Обольщённый (ЛП)

Они чокнулись друг с другом и прилично выпили.
— А как же надежды, что Питер возлагает на тебя?
Письмо заканчивалось тем, что Питер призывал Йена не отказываться от мечтаний о кирке и говорил о том, чтоб он попытался доучиться.
Йен пожал плечами.
— Я сразу же написал ответ, так что он уже должен знать, что я журналист и служителем в кирке не стану.
— Думаешь, он против?
— Думаю, его распирает от гордости. Он нечасто ходил в церковь. А теперь он будет стремиться к тому, чтоб я тоже женился.
Дэвид засмеялся.
— А что, у тебя на примете есть дама?
С ответом Йен не спешил. Он вперился взглядом в кружку с элем, будто размышлял над следующими словами, а вновь подняв глаза, вид имел растерянный.
— Кое-кто есть, — сознался он. — Но она недостижима.
— Ты говоришь о ее положении в обществе?
— Да. И о ее семейном положении.
Замужняя женщина. Какое безумство. Но когда Йен поступал мудро?
— Ты ее знаешь.
Дэвид взглянул на Йена.
— Знаю? Кто...
Имя, пришедшее в голову, вынудило Дэвида замолкнуть посреди фразы. А в следующий миг Йен подтвердил его догадки:
— Леди Киннелл.
— Что? — возопил Дэвид. — Но ты с ней почти не общался.
— Знаю. — Йен покачал головой и печально хохотнул. — Нелепо, да?
— Я бы не сказал, что нелепо, но вы познакомились всего несколько дней назад...
— Но видел я ее во второй раз, — перебил Йен.
— Прости?
— Я видел ее во второй раз.
«Она смотрела на тебя так, будто ты подарок небес. Я не сомневался, что она в тебя влюблена. Я считал тебя счастливчиком».
— Бал в зале собраний, — догадавшись, медленно произнес Дэвид.
— Да. — Щеки у Йена покраснели, и он вызывающе добавил: — Ты не веришь в любовь с первого взгляда?
— Это случилось с тобой? Ты увидел ее два года назад и тут же влюбился?
— В это так сложно поверить? Да, влюбился.
— Ты даже словом не обмолвился.
— Если помнишь, меня занимали другие дела, — ответил Йен. — Тогда я предполагал, что вскоре совершу убийство и подамся в бега. Романтическое увлечение недосягаемой состоятельной дамой причинило бы неудобство.
— А сейчас?
Йен вздохнул и прислонился головой к стеклу.
— Я не рассчитывал ее увидеть. Я убедил себя, что это была мальчишеская глупость, и вычеркнул все из памяти. Когда я шел к тебе, я даже не предполагал, что мы встретимся.
— А теперь ты знаешь, что она замужем, — заметил Дэвид.
Йен стиснул зубы.
— Замужем за скотиной, что ужасно с ней обходится.
Дэвид вздохнул.
— Мы не знаем наверняка.
— Я знаю.
— То, что мы увидели несколько синяков...
— Я задал ей прямой вопрос, — перебил Йен. — Когда ты общался с другими гостями.
— Ты задал вопрос? — Дэвиду не удалось скрыть недоверие. — Что ты сказал?
— Я сказал: «Синяки на шее — это работа вашего мужа?» — Он выдержал паузу. — Она остолбенела, сказала, что он не хотел. А я сказал, что верится с трудом. Потом я принялся рассказывать о мистере и миссис Гилмор, и тогда вернулся ты.
Он должен был догадаться, что Йен не выдержит и озвучит свои подозрения.
— Затем я проводил ее до дома, — продолжил Йен. — Собственно, поэтому я и ушел от тебя в такой спешке. Не хотел ее упустить.
— Что?
— Я ее проводил, — дерзко повторил Йен. — Я волновался за нее и проводил. Я видел их вместе. Он именно такой, каким ты его и описал, Дэви. Холодный и отталкивающий — она его боится. Это заметно по тому, как они ведут себя друг с другом. Он критиковал и бранил ее, когда они вышли из дома и забрались в карету. Не прошло и минуты, а ее уже начало трясти.
— Не стоило ее провожать!
— Ей нужна помощь.
— Ты... известный радикал. — Помолчав, Дэвид добавил: — Если власти выяснят, что ты преследуешь жену пэра, они решат, что ты планируешь... какую-нибудь политическую интригу. Тебя арестуют.
Йен изумленно ощетинился:
— Власти? Что ты имеешь в виду под словом «власти»?
Дэвид налил еще виски, не в силах смотреть Йену в глаза. Он не мог огласить то, что знал.
— Я слышал, из Лондона прибыли чиновники, они выслеживают известных смутьянов. Уверен, ты относишься к этой категории.
 
