Экзамен для профессора (СИ)

Развернувшись, он толкнул меня к стене и отпустил. Я тут же попыталась сбежать, но Эрчин поймал меня, не дав сделать и шага, сжал запястья одной рукой и прикрыл мне ладонью рот.
— Ну нет уж, мой милый декан, ты меня выслушаешь. И не вздумай орать: зашью губы. Поняла?
Я закивала: он может. Заклинания у тех, кто якшается с монстрами, гадкие.
Профессор убрал ладонь с моего лица, но меня не отпустил.
— Судя по этому «взрыву», там, в баре, ты уже в курсе кое-каких моих дел. Но ты понимаешь всё неправильно. И они тоже. В преступники записали. Печать поставили, — он ударил ногой по стене, так, что я ощутила её вибрацию спиной. — А я не крал его, слышишь, не крал!
Я что-то пискнула, не решаясь возражать. Вот так, когда он нависал надо мной в тёмноте, когда я видела только грубый силуэт, чувствовала давление на своих руках, вдыхала резкий запах виски и злого мужчины, я реально его боялась.
— Ты… я думал, что мы… А ты сразу сделала выводы и кинулась обвинять. Разве я давал повод? — он шумно дышал и прижимался ближе. — Что я сделал вам такого, декан, чтобы так резко восстать против меня? Зазывать меня к себе месяцами, а потом накинуться… злобно… безапелляционно… Что я сделал тебе, Зулина? — прошептал он мне уже в ухо.
По позвоночнику прошла дрожь, ноги подгибались. Я не могла выдавить из себя ни звука.
Эрчин странно потянул носом, будто принюхиваясь, уткнулся мне в шею.
— М-м… Чем ты пахнешь? Что-то для душа, да? Сладко… всегда сладко. Как тогда, в первый раз…
Я распахнула глаза: образы нашего знакомства так и вспыхивали перед ними.
Он лизнул мою шею, отпустил руки, чтобы тут же обхватить мою талию и вдавить меня в стену.
Я задохнулась.
Я ненавижу тебя… ненавижу… Боже, что ты делаешь? Что мы делаем?
Мне не хватало воздуха.
Он поднял голову, приблизил своё лицо к моему. Во тьме нельзя было разглядеть никаких черт, но он удивительным образом смог. Его рот накрыл мои губы, мягко, но уверенно, не оставляя сомнений в его желаниях.
Да какие уж тут сомнения!
Эрчин приподнял меня выше, вклинившись своими бёдрами между моих ног, и я ощутила, что он более чем готов к схватке.
Я забилась в его объятьях, пытаясь вырваться, выскользнуть, пытаясь сохранить остатки разума. Бесполезно. Он был словно железная статуя, только мягкая и тёплая.
На секунду оторвавшись от меня, он рукой раскрыл мне рот, проведя большим пальцем по нижней губе, и тут же снова впился в меня поцелуем. Язык танцевал внутри и исследовал. Крепкое мужское тело тёрлось об меня, заставляя кожу вспыхивать, а внутренности пылать огнём.
Я забыла, из-за чего мы оказались здесь. Остались только непрекращающиеся глубокие поцелуи и желание, скапливающееся лавовым озером внизу живота. Погрузив ладони в его волосы, я отдалась этой стихии.
Он скользнул ладонью по моей спине, изгибая меня и притягивая ещё ближе, потом ниже, ухватил попку и сжал — не сильно, но заставив меня застонать от нахлынувших ощущений. Рука опустилась на моё бедро, погладила, нырнула в разрез на юбке. Пальцы коснулись трусиков.
Я снова испустила глубокий стон: он поймал его своими губами.
Большой палец задел клитор через насквозь промокший шёлк, мои ноги задрожали и сами собой раздвинулись шире.
Эрчин не медлил. В одно мгновение стянув с меня трусики, он расстегнул свою ширинку, выпуская на свободу твёрдый член, коснувшийся меня головкой.
Он снова стал целовать меня, всасывая в себя нижнюю губу и поглаживая её языком. Одновременно его пальцы творили волшебство у меня между ног: погружались внутрь и скользили обратно, щекотали и надавливали, искали новые и новые точки удовольствия.
Я стонала, уже не прекращая.
Резко приподняв меня ещё выше, он обернул мои ноги вокруг своей талии и в ту же секунду погрузил свой член внутрь, растягивая и наполняя. Профессор не нежничал, толкаясь в меня сильно и часто, чуть ли не вдалбливая меня в стену. Впрочем, я не возражала.
Раздражение ушло, нервное перенапряжение испарилось. Осталось только расплавляющее сердце и тело желание, скручивающееся в торнадо в месте соединения наших тел и, наконец, распрямившееся стрелою, пронзив насквозь. Я кончила с криком. Он последовал за мною через миг.
 
Ноги мои разжались, и я упала бы, если б он меня не держал.
Прижавшись своим лбом к моему, он стоял, чуть пошатываясь, тоже пытаясь отдышаться.
Сознание потихоньку начало возвращаться. Голос разума собирался было что-то сказать, но был бесцеремонно перебит криком со стороны бара.
— Зулина! Зулина, ну где же ты? Зулина, пожалуйста!
Кричала Санни. Надрыва в её голосе не заметить было нельзя.
Оттолкнув Эрчина — и откуда силы взялись — я торопливо оправила юбку и убежала на зов подруги, не оглядываясь.
Она стояла на ступеньках у входа, тревожно косясь на бар и, завидев меня, тут же кинулась навстречу.
— Зу, пожалуйста, скорее. Нам надо домой, сейчас. Прошу тебя. Адирэ куда-то запропастилась.
Спохватившись, я поняла, что моя сумочка осталась лежать там, в проулке. Возвратиться туда я сейчас не согласилась бы ни под каким предлогом.
— Ладно. Ладно, дорогая. Сейчас. У тебя есть порошок? Я потеряла сумочку.
— Вот, — она протянула мне свою, руки подрагивали.
Через мгновение мы были дома.
Глава 7
Спала я этой ночью плохо. Вертясь под тёплым одеялом, я никак не могла отогнать мысли о прошедшем вечере. Да и немудрено.
Санни не на шутку взволновала меня своим стремительным бегством из «Элизиума», в чём, как я подозревала, какую-то роль сыграл Саул. Однако объясняться она оказалась и, поблагодарив меня за помощь, смылась из коттеджа уже минут через пять после возвращения.
А жаль. Потому что, думая о её проблемах, я на это время могла бы отодвинуть в сторону свои. Но не вышло.
Чёрт! Я занималась сексом с Эрчином, что само по себе было той ещё проблемой на мою голову. И чего б не найти кого попроще, нейтральнее. Нет же! Секс в подворотне Тёмного мира с собственным подчинённым, подозреваемым в преступлении века! Вот мой выбор, ага.
Мои щёки, наверное, были красными, как томаты, судя по тому, как они горели. Впрочем и тело… предательское тело вспыхивало, стоило вернуться в памяти к нашей короткой интерлюдии с профессором… жёсткое трение, скольжение, запах… я постанывала в полусне, в итоге провалившись в мутную дрёму, полную незапоминающихся кошмаров.
Утро настало рано вместе с голодным мурлыканьем чотты. Чотта — это мой питомец, мой любимчик, похожий на помесь кота и медвежонка пушистый зверь с медовой шерстью. Я забрала его из родительского дома лет пять назад, когда мать, поняв, что милый котёнок вырастает в прожорливое пушечное ядро, решила, что домашние животные ей не подходят. По родословной он был Плиниусом, я же звала его просто Плюх. Почему? Правильно: потому что по утрам он плюхался на меня с разбегу, выбивая воздух из лёгких. Никаких шансов поспать подольше, ага.
Раздражённо заворчав, я села в кровати, спихнув приставалу на пол. Открывать глаза не хотелось.
Всё ещё не проснувшись толком, я спустила ноги вниз, нашарила тапочки и пошла на кухню, чуть не споткнувшись о чотту. Сыпанув жареных сверчков в его миску, под утробное ворчание и хруст я включила кофеварку, потом потопала в душ.
Ополоснувшись и почистив зубы, я натянула на себя широкую домашнюю футболку и мягкие шаровары в цветочек — благо, сегодня у меня выходной, можно без дресс-кода. Можно вообще из дома не вылезать.
Всё ещё в сомнамбулическом состоянии я налила себе кофе и едва успела пригубить бодрящий напиток, как трель дверного звонка наполнила дом, пронзив голову. Всё-таки не надо было вчера мешать напитки. Шоты у Нив коварны. Я поморщилась и направилась к дверям.
 
Посмотрев в глазок, я охнула, мгновенно проснувшись. Воспоминания окатили меня ледяной волной.
Может, не открывать?
— Зулина, я знаю, ты дома. Открывай, не будь трусихой, — мужской голос был до боли знакомым. — Учти, я не собираюсь уходить. Вот сяду на крылечке и буду ждать… подумаешь, соседи увидят, а?