — я не отличалась пораженчеством, но искать одного человека в Моллисе все равно, что иголку в стоге сена.
— А я не сомневаюсь. Дина, я всегда решаю поставленные задачи. — Он вытащил страницу с генеалогическим древом Чуди, постучал по ней пальцем, — и вы мне помогли, вспомнив о книге Матиаса.
Несколько ветвей было зачеркнуто алым.
 
— Это те потомки Йоханеса Чуди, которые остались в Швейцарии.
— Только две семьи, — сказала я, глядя на две, оставшиеся ветви. Вот так, от некогда огромного рода не осталось почти ничего. Я глядела на адрес и вспоминала, что явно не он был указан на полях тетради Антонова. Найдя глазами фамилию, что видела в записях своего друга, я, повиновавшись интуиции, подчеркнула ее зеленым.
— Что вы делаете? — с удивлением спросил меня Дэниел. — Я изучил эту ветвь, она тупиковая.
— Не факт, мужчина скончался три года назад. Кто-то мог завладеть протоколами, раз он не передал их детям.
Дэниел скептически покачал головой, но нехотя переписал фамилию мертвеца в список возможных владельцев протоколов.
— Я думаю, нам нужно спросить Марка, не видел ли он чего-то или кого-то, а также сотрудницу музея. Помнится, Юдит говорила, что они столкнулись с ней после разговора с Матиасом.
Дэниел схватился за карандаш:
— А я про нее совсем забыл! — мужчина спешно записал несколько строчек на листке. Я решила его утешить, положив руку на плечо:
— В тени таких ярких личностей как Максим или Морена легко упустить из виду пожилую даму.
— Вы правы, — он положил свою теплую ладонь сверху. Глаза его потемнели, вдруг стало как то неловко от того, что оба мы полулежим на ковре. Он наклонился вперед, с явным намерением меня поцеловать. Я подобралась и встала.
— Раз мы закончили на сегодня, предлагаю завтра начать посещение семьи Чуди. Насколько я понимаю — они, наша единственная зацепка на сегодняшний момент.
— Вы не хотите остаться у меня? — спросил Дэниел с таким невинным выражением лица, будто пижамную вечеринку решил устроить или посиделки за просмотром сериалов. Я покачала головой.
— У меня вещи в гостинице. Доведете меня домой?
Дэниел кивнул, поднялся. Быстрым взглядом оглядел устроенный бардак, размышляя сейчас убрать разбросанные листы или потом. Чистюля…
Решение было принято им за доли секунд и мы спустились в гараж. В машине, к своему стыду, я думала вовсе не о работе и не о деле Анны Гельди, я думала о сидящим рядом со мной мужчине. У меня не было иллюзий по поводу его отношения ко мне, скорее всего ему нужен был кто-то, чтобы занять место Софи. Вот только я не хотела несерьезных отношений, не смогу я в них жить.
Есть люди, которые легко влюбляются и легко расстаются, я же так не могу. Я потом болею, переживаю. И красавчик, вроде Дэниела не подойдет мне чтобы зализать душевные раны, он только создаст новые.
На прощание Дэниел мне сказал:
— Я приеду за вами завтра утром. Дина, сколько времени вы еще пробудете здесь, в Швейцарии? — его взгляд был серьезен, он ждал правдивого ответа.
— У меня вылет через пять дней, — незаметно для меня самой время пролетало стремительно быстро. И хотя материал для романа Ромашковой по делу Анны Гельди был собран, много тайн еще предстояло раскрыть.
— Если мы не уложимся в эти сроки — вы останетесь? — спросил меня Дэниел с надеждой в голосе, а потом поспешно добавил — Я все оплачу.
Я пожала плечами, визу мне благодаря связям Ильича поставили аж на пол года, так что я могла задержаться в этой красивой стране на неопределенный срок.
— Если не уложимся — останусь. И Дэниел, останусь как ваш помощник, ничего более.
— Да, да. Конечно, — рассеяно сказал он мне, но меня не покидало ощущение будто он пропустил мои последние слова мимо ушей.
* * *
Я проснулась в восемь утра, выспавшаяся и очень бодрая, несмотря на то, что до двух часов ночи переписывалась с Ромашковой. Пусть я и считала ее бездарной писательницей, заставляющей меня пугаться за будущее отечественной литературы, человеком эта женщина, судя по всему, была хорошим. Я описала для нее встречу с ведьмами и даже наш совместный ужин и оказалась в полнейшем ступоре, когда от нее последовал вопрос: «Вы что-то чувствуете к этому мужчине?».