Кольцо Мерлина (ЛП)

Фланну, с другой стороны, очень нравилась его новая свобода, и хотя он почти не ожидал убедить остальных, сердце звало его на родину, в Эрин. Там он мог бы забыть Тиру и ее непредсказуемые смены чувств. Он почти не сомневался, что в будущем она предпочтет этого обаятельного и неотразимого незнакомца. Она освободила его ото льда, и каким-то странным образом принадлежала ему. Фланн смирился с этой мыслью, но чувствовал себя несчастным. Все, чего он хотел сейчас – это добраться домой, а кратчайший путь пролегал по морю.
Тира также выбирала морской путь, но на Фарерские острова, где она родилась. По ее мнению (когда на него не влияла Кореника), острова были ее домом. Норвегии она опасалась, потому что там все еще продолжались распри. Из-за семейных связей ее отца в высоких кругах, ей неизбежно придется выбрать сторону в стычках между ярлами и королем. В любом случае, ее ждал политический брак, а решение о будущем муже она уже приняла после смерти Бьярки. Но об этом она пока помалкивала.
Кореника была единственной, кому не нужно было ничего решать. Ее мнение было простым и ясным: куда бы ни пошел Гвальхмай, она следовала за ним.
Принять решение должен был Гвальхмай как самый заинтересованный.
Размышляя о выборе маршрута, они длинным галсом продвигались на юг. Флот викингов был вне поля зрения и, по-видимому, уже высадился на берег, однако, если они сейчас сменят курс и направятся к норвежскому побережью, то могут натолкнуться на отставшие суда и рискуют быть захваченными в плен. Возможно, было бы лучше двинуться на Фарерские острова и оставаться там до тех пор, пока море не станет безопаснее.
Обдумывая курс, Гвальхмай рассеянно крутил кольцо на пальце. Камень, великолепный огненный опал размером с лесной орех был не огранён. Когда на его выпуклую поверхность попадало солнце, камень пускал красные и зеленые лучики ему в глаза.
На фаске драгоценного камня была глубоко вырезана монограмма Мерлина Амброзиуса. Буквы M и A были так переплетены, что горизонтальная планка буквы А образовывала христианский крест со средней частью Y готической буквы М. Камень удерживался толстым золотым ободком, на котором можно было различить крошечные символы друидов – омелу и серп.
Гвальхмай знал, что этот драгоценный камень можно использовать в качестве магического кристалла, и, хотя прежде он никогда не пытался смотреть в будущее и не испытывал потребности в подобном кристалле, чтобы понять, как ему поступать, сам принцип гадания был ему известен. Кроме того, было очевидно, что больше ждать помощи неоткуда. Если бы он знал, что камень добыт на Фарерских островах, он, возможно, отказался бы от этой мысли. Камень могло просто тянуть домой! По крайней мере, так могло бы показаться.
Призвав всех к молчанию, он сосредоточил взгляд и мысли на сверкающем опале. Ничто не отвлекало его. Только ветер тихо свистел в такелаже и волны глухо ударяли в правый борт лодки.
Звуки стали слабее. Внешний мир отступил. Яркий цвет опала потускнел. Молочная вуаль легла на драгоценный камень.
Вуаль закружилась в глубине опала, сгустилась в облако. Стали проявляться сначала размытые, затем все более четкие черты лица. Это лицо словно глядело на него из глубокого колодца, но оно не было его отражением. Это было лицо Мерлина, каким он его помнил с детства!
Губы, обрамленные густой белоснежной бородой, открылись с улыбкой, и бесконечно далекий голос, тонкий, как писк комара, произнес: «Иди к гадалке в Брендансвик, она скажет тебе, что делать».
В этот момент проплывавшая коряга гулко ударила в борт кнорра. Удар вырвал его из состояния оцепенения, похожего на транс. Лицо исчезло в облаке, облако превратилось в легкое белое дыхание, которое сразу же рассеялось. Он снова вернулся в мир, и опал, как прежде, только поблескивал красным и зеленым.
Хотя Гвальхмай понимал, что это состояние продлилось всего несколько вдохов, ему казалось, что его не было очень долго.
Его мысль прочитала Кореника, которая общалась с Тирой без слов. «Да, на Стромси была гавань под названием Брендансвик, потому что Брендан-мореплаватель, которого кельты прозвали святым, как говорят, высаживался там во время своего первого плавания».
 
Сидевший на румпеле Фланн не участвовал в этом обмене мыслями и не знал о принятом решении, поэтому он сильно расстроился, когда Гвальхмай приказал: «Держи текущий курс. Будем идти на юг, пока не достигнем ваших островов. Мы должны сойти на берег в точке вашего отправления».
Для Фланна это означало крах всех надежд. Ему казалось, что он возвращается только для того, чтобы снова стать рабом.
При попутном ветре под приятным летним небом кнорр быстро двигался к Фарерским островам, хотя для путников время тянулось еле-еле.
Фланн прихватил на берегу одну из выброшенных книг и в пути иногда читал ее Гвальхмаю и девушке, наставляя их в своей вере. Многое из того, что он слышал, было знакомо ацтланину, так как его крестный отец Мерлин был крещеным друидом, и у него были книги на самые разные темы, которые Вентидий Варро, отец Гвальхмая, давал читать сыну.
Для Тиры, однако, все это было новым и увлекательным. Когда Фланн читал, Кореника всегда покидала ее разум, потому что любила богиню Атлантиды Ахуни-и, Духа волны, и не хотела обращаться ни к какому другому богу. Поэтому с сестринским вниманием и деликатностью она в такое время спала, так что слова Фланна достигали, в основном, одной только Тиры.
Читая, Фланн не осознавал, что флиртует с Тирой, что он выбирает из Писания тексты, трогающие ее душу. Однако девушка постигала и более глубокие смыслы, стоящие за подвижными и величественными фразами. Ее волновал тембр его голоса. В такие моменты она придвигалась к нему.
Были и другие часы, когда Тира спала, а Кореника беззвучно беседовала с Гвальхмаем, так как со времени их лебединого свадебного полета они стали духовно едины.
Поэтому, когда Фланн стоял вахту, Тира всегда была с ним, а если он спал, другие двое были вместе. Таким образом, у Фланна было мало поводов для ревности. Он ощущал только это восхитительное и в то же время грустное чувство, называемое любовью.
В Брендансвике стояла высокая каменная башня. Говорили, что ее построил Брендан с собратьями-монахами. Башня уже давно требовала ремонта, однако была еще пригодна для жилья. Там обитала женщина по имени Фиммилин, известная провидица.
В ней была какая-то загадка. Одни говорили, что она знатного происхождения и бежала из Норвегии, чтобы не отдавать дань уважения Харальду Прекрасноволосому. Другие полагали, что она слишком много видела и говорила, когда ей следовало бы молчать, и, таким образом, у нее появились могущественные враги, которые посягали на ее жизнь. Были также те, кто утверждал, что она тайно была склонна к новой вере и скрывалась от гнева Тора. В подтверждение отмечалось, что своим домом она выбрала здание, где когда-то жили христиане.
Все сходились в одном: у нее был дар видеть и видела она правду. Поэтому к ней постоянно обращались и как к предсказательнице, и при поиске потерянных вещей, так что ей не приходилось голодать.
Выходя из дому, она надевала платье из черной волчьей шкуры и блестящие сапоги из телячьей кожи. Вместо кисточек на ее сапогах были маленькие человеческие черепа, вырезанные из рога нарвала. На ее узких руках всегда были длинные перчатки из белой кошки. На перчатках все еще были когти, и, казалось, они иногда двигались.
Люди гадали, не была ли она оборотнем и не бегала ли ночью по лесу в образе волчицы или кошки. Однако их любопытство не заходило так далеко, чтобы спросить об этом прямо – одного взгляда пронзительных глаз под черным капюшоном с овчинной подкладкой было достаточно, чтобы остановить самых любопытных. Люди избегали смотреть на нее прямо. Никто не знал, насколько хорошо она могла читать чужие секреты, глядя людям в глаза.
 
Когда кнорр вошел в Брендансвик, все трое уже поели и смогли сразу приступить к поискам загадочной женщины. Это было хорошо, потому что бездельники, слонявшиеся в гавани, уже проявили интерес к прибывшим. Несмотря на то, что это не была их деревня, некоторые из них знали Фланна и Тиру, однако никто никогда не видел человека, подобного тому, кто сопровождал их, при ком был старинный короткий меч и кремневый боевой топор, и кто был так странно одет в кожаный наряд, ярко украшенный бисером. Некоторые попытались было расспросить их о пропавших Скегги и Бьярки, но троица, не останавливаясь, прошла к каменной башне, где жила провидица.