— Слежка за человеком вроде меня — это пустые хлопоты. У меня нет судимостей...
— Твоего брата осудили за государственную измену. Ты пишешь для радикальной газеты, где высказываются республиканские убеждения. Сюда прибыл король. А помимо него, Пиль и его служащие. Можешь не сомневаться, Пиль не станет рисковать безопасностью короля или своей собственной. Ты должен соблюдать осторожность.
Йен огорченно вздохнул.
— Ты прав. Просто... Сложно поверить, что служащие Пиля считают, будто за мной стоит следить. Я почти ничего не добился. Мне хочется изменить мир, однако он остается прежним.
— То, что правительство хочет закрыть «Флинта», говорит о том, что вы имеете большее влияние, чем может показаться.
Йен поразмышлял, а затем кивнул.
— Ладно. Рядом с леди Киннелл я буду очень осторожен.
Дэвид вздохнул.
— Ты же знаешь, я говорю не об этом. Прекрати ее преследовать. Вообще.
— Не могу. Нужно найти способ сказать ей, что я готов помочь.
— В чем помочь?
— В чем понадобится. Единственный выход — это увезти ее от мужа. Но проблема в том, что она почти не бывает одна. Ее постоянно кто-то сопровождает. Словно она узница.
Дэвид припомнил лакея, что приходил в квартиру. Неприятный тип.
Выходит, Чалмерсу тоже приходилось мириться с тем, что за дочерью по пятам ходил конвоир с каменным лицом? Элизабет всегда была живой и веселой. Ужасно видеть ее угнетенной. И все же они не знали, что она сама думала об этой ситуации.
— С чего вдруг ты так уверен, что она хочет сбежать от мужа?
— Я не уверен, — бросил Йен. — У нее не было шанса высказаться. Но у меня есть глаза, и я вижу, что она несчастна.
Дэвид вспомнил проживавшую в Мидлаудере тетю Мами. Субботними вечерами она стучалась к матушке в дверь, чтоб укрыться от пьяного мужа, а воскресным утром настаивала на том, что ей надобно вернуться.
— А если ты ошибаешься? Если она хочет остаться с Киннеллом, а тебя поймают, когда ты попытаешься с ней заговорить? Из-за тебя он разозлится на нее. И это лишь все усложнит.
— По-твоему, я об этом не думал? — вскричал Йен. — Разумеется, думал! Но еще я задавался вопросом, оказалась ли она в ловушке, хочется ли ей уйти. Возможно, она жаждет уйти, но не может никому сказать.
Дэвид вздрогнул при мысли о том, что нежную Элизабет тиранили. Он вспомнил улыбчивую доверчивую девушку, с которой когда-то познакомился. Какой же она стала печальной и сдержанной.
— Я говорю о том, что мы должны быть уверены. Она его жена. У него есть на нее права, мы ничего не можем с этим поделать. Если поступим опрометчиво, мы можем ненароком причинить ей вред. Вначале нужно вызнать мысли самой Элизабет, а уж потом действовать.
Йен печально вздохнул.
— Что это за брак такой, где мужчина господствует над женщиной, как господин над рабыней? Это непотребно.
— Согласен, но дела обстоят именно так. Мы должны быть практичными.
— Быть практичными, — выплюнул Йен. Он вздохнул и провел рукой по лицу. — Я понимаю, что придется соблюдать осторожность. Но я ненавижу разговоры о практичности. На самом деле люди имеют в виду, что нужно смириться с несправедливостью и притеснениями.
— Несправедливость и притеснения не исчезнут только потому, что ты так хочешь. Иногда приходится выискивать способ их обойти. Взять хотя бы мою нынешнюю клиентку — Энни. После смерти мужа она узнала, что он был двоеженцем. Это означало, что ее брак не имел юридической силы, а ребенок считался незаконнорожденным. Они не имели никаких прав на его поместье. Я не могу изменить закон ради Энни, зато я могу помочь ее отцу подать в суд на поместье.
 
— Однако тебе не следует так поступать.
— Знаю, но для того чтоб помогать людям, иногда приходится работать в рамках того, что есть, а не так, как хотелось бы